Тепло наших рук (СИ)

— Я под окнами, — выдавил из себя Саша, сдерживая смех.

Нажал кнопку завершения вызова. А потом расхохотался громко, вспомнив, как в прошлом году вместо того, чтобы поджечь нити петард за городом, Алёна подожгла сухую траву и своё платье. Хорошо хоть, пожар удалось потушить силами девятиклассников. Но теперь Саша не мог называть Алёну иначе. Только богиня огня. Такая же горячая, импульсивная, вспыльчивая, как пламя.

Алёна, послушав с полминуты гудки, положила трубку, поставила телефон на тумбу, мягко спрыгнула на пол.

— Бабуль, я гулять!

— Алёна, — бабушка вышла из кухни и обеспокоенно нахмурилась, — там уже темно на улице. Мало ли что. Не надо. Тем более, я твои любимые кексы яблочные испекла.

Алёнкины губы, дрогнув, растянулись в умоляющей улыбке. Она подошла к бабушке, чуть наклонилась и обняла её, чмокнула в мягкую щёку:

— Бабу-уль… Я же не одна пойду. Меня мальчик пригласил.

— Хороший мальчик? — бабушка обняла Алёнку, едва коснулась её щеки губами.

Алёнка помялась. Нельзя было назвать Сашу уж очень «хорошим»: как можно считать хорошим того, кто старался всячески во всём обскакать тебя, кто пытался переманить твоих друзей на свою сторону, кто замечал каждый твой недочёт, а потом однажды написал тебе в лс «Го гулять?»? Алёнка отпрянула от бабушки, положила руки ей на плечи, кивнула:

— Очень.

— Ладно, но до одиннадцати вернись, а то я волноваться буду.

— Конечно, бабуль! — Алёнка ещё раз чмокнула бабушку в щёку, после чего скрылась в своей комнате.

Не стала долго решать, что надеть. Оранжевые джинсы, красная джинсовка и бледно-жёлтая майка. Посмотрела на количество зарядки. Вздохнула. На двадцати процентах далеко не уйдёшь. Достала с верхней полки шкафа красную маленькую сумочку из крокодиловой кожи — подарок отца на пятнадцатилетие — перекинула её через плечо, бросила туда телефон, провода и PowerBank. Подумав, бросила ещё ключи, пару сотен и проездной на метро — а кто знает, что этот Абрикосов задумал!

Оглушительно грохнула дверь подъезда, переливы домофона стали неслышны. Саша медленно отошёл от стены, пряча за спиной руку в перчатке, сжимавшей скромный букетик. Алёна поправила длинный ремешок сумки на плече, чуть приподняв бровь, с усмешкой оглядела Абрикосова с головы до ног.

— Прошу вас: огненные лилии для богини огня! — картинно поклонившись, Саша протянул Алёне букетик.

Алёна прижала руку к груди, ойкнув, осторожно приняла букет из рук Абрикосова. Пальцы соприкоснулись. Как будто огненные искры пробежались по телу обоих. Отдёрнули руки. Алёна спрятала зарумянившиеся щёки в скромном букете, буркнула:

— Спасибо.

Саша взъерошил волосы, широко улыбнулся:

— Да не за что. Пошли? *

Алёна пожала плечами, легко обхватила плечо Саши, подняла голову, так что веснушки огненными искорками вспыхнули в свете фонарей, твёрдо сказала:

— Веди.

И они пошли.

Некоторое время шли молча. Алёнка обеими руками сжимала букетик огненных лилий и из-под ресниц смотрела на Сашку, который шёл, засунув руки в карманы, и чувствовал себя крайне неловко.

— А куда мы идём? — наконец подала голос Алёна, оглядывая дворы.

— Предлагаю прогуляться вдоль набережной, — улыбнулся Саша.

Они, петляя между домов, останавливаясь в переулках и опасаясь машин, наконец вышли к набережной Фонтанки. В воздухе запахло водой. Алёнка втянула Питерский воздух, улыбнулась Саше. Ловко взобралась на красные гранитные перила и легко и уверенно, как будто не балансировала над неугомонной и своенравной рекой, зашагала рядом с Сашей. Тот тревожно косился в сторону подруги, заметно нервничал.

— Ты чего, Саш, — рассмеялась вдруг Алёна, поймав на себе очередной тревожный взгляд Абрикосова, — испугался, что ли?

— Да ты что. Просто думаю: если богиня огня столкнётся с богиней воды, то что будет? Землетрясение? Взрыв? Извержение.

— Ха-ха-ха! — закатив глаза и поставив руки на пояс, искусственно рассмеялась Алёнка, посмотрела вниз: — О, Чижик-Пыжик!

Саша оглядел набережную. Здесь было удивительно тихо: не так, как в жаркие летние дни, когда туристы толкутся, давят друг друга в тщетной попытке попасть монеткой на постамент бравому чижу. Саша, Арт и Фил любили приходить на Фонтанку с мая по сентябрь как раз в это время суток: жара, если она, конечно, была, спадала, люди разбредались по домам, позволяя подросткам сколько угодно загадывать желания и бросать монетки. И Фил почти всегда попадал.

— А давай кинем монетки? — хитро прищурился Саша, вытаскивая из кармана ветровки мелочь.

Алёнка хмыкнула, предложила Саше пари. Кто попадёт — того и желание. Саша легко согласился. Кидали на счёт «три». «Чтобы Саша перестал за меня беспокоиться!» — подумала Алёна, глядя, как монетка летит на постамент. «Чтобы Алёна перестала игнорировать меня!» — загадал Саша, слишком сильно вцепляясь руками в гранитный бордюр. Монетки сверкнули. Одна из них пролетела мимо. Вторая приземлилась рядом с Чижиком-Пыжиком.

— Моя? — Алёна опасно наклонилась вперёд, пытаясь разглядеть: её пять копеек попали на чижа или Сашины десять копеек.

Резко крутанулась на пятках с видом победительницы, не удержалась, заойкала, замахала руками. Наклонилась сначала вперёд, потом отклонилась назад. Саша не думал. Он просто резко схватил Алёну за запястья и потянул на себя. Алёна выдохнула, останавливаясь.

— Спасибо, — буркнула, положив руки на плечи Саши, спрыгнула с толстых гранитных перилл от греха подальше.

Саша положил руки ей на талию, улыбнулся:

— А ведь это моя монетка попала.

Алёна насупилась: она искренне надеялась, что её победоносный вид ослабит бдительность Саши, и он не заметит десяти копеек на самом краю постамента. Не вышло.

— Ну, давай, загадывай, только быстро, — нахмурилась она.

Саша окинул её коварным и влюблённым взглядом. Алёнка вздрогнула, хотела выпутаться из объятий Саши, но было поздно. Он мягко, аккуратно, как будто бы Алёнка была сделана из сахара, коснулся своими губами её губ. Алёнка сначала зло нахмурилась, хотела треснуть нахала по голове букетом. «Да ну, ещё цветы на него тратить!» — сердито подумала потом, спрятала руки за спину, приподнялась на носочки, чтобы было удобнее целоваться.

Отпрянули друг от друга. Саша смотрел на Алёнку хитро, приподняв одну бровь. Алёна смотрела на Сашу сердито, хмурила брови. Весь её вид как будто спрашивал: «Ну и зачем?»

— Так надо… — таинственно улыбнулся Саша, взял её за руку. — Если ты всё ещё хочешь со мной гулять, то прошу, богиня огня.

— Естественно. После твоего поцелуя я пойду с тобой гулять, но… — хитро оскалилась. — Если что, у меня всегда с собой шокер.

— Ох, как страшно! — иронично отозвался Саша, заправил Алёнке прядь за ухо, разжал ладонь. В ней лежала конфета. — Хочешь?

— Давай, — буркнула Алёна, забирая с ладони Абрикосова сладость, запихала её в рот, бурча: — хоть зажевать твой поцелуй. Фокусник фигов.

Саша ничего не сказал. Лишь легко усмехнулся. Этим ему и нравилась Алёна: своей беспечностью, искренностью в мыслях и чувствах. Простотой, в конце концов!

А Алёна не понимала, почему доверилась Саше. Что-то внутри влекло её к нему. Они петляли по улицам, стучали ногами по асфальту, вдыхали запах ночи. А потом Саша резко свернул в подворотни.

И они снова торопливо стучали подошвами обуви по асфальту, пока Саша не остановился под старой жёлтой пятиэтажкой. Потянул на себя красную облезлую железную дверь, пустил Алёну вперёд.

В подъезде было темно и холодно. Алёна неосознанно жалась к Саше, чувствуя холодную кожу его перчатки. С каждой ступенькой становилось всё страшнее и страшнее, Алёна, тихо ойкая, готова была слиться с Сашей. Он лишь улыбался краем губ и уверенно поднимался всё выше и выше. Дошёл до последнего этажа, до железной решётки, опутанной цепью и ржавым большим замком. Остановился. Поднял ладонь. Повертел перед Алёнкой длинными металлическими палочками.

— Это что — отмычки?! — успела вскрикнуть она, но Саша бесцеремонно захлопнул ладонью рот Жаровой, зашипел на неё.