Двадцать один год (СИ)

========== Глава 30. Северус торжествует ==========

Как и следовало ожидать, за полугодие по ЗоТИ у Лили вышло «Удовлетворительно». Она, никогда не спускавшая по успеваемости ниже пятого места, упала на десятое и все дни, оставшиеся до отъезда, едва сдерживала слезы. Её не могло утешить ни ожидание встречи с родными, ни отчаянно развлекавшие её и бранившие Оули подруги, ни сделанный Северусом подарок: браслет и костяная заколка, убранные перламутровыми бляшками. Бляшки были крупными, довольно грубо обтесанными, и не составило большого труда признать в них остатки ракушек, которые Лили и Сев насобирали прошлым летом. Лишь в самое утро перед отбытием Лили наконец рассмеялась: за завтраком Оули вдруг позеленел и мгновенно оброс поганками. К тому же его вдруг стало тошнить. Лили, вытирая глаза, украдкой осмотрела гриффиндорский стол: Джеймса Поттера полминуты не было на месте, потом он вдруг появился между Эшли и Эммелиной, довольно перемигнувшись с последней.

Северус навязался проводить Лили до станции. Он, кажется, тоже понял, кто виноват в позоре Оули, но об этом промолчал, только неодобрительно покосился на шебутную компашку, проскочившую мимо и чудом его не заметившую. Лили про себя лениво поставила галочку: сочувствия своим неудачам на ЗоТИ она от друга так и не дождалась.

Предрождественский снег заметал рельсы и чертил на алых боках поезда белые узоры. Черные патлы Северуса, торчавшие из-под старой шапки, намокли и висели сосульками, руки покраснели и распухли – перчаток у него, кажется, никогда не было.

- Уж отдал бы мне сумку. Да спрятал руки хоть в карманы, - весело посоветовала Лили. – Опять простуду подхватишь.

Друг в ответ только шмыгнул носом.

- Может, все-таки поедем вместе? Ты, наверное, с ума сходишь от скуки. Здесь хоть кто-нибудь остается на Рождество?

- Мальсибер с Эйвери остаются в этом году, - выдал он, не заметив, как Лили поморщилась. – У Мальсибера дома больны драконьей оспой, а у Эйвери отец срочно уезжает, и мать вместе с ним. Еще Агнесс Бэддок… Из наших вроде все.

«А из нормальных людей?» - чуть не спросила Лили, но сдержалась. С нормальными, то есть порядочными, добрыми и веселыми ребятами, не заморачивающимися чистокровностью и изучающими темную магию, Северусу будет неинтересно. А со змейками можно хотя бы вволю ругнуть магглорожденных… Называет ли Сев тех, кто рожден от магглов, грязнокровками, как и его приятели? Многое бы помог решить ответ на этот вопрос.

Улыбнувшись на Эльзу Смит, капризно отчитывавшую Оливера Монтегю, который случайно уронил её сумку, Лили клюнула Северуса в щеку и поспешила влезть в вагон.

В купе с ними, как часто бывало, ехала Эммелина. Она удостоверилась, что два её брата- второкурсника (оба, разумеется, в прошлом году распределились на Гриффиндор) угомонились, и теперь могла вволю пообсуждать утреннюю статью в «Ежедневном пророке». Абракас Малфой опубликовал Эдварду Сполдингу очень своеобразный некролог, представлявший покойного невежей и взяточником.

- Да это же просто плевок на могилу! – Вэнс кипела. – Поливать грязью умершего человека! Который в десять раз достойнее этого чистокровного выжиги, ни одного доброго дела не сделавшего бескорыстно!

- Что ты хочешь, это же Малфой, – лениво возражала Маккиннон. – Ты в курсе истории их рода? Мне Сириус как-то рассказывал, у него ведь кузина недавно вышла замуж за сынка этого самого Абракаса. Все поколения – сплошная гниль, подлость и чванство. Когда-то они издавали антимаггловский журнал «Воинственный колдун». Как им теперь не пнуть магглорожденного – если он уже не может ничем ответить?

- Кстати, о сыночке Абракаса, - Эммелина с ненавистью поджала губы. – Подозревают, что он стал Пожирателем смерти. И еще… Наверное, никогда не удастся доказать, хотя и нашлись свидетели… Беренис тогда изнасиловал именно он. Люциус Малфой.

Повисла тишина, подруги почему-то покосились на Лили. Она догадывалась, о чем они думают: тогда, на первом курсе, скользкий и высокомерный Люциус покровительствовал Северусу. «Подобное тянется к подобному». Неужели и Сев способен на такие мерзости?

- Вот подонок, - выплюнула Мери. – Да, а ребенок-то на кого похож? Он жив вообще еще?

Лицо Эммелины исказила злая ухмылка.

- Жив, жив. Хотя мы и старались избавить себя от этого отродья, но не душить же его в колыбели. Отец пишет, что недавно опробовал на нем ремень. Ублюдок верещал…

- На трехлетнем? – негромко спросила Алиса. – Подло это, Эмми.

Вэнс не обернулась в её сторону – все-таки она взяла за правило игнорировать «предательницу», читающую книги по темной магии – но не ответить не могла:

- Подло из-за глупой сентиментальности не быть заодно с товарищами, когда в стране война.

- Ой, ладно вам! – Лили поспешила вмешаться. – Ребенок-то на кого похож?

Эммелина пожала плечами.

- К сожалению, он в нашу породу. Так что установить невозможно. Но считайте меня слизеринкой, если мы прекратим выбивать из него всю пакостность его природы.

На сей раз дом встретил уютом и миром, запахом хвои, шарлоткой и пудингом, которые состряпала мама. Отец немного располнел за зиму, из чего Лили решила, что осень и зима прошли относительно спокойно. Петуния почти не показывалась. Она, долговязая, с унылым лицом, нашла себе такого же долговязого и унылого парня и целыми днями гуляла с ним по городу или сидела у него дома, приходя домой, как квартирантка, только ночевать. И, признаться,

У отца нашлось нерадостное известие о семье Северуса: Тобиас Снейп в начале декабря опять избил жену и выгнал её из дому в морозную ночь. Хорошо, соседка наткнулась на нее, подобрала и отвела в больницу. У миссис Снейп, кажется, начиналась чахотка, но проходить осмотр и тем более лечиться женщина отказывалась.

- Она просто хочет себя уморить, - спокойно рассуждала мама. – Джордж, в конце концов, каждый имеет право распоряжаться собственной жизнью, как пожелает.

- Да, но у нее ребенок.

- Ребенок? Великовозрастный балбес, который опять не удосужился навестить мать на Рождество! Уж извини, Лили, но твой Северус – никудышный сын.

Отец покачала седеющей рыжей головой:

- Мальчишка, конечно, заслуживает порку за свою неблагодарность. Тем не менее, он еще слишком неразумен, чтобы оставлять его на произвол судьбы.

Лили не обижалась на родителей: она сама была в ужасе от черствости Северуса по отношению к матери. Несчастье с миссис Снейп случилось в начале декабря. Она, конечно, успела бы известить сына – но он и не подумал приехать, чтобы поддержать мать. Ему интереснее в компании карьериста Эйвери и изнеженного Мальсибера. Или хоть в компании истрепанного учебника, который мать же ему и отдала – о да, изобретение заклинаний и усовершенствование зелий важнее, чем чахотка, которую она не хочет лечить.

Невольно ей вспомнилась сдержанная нежность, с которой торопился на платформе к матери, кутавшейся в серебристую горжетку, Джеймс. Как все подростки, он уже стеснялся ластиться, но был безмерно доволен, когда миссис Поттер чмокнула его в макушку, и совсем по-детски раздосадовано скривился, не увидев рядом с ней отца. Мать что-то шепотом объясняла ему, а он глядел телячьими, лучащимися от счастья глазами. И это тот самый хулиган, что заставил обрасти грибами нелюбимого учителя, регулярно задирал слизеринцев и противного Бертрама Обри, тот, от которого завхоз Филч выл не хуже оборотня! Вот уж точно. Не стоит судить о человеке по репутации, которую он сам так старательно создает.

Хотя, наверное, Северуса тоже можно понять. По крайней мере, в Хогвартсе он ест досыта, его не отвлекают от занятий и не бьют. Но все же речь идет о здоровье матери.

… - А меня ханжой обозвали, - как-то утром пожаловалась Лили отцу, когда они остались на кухне одни.

- Да? – отец поднял брови. – Кто обозвал?

Лили немного подумала.

- Нехороший человек.