Спорная антипатия (СИ)

- И ты тоже очень красивая, - он поднял на неё голубые глаза, слегка приоткрыв губы, чувствуя, как щёки наливаются румянцем.

Почему? Просто оттого, что так было нужно. Да, да, это то самое дрожание в руках и коленях, учащённое биение сердца, немного судорожное дыхание… всё это Наруто читал в романтических рассказиках, которые ненавидел всей душой, однако прямо сейчас чувствовал себя персонажем одного из этих произведений. Хината, услышав столь приятный для неё комплимент, благодарно кивнула, стеснительно опустив ресницы:

- Спасибо, мне очень-очень приятно слышать…

На этом, казалось, больше не стоило ничего говорить — Наруто попросту смело взял девушку за нежную руку и повёл в сторону парка, улыбнувшись ей самой доброй улыбкой, на которую только был способен. Кажется, Хината смутилась от этого ещё больше — провести день с Наруто ей бы хотелось. Этот молодой человек чем-то привлекал её, только вот она даже не могла объяснить причину. Не то этой своей безграничной добротой, которую скрывал в себе, чтобы не увидели люди, не то ещё чем-то… однако она с уверенностью могла сказать одно: с ним ей было уютно и хорошо. Есть такие люди, с которыми, когда находишься рядом, чувствуешь такое тепло и комфорт даже в холодные и трескучие морозы. Для того чтобы согреться не требуется плед или чашка горячего шоколада, огонь в камине или свернувшийся на коленях кот, погружающий в сон одним своим видом. Для того чтобы согреться иногда просто нужен человек, которого можно обнять, и уже на душе станет гораздо теплее и уютнее.

Наруто был тем самым человеком. Когда он был с ней, он заразительно смеялся, шутил, смотрел на неё мечтательным взглядом романтика и держал осторожно за руку, будто боясь причинить боль. Она же в свою очередь стеснялась ещё больше, густо краснея, чувствуя, как он держит её за руку и смотрит на неё своими пронзительными, голубыми-голубыми глазами. Весь мир для неё постепенно становился каким-то необычным. В таких случаях даже кажется, что все люди вокруг — добрые и никто не сможет причинить боли или страданий.

Они прогуляли так до самого вечера, когда начинало садиться солнце. Хината постепенно узнавала о Наруто всё больше и больше, как и он — о ней. Была одна важная вещь, которую наконец понял Наруто: любоваться закатом с кем-то в обществе куда приятнее, нежели одному. Она сидела рядом, на скамейке, и осторожно держала в своих руках его широкую ладонь. Чувствовала пульс, слегка сжимая это место кончиками пальцев, положив голову на широкие плечи, и прикрывала немного устало глаза. Её тянуло в сон, но в то же время спать-то и не хотелось. Внутри бушевал шквал эмоций, однако от утомлённости она не могла всего этого выразить. Да и в силу своей стеснительности — тоже.

Наруто замечал её улыбку, когда смотрел на неё, и это, казалось, было самым прекрасным на свете. Она была тёплой, такой непринуждённой, уютной даже, если бы так можно было сказать об улыбке. Хината стеснительно прикрывала густые ресницы, продолжая улыбаться и осторожно касаться кончиками пальцев его руки. Её тонкие пальцы скользили по запястью, возвращаясь к внутренней стороне ладони и пальцем, делая так, чтобы по спине мужчины бежала целая толпа мурашек — высшая похвала для любого нежного прикосновения. Наконец она переплела свои тонкие пальцы с его, длинными и мужественными, от этого тихонько выдохнула, явно недоумевая внутренне, где-то в глубине души, зачем проявила инициативу. Щёки от такого покраснели, и Хината только низко опустила длинные ресницы, тяжело вздохнув носом, втягивая приятный запах парфюма, который исходил от блондина.

- Знаешь, мне с тобой очень хорошо, - проговорил он размеренным и ровным голосом, покосившись на неё и крепче прижав к себе. От такого внутри появилось странное ощущение у обоих: как будто защекотало что-то внизу живота, что ли…

- Да? - она смущённо улыбнулась, подняв на него глаза. - И мне с тобой, Наруто. Просто…

Она так и не смогла договорить и сказать ему о том, как сильно стесняется одного только присутствия мужчины рядом. Наруто только слегка улыбнулся, осторожно приподняв её голову за тонко очерченный нежный подбородок кончиками пальцев, посмотрев прямо в светло-лиловые глаза. Что в них было? Чёрт возьми, он и сказать не мог… несмотря на полнейшее отсутствие зрачков, — хоть это и было странность, Наруто это нравилось — в этих глазах ничуть не было пустоты. Порой в самых обычных человеческих глазах, будь они зелёными, голубыми, карими или серыми, читается невероятное безразличие.

- Что? - он слегка улыбнулся уголком губ, продолжая всматриваться в разрез глаз. Длинные ресницы на кончиках были светлыми, бросали на область под глазами или заметные тени, когда она низко-низко опускала их… и это завораживало.

- Не понимаю, как объяснить… - пожала плечами девушка, тихо вздохнув, отведя глаза. - Я впервые испытываю такие чувства.

Он готов был выслушать её прямо сейчас, понимая, насколько она неуверенна с ним. Осторожно взяв Хинату за руки, он посмотрел в её глаза снова, когда она подняла их уже увереннее, заглянув в его, ярко-голубые. И Наруто просто улыбнулся — такая улыбка была сейчас лучшим его оружием, чтобы эта очаровательная девушка перестала быть с ним скованной.

- Я понимаю, - он продолжал улыбаться, кивнув, немного крепче сжав нежные небольшие ладони в своих, широких и немного шершавых. Хината вновь раскраснелась, разглядывая его руки: ей нравились тонко очерченные синеватые вены на тыльной стороне этих мужественных ладоней. - Просто доверься мне, хорошо? Я никогда не причиню тебе вреда.

Ладонь осторожно легла на нежную девичью щёку, погладив её еле ощутимо, как будто бы он и вправду боялся причинить ей боль или вред. Однако на его пухлых губах играла всё та же самая тёплая и искренняя улыбка, внушающая доверие. Может быть, она хотела отдаться ему полностью прямо сейчас… нет-нет, не в физическом смысле — Хината была слишком принципиальной и уверенной девушкой в этом отношении, а её постоянное смущение, как порой говаривала Сакура, являлось в этом случае её преимуществом. Хината готова была отдаться ему всецело своей душой — не испытывая раньше таких чувств, как сейчас, она готова была прямо сейчас открыться ему, показать, что действительно способна на любовь. Эти чувства буквально рвались наружу, но из-за этого внутреннего сковывающего жара, от которого подрагивали руки и коленки в волнении, она не могла даже посмотреть-то толком на мужчину.

Он немного наклонился к ней, запечатлев на приоткрытых девичьих губах нежно-розового оттенка лёгкий поцелуй. Нет, Наруто вовсе не настаивал, когда принимался целовать Хинату. Этот поцелуй был приятным, недолгим, но настолько волшебным и приятным, что ей даже хотелось некоего продолжение именно в виде воспроизведения этого нежного прикосновения. Осмелев, она прикоснулась к его губам самостоятельно, поцеловав его сначала в нижнюю губу, затем — в верхнюю. Настолько желанное действие с её стороны вызвало тихий выдох со стороны Наруто. Он сорвался с губ невольной птицей, которую он так старался сдерживать, чувствуя, как её ладони постепенно крепче сжимают его руки — она будто бы хотелось скрыться в нём то ли от стыда, то ли от неуверенности.

Он улыбнулся, приоткрыв глаза и посмотрев на девушку: длинные ресницы подрагивают и закрыты, лёгкие тени голубоватого оттенка на веках, подчёркивающие цвет её глаз, отливают немного перламутром от закатного сияния. Нос часто, но тихо втягивал кислород маленькими порциями, а губы так же были приоткрыты, будто бы вновь просили поцелуя. Узумаки и не был против: улыбнувшись, он опять прикоснулся к губам Хинаты своими, осторожно захватив их и почти сразу отстранившись, принявшись покрывать нижнюю лёгкими, короткими и нежными поцелуями.

Приоткрыв глаза, Хината усмехнулась, смутившись ещё больше: на щеках появился тот самый приятный румянец, который так нравился Наруто. Осмелившись, она наконец обняла его за шею немного неуверенным действием — руки её дрожали, однако она поспешила обвить ими его шею, лишь слегка прижавшись к нему. Кончик указательного тонкого пальца принялся выводить на широких мужских плечах какие-то непонятные узоры, за которыми она пристально следила. С ним было тепло и хорошо… и Хината, если бы её попросили выразить свои чувства в сочинении, расписала бы их сразу на десять с лишним листов.