Бессмертные (СИ)

— Типа того, — небрежно ответил отец. — Мне надоели твои причуды. Сначала поймали в баре, а потом вызванивают меня, просят внести за тебя залог, чтоб вытащить из обезьянника? Больше я это терпеть не намерен.

— Я твой сын! — вдруг крикнул Пол, сметая со стола лампу. Светильник врезался в стену, разлетаясь на мелкие куски о гипсокартон.

Кипя от злости, отец помолчал.

— Убирайся. Собирай вещички и вали.

***

Перекинув рюкзак через плечо, Пол двинулся вниз по пустынным улочкам Ла Пуш. Раннее утро ещё дышало теплом, но уже скоро должно было похолодать. Пол это знал, поэтому изо всех сил пытался что-нибудь придумать.

Уложив все свои вещи в сумку, он прокрался в гараж и захватил кое-какие походные снасти, которыми вполне ещё можно было попользоваться, но этого всё равно оказалось мало для одиночных скитаний. Когда отец безвозвратно погряз в алкоголизме, часть дома вместе с его пожитками завалилась на обочину, поэтому на что-то большее можно было и не рассчитывать.

— Кусок дерьма, — пробормотал парень себе под нос и продолжил свой путь. Шаркая подошвами, он еле передвигал ноги и бесцельно плёлся в неизвестном направлении.

Как и ожидалось, небо заволокло тучами, заморосил мелкий дождь.

«Ну конечно», — с горечью подумалось ему. Не поднимая головы, он прошёл ещё несколько миль по обочине. Дорога приближалась к границе резервации, но Пола это не расстраивало. Сейчас меньше всего ему хотелось кого-то повстречать.

Постепенно мысли вернулись к минувшей ночи. В круговороте событий, когда Пол загремел в участок и когда отец выставил его за дверь, он даже не подумал, что произошло в баре. Он всегда отличался своей вспыльчивостью, но последние месяцы что-то внутри явно росло и всё меньше поддавалось контролю. Глупые, банальные вещи сносили с катушек и уносили в жесточайшие истерики, как капризную двухлетку.

— Идиотизм, — бурчал он про себя, рассеянно пиная случайно попавшийся под ноги камешек. Приблизившись к окраине резервации, парень очутился на Первом пляже. К счастью, он был пуст, и Пол примостился к поваленному дереву. Смахнул с плеч рюкзак и вместе с сумкой бросил на землю. Бусинки пота катились по лицу, хотя усталость в теле напрочь отсутствовала. Смахнув влагу, Пол насупился — как же всё-таки холодно было на улице. Ветер разбрасывал волны, раскидывая солёную воду и орошая редкими каплями смуглую кожу индейца, что довольно приятно отзывалось в теле.

— Надо взять на заметку.

Пол скрестил лодыжки и просидел так несколько часов. Вместе со сценами событий минувшей ночи, которые отказывались покидать голову, мелькали сожаление и чувство стыда. Ему вспоминалась разбитая о стол бутылка и осколки разлетевшегося повсюду стекла.

«Смог бы я что-нибудь вытворить с этой бутылкой? Например, убить кого-то…»

Пол вздрогнул. Ответ напрашивался сам собой — да, смог бы.

Оставалась необъяснимой внезапная вспышка злости. Те пар­ни - обыч­ная груп­па под­рос­тков, которая в разгар своей тусовки завалилась в бар. Шумные и глупые сверстники никогда особо не волновали Пола. Так почему же они забеспокоили теперь?

Похмелье уже улетучилось, и на замену ему вот-вот придёт голод. Из кошелька Пол вытащил несколько смятых купюр, прибавил мелочь из карманов и посчитал — двенадцать долларов и семьдесят шесть центов.

— Не разгуляешься, — пробормотал Пол и вернул купюры в кошелёк.

Взглянув на пляж, он прищурился. Солнце пряталось за кучкой облаков, но они были настолько тонкими, что очертания светила всё равно отчётливо проявлялись на небосводе.

Жи­вот гром­ко за­ур­чал. Ми­зер­ная горс­тка мо­нет в кар­ма­не при­води­ла во всё боль­шее уны­ние, но вы­живать при­ходи­лось на нич­тожные две­над­цать бак­сов.

«Ну и как быть?» — размышлял Пол.

Взор опустился на руки. Он поднял их к лицу и заметил, что они… стали больше. Но по факту всё в нём стало больше. Всё. Довольная ухмылка коснулась губ, когда он подумал, насколько увеличились определённые части тела за последние месяцы. Воз­можнос­ти ис­пы­тать усо­вер­шенс­тво­ван­ный «аг­ре­гат», как ко­неч­ности об­новлён­ной ана­томии, не было. Чутьё подсказывало, что с разгорячённым темпераментом от девчонок сейчас стоит держаться подальше. В детстве Пол часто видал, как отец бьёт его маму, пока она наконец не собралась с духом, чтобы уйти.

«Никогда в жизни не ударю девушку… Просто жить не смогу после этого. Я не отец».

И этого было достаточно, чтобы держаться на расстоянии от женского пола. В конце концов, благодаря отцу у Пола имеется достаточно пищи для размышлений, в которых нет места уединению с девушкой.

«Я просто хочу понять, почему так остро реагирую на всякую чертовщину».

Слишком странно, что он настолько вырос в своём-то возрасте. Обычно мальчишки увеличиваются в массе и раздаются в плечах в свои тринадцать-пятнадцать лет… Но в восемнадцать? Всё это чудно́.

«Нет, я не жалуюсь».

Накаченное тело вкупе с раздражительностью играло на руку. Пол всегда был несколько запальчив, но то, что происходило сейчас, переходило все границы своей нелепостью. Неуравновешенность всё чаще выходила из-под контроля, и только внушительная мускулатура могла спасти от возникающих проблем.

В этом месяце школьные драки по вине Пола возникали как минимум раз в неделю. И не было действительно серьёзного повода для нападок — достаточно просто покоситься или не уйти вовремя с дороги. А теперь хватало ничтожной малости, чтобы невменяемость и гнев овладели разумом.

А пока Пол размышлял, сидя на пляже, уже начало смеркаться, и он понимал, что надо искать ночлег. Упаковав выложенные вещи в сумку, парень почувствовал лёгкую панику от неизвестности. Впервые его выставили из дома. Пол не был готов и не знал, что делать, куда идти, в каком направлении двинуться.

«Чёрт! Ну и где мне спать?»

Раздражение вытанцовывало перед мыслями, а Пол тащился вдоль пляжа, отметая места, где его бы приютили. Была парочка приятелей, к которым он мог бы нагрянуть, но захочет ли он объяснять им, что пьяный вдрызг отец выставил его за дверь?

«Нет. Они подумают, что я ещё большее ничтожество, чем был до этого. А оно мне нахрен не нужно».

И упрямство это было непоколебимым. Не мог Пол переступить через собственную гордость и попросить кого-нибудь из одноклассников о помощи. Ведь дав слабину, ты только подтвердишь, что стал законченным неудачником.

В скором времени индеец очутился в лапушском лесу. Высокие, покрытые мхом деревья тянулись ввысь, к небу, преграждая путь и без того безрадостным солнечным лучам. Щупальца папоротников простирались и извивались по подлеску, вдали растворяясь в зеленоватый пейзаж. Бросив наземь рюкзак и сумку, Пол оглядел местность. Пляж оставался позади примерно в пятнадцати футах, и тем не менее до слуха доносился слабый звук волн, бьющихся об острые скалы.

Оглядев погружающийся во тьму лес, Пол дрогнул. Холод по-прежнему не беспокоил его, но вот нервы пришли в напряжение. Стоять здесь, в эпицентре необузданной дикости природы… пугающе.

«Смирись уже, размазня. Пережить несколько ночей! Тоже мне… Ты индеец; именно это мы и делаем — переживаем. И удобств не надо…»

Пол гордо вскинул подбородок и, ещё раз осмотревшись, принялся собирать хворост и просто обломки деревьев для костра. Добыл немного линта, и пламя разошлось. Хотя бы будет тепло. Раскатав тонкую полоску спального мешка, он снова глянул на окружавшие его пристанище деревья.

Почти полностью стемнело, а после захода солнца в лесу менялось всё. Из своих укрытий скоро начнут выползать звери в поисках еды, и не какие-нибудь еноты и зайцы, а медведи, волки и пумы… Вашингтон кишел ими. От мысли попасть в лапы медведю пробрала дрожь. После атаки этого зверя лишь немногим удавалось выжить и поведать миру о чудесном спасении.

Пол прислонился спиной к дереву, обдумывая дальнейшие действия. Если удастся перенести эту ночь, то можно пораньше прошмыгнуть в школу и принять душ.

«Бездомен и обеспокоен школой… Да, папочка, сынок из меня плохой».