Мы, мутанты (СИ)

– Скажите, а как насчёт телепатической деятельности? Я собираюсь опробовать прибор, который усилит мой дар. Как вы думаете, это не причинит мне вреда?

– Ну-у… – задумался врач. – Вы ведь практикуете телепатию с детства?

– Да, с девяти лет.

– Тогда, полагаю, для вашего мозга это занятие так же привычно и естественно, как обработка слуховой и зрительной информации. Так что рекомендации будут те же: занимайтесь, но не переусердствуйте. И если почувствуете себя хуже, прекращайте.

И вот теперь Чарльз стоял здесь, наблюдая за суетой техников, заканчивавших последние приготовления перед сеансом, и чувствовал, как новые воспоминания о прошлом занимают своё место в его голове так легко и естественно, словно никогда её и не покидали. Казалось, что всё было только вчера. Помнится, во время первого испытания Церебро на себе у него не было никакой тревоги, хотя перед ним был совершенно непонятный, несмотря на все объяснения Хэнка, прибор, и никто не мог сказать, как он себя поведёт. Но все зловещие намёки Эрика пропали втуне: Чарльзом владели любопытство и азарт исследователя, а также нетерпение сродни тому, что испытываешь накануне Рождества, когда подарки уже лежат под ёлкой, но открывать их ещё рано. Возможность увеличить свои и без того неслабые способности – шутка ли? Боже, как же молод и беспечен он был тогда, как же самоуверен и неосторожен! Неужели с тех пор прошло всего лишь около полутора лет?

– Готово, мистер Ксавьер, – с почтительностью, продиктованной скорее опаской, чем уважением, окликнул его один из техников. Чарльз кивнул и поднялся на небольшой круглый помост в центре зала. Осторожно взял в руки шлем и надел его на голову. Стоявший напротив него Гайрич, бог знает зачем настоявший на своём присутствии, нахмурился и сложил руки на груди. Чарльз кивнул техникам и прикрыл глаза, готовясь к началу. Защёлкали тумблеры, вспыхнули лампочки. И Чарльз провалился куда-то в бормочущую, заполненную чужими мыслями и чувствами пустоту.

Но ощущение падения, сродни тому, что испытываешь в тронувшемся вниз лифте, было недолгим, перейдя в ощущение полёта. Чарльз нёсся вперёд, стремительный и невесомый, а вокруг него колыхалось море звёзд – сияющих людских разумов. Или это разумы неслись сквозь него. Их были миллионы, звёздное море простиралось вокруг, насколько хватало глаз, и дальше, за пределами видимости. Как найти среди них одну-единственную нужную звезду? Как выглядят мысли Эрика?

Надо отфильтровать, подумал Чарльз. Если удастся сосредоточиться только на мутантах, станет легче. Он уже делал такое раньше: сосредотачивался на нужном ему сознании, отсекая мысли случайных людей. И сейчас это удалось ему с лёгкостью, даже несколько его удивившей. Вспыхивавшие иным цветом звёздочки мутантских сознаний стали ярче, в то время как все остальные померкли. Звёздное море поредело, вокруг стало темнее. И всё равно их оставалось головокружительно много.

В свои прошлые разы он искал наугад – ему было всё равно, какой мутант найдётся, лишь бы подходил по возрасту. Теперь же задача усложнилась многократно, а может и вовсе стала невыполнимой. Но Чарльз не спешил отчаиваться. Он скользил по этому бескрайнему звёздному океану, чутко прислушиваясь, как всегда, когда хотел найти конкретного человека, хотя никогда ещё этот человек не находился дальше соседней комнаты. Его полёт, казалось, не имел определённой цели… но спустя какое-то время один из огоньков впереди стал ярче. Он рос по мере того, как Чарльз приближался к нему, и бормотание остальных голосов стало тише, сменяясь течением мыслей одного-единственного мутанта. Это он, не без трепета понял Чарльз, это Эрик. Церебро сработало безупречно, и Чарльза притянуло к нужному ему сознанию как магнитом. Да, он ни разу не слышал мыслей Эрика с тех пор, как очнулся от комы, но никому другому они принадлежать не могли. Эта сдерживаемая сила, и затаённая привычная горечь, уверенность, и злость, и упрямство…

Иногда Чарльз жалел, что на свете не существует телепатических зеркал. Что он мог бы увидеть, если б взглянул со стороны на себя самого?

Темнота начала рассеиваться, явив внутреннему взору Чарльза не только мысли Эрика, но и окружающую его обстановку. Он сейчас много южнее меня, понял Чарльз, но всё же не в другом полушарии. И даже не в Мексике. По-южному стремительные сумерки погрузили дом, где сейчас находился Леншерр, в темноту, и в комнате горел уютный торшер. Эрик что-то читал, сидя под ним, и Чарльз с любопытством прислушался к эху отдающихся в его сознании книжных слов. «Охотники за Линкольном», надо же, любопытно, чего Эрика повело на фантастику?

«Здравствуй, друг мой».

Чарльз постарался сделать своё прикосновение как можно более мягким – он ещё плохо представлял истинные возможности Церебро, и ему не хотелось сделать больно или напугать. Эрик тут же вскинул голову, напрягшись, словно охотничий пёс. Первой его мыслью было «Эмма», хотя Эрик сразу же понял, что это не она.

– Чарльз?! – всё ещё не очень веря себе, прошептал он.

«Да, это я. Рад тебя видеть».

– Ты вернул свою телепатию?

«Как видишь», – Чарльз невольно улыбнулся.

– Где ты? Здесь?

«Нет, я далеко от тебя. Я говорю с тобой при помощи Церебро. Помнишь, что это такое?»

Эрик помнил. И что это такое, и как использовалось, и где располагалось.

– С тобой всё в порядке?

«В полном. Не беспокойся, меня не схватили и не принуждают, ни силой, ни угрозами. Всё не так страшно, Эрик… я нашёл способ договориться».

Эрик молчал. Вихрь мыслей, взметнувшийся в его голове, можно было описать двумя словами: Чарльз продался.

«Это не так, Эрик. Я пытаюсь добиться изменения политики в отношении мутантов, и для этого заручился поддержкой президента. Кеннеди уже подписал первые указы, смягчающие положение мутантов, и теперь мы вместе разрабатываем программу на будущее. Мутантов выпустят из лагерей, они смогут жить среди людей, или отдельно, как захотят сами, пользуясь всеми гражданскими правами и свободами. Без войны. Эрик, я прошу тебя. У меня есть хороший план, и он воплощается. Пожалуйста, откажись от своего».

– Что ты знаешь о моих планах, Чарльз?

«Всё», – не стал лукавить телепат.

Эрик откинулся на спинку кресла. Он понимал, что несправедлив к Чарльзу, понимал, что тот действительно хочет как лучше, понимал, что Чарльз и не мог одобрить его плана – собственно, из-за того Эрик и старался скрыть от него всё что можно и что нельзя… Беда была в том, что Эрик заведомо не верил, что из стараний Чарльза что-то получится.

– И что взамен, Чарльз? – Леншерр прикрыл глаза – так было проще разговаривать с невидимым собеседником. – Что люди хотят получить от нас за эту великую милость?

«Взамен… Все молодые мутанты будут учиться владеть своими способностями в специальных учебных заведениях, чтобы ненароком не повредить кому-нибудь. Мы все становимся военнообязанными, что, впрочем, не значит, что нас обязательно призовут. Да и армия – не единственный вариант, нас могут задействовать в спецслужбах, полиции, службе спасения… И ещё будет создан специальный орган, занимающийся правонарушителями-мутантами».

– И это всё?

«Всё».

– Сладко поёт наш президент. Ты ему веришь, Чарльз?

«Я телепат, Эрик. Я умею отличать правду от лжи».

– Ладно, предположим, что Кеннеди действительно откуда-то наскрёб в себе прежде отсутствовавшую у него храбрость. Но ему осталось лишь чуть больше года, Чарльз. Даже если ему позволят развернуться к нам лицом, его преемник немедленно вернёт всё на круги своя. Так что это – не более чем отсрочка.

«Кеннеди намерен баллотироваться на второй срок».

– Если он действительно начнёт заигрывать с мутантами, его не переизберут.

«Ты пессимист, друг мой».

– Зато ты оптимистичен сверх меры. Нет, Чарльз. Иди, если хочешь, своим путём, а я пойду своим. И когда ты убедишься, насколько мало тебе благодарны люди, которых ты готов так самоотверженно защищать, – что ж, зови. Если смогу, помогу.