Маска (И)

— Я порублю тебя на кусочки! — с широкой улыбкой прокричал Скуало, взмахнув своим оружием. Он хотел добавить что-то еще, но его грубо оттолкнули в сторону, и вперед вышел человек, чье лицо было сплошь покрыто шрамами.

У Тсуны подкосились колени: от этого человека исходила ужасная, давящая аура. Нечто подобное шатен испытывал, когда сражался с Мукуро, но сейчас она была в разы сильнее и темнее. Если аура Рокудо была во многом похожа на ауру матери, то аура Занзаса была неотличима от нее. Такая же гнилая, черная, состоящая из отчаяния, боли и смерти. От одного присутствия человека с такой аурой, Тсуну начинало тошнить, а в глазах плыло.

Шатен тряхнул головой, стараясь сосредоточиться на том, что сейчас говорил этот страшный человек. Хранители рядом тоже были на взводе, но несколько по иной причине. Они буквально кожей ощущали невероятную силу не только лидера нападавших, но и его подчиненных. Внезапно Тсуна нахмурился и прижал одну руку к виску, интуиция кричала о чем-то, но шатен никак не мог понять о чем. Он всмотрелся в местность, ища скрытую угрозу, перевел взгляд на друзей, затем на врагов… И тут его, точно током ударило!

Аура Занзаса. Она вдруг стала уплотняться и закручиваться вокруг мужчины в кокон. Тсуна видел, как эта черная масса буквально проникает в тело врага, отчего его глаза начинают наливаться каким-то черным потусторонним светом. Его ярость росла под влиянием черной ауры, и Занзас уже почти полностью окунулся в нее. Его Хранители нервно поглядывали на своего босса, однако были не в силах что-либо сделать. Внезапно Тсуну накрыло волной подавляющей воли Занзаса, от чего у него подкосились колени, и он лишь чудом смог устоять на ногах.

— Не могу… пошевелиться, — выдохнул рядом Хаято, который пусть и не видел ауры людей так, как его босс, но прекрасно ощущал их действие. Остальные Хранители тоже замерли, парализованные волей Занзаса. Тсуна же вдруг почувствовал, что аура босса Варии несколько изменяется, теперь она стала закручиваться не полностью вокруг мужчины, а только около его правой руки. Это было странно и пугающе, особенно от того, что больше никто не мог так, как Тсуна, увидеть все то, что происходило с Занзасом.

— Савада Тсунаеши, — прорычал тем временем мужчина, вытягивая правую руку вперед ладонью вверх. На ней появился сгусток сильно уплотненного пламени, от вида которого варийцы, все как один, побледнели и стали отступать от своего босса, — Я уничтожу тебя!

— Не могу поверить, что он делает это, — резво отскочив от Занзаса, сказал ярко одетый мужчина и закрылся руками.

— Врой! Решил и нас убить заодно?! — прокричал Скуало, также отступая от своего босса, который, казалось, не слышит слов своих подчиненных.

— Это плохо, — пробормотал Реборн, в два шага преодолевая расстояние до Тсуны. В это время Занзас, зло сверкнув глазами, крикнул «Умри!» и послал сгусток пламени прямо в шатена, окруженного Хранителями, — В рассыпную! — скомандовал киллер и, подхватив Тсуну, резко ушел в сторону. Хранители, заметив маневр Реборна, последовали его примеру и, подхватив детей, отскочили на несколько метров.

Там, где они были пару секунд назад, образовался кратер. И им даже не хотелось думать о том, что случилось бы, не успей кто-то убежать. Друзья Тсуны, как и он сам, стали переглядываться, чтобы удостовериться, не ранен ли кто. Затем они перевели взгляды на Занзаса и его подчиненных, которые, кстати, не выглядели радостными от того, что их противникам пришлось не сладко. Казалось, они либо не понимают, либо не одобряют действий своего босса, но и не высказывают ему этого. Тем временем Зназас стал формировать второй сгусток пламени, заставив этим Тсуну и его Хранителей побледнеть. Однако мужчине не удалось завершить технику: прямо у его ног вонзилась в землю кирка.

— Достаточно, Занзас! — сказал кто-то так громко, что все услышали. Босс Варии с недовольством обернулся на человека, посмевшего прервать его технику. Хранители Тсуны, как и он сам, тоже перевели взгляды на новое действующее лицо. Человеком, спасшим их, оказался отец шатена — Савада Иемитсу.

— Как всегда опаздываешь, — ухмыльнулся Реборн при виде друга. Внешний Советник широко улыбнулся в ответ и кинул что-то киллеру. Без труда поймав посылку, Реборн рассмотрел ее и передал Тсуне: это оказалось письмо, предназначенное кандидату на пост Десятого Вонголы.

— Я задержался, так как ждал ответа от Девятого, — сказал Иемитсу, как только Занзас получил такое же письмо. Тсуна аккуратно вскрыл свое и с немалым удивлением обнаружил там пламя Посмертной Воли, однако прочитать нечего не смог: все было написано по-итальянски. — В этом письме говорится, что Девятый, ранее продвигающий кандидатуру Тсуны, решил изменить свое решение. Теперь он считает, что достойным кресла босса является только его сын — Занзас. Так как я, Внешний Советник Вонголы, не согласен с этим решением, то, с согласия действующего босса, я проведу Конфликт Колец. Иными словами бои один на один между Хранителями одинаковых атрибутов.

На несколько мгновений площадку накрыла тишина. Все молча приняли или старались принять тот факт, что, возможно, через пару мгновений кому-то придется сражаться. Тсуна оглянулся на друзей и сжал в руке письмо, он уже начинал ненавидеть этого старика Девятого. Сколько можно портить жизнь ему и его друзьям? Почему нельзя было решить этот вопрос миром? Зачем все эти сражения?

— Спасибо за ожидание! — раздались откуда-то сбоку голоса. Из тени вышли две девушки с розовыми волосами и черными масками на лицах. Он выглядели одинаковыми, словно близнецы, и даже говорили вместе. — В данном Конфликте Колец мы, Семья Червелло, будем судьям. Наши решения можете считать решениями Девятого, — сказав это, они продемонстрировали всем присутствующим приказ Дона, скрепленный его Пламенем. — Господин Занзас, вы согласны с этим? — спросила одна из девушек. Босс Варии лишь кивнул, тогда представительницы Червелло по-видимому собирались уходить, но их остановил голос Иемитсу.

— У меня возражение, — сказал он. — Я никогда не слышал о вашей организации. Как я могу доверить вам судить Конфликт Колец?

— Возражение откланяется, — хором ответили девушки, даже не взглянув на мужчину. — Мы подчиняемся только Девятому, поэтому Внешний Советник не имеет власти над нами, — Иемитсу зло посмотрел на них, но ничего не сказал. — Бои будут проходить в средней Намимори. Завтра в одиннадцать часов вечера состоится первый бой между Хранителями колец Солнца.

Девушки ушли, вслед за ними покинула это место и Вария. Тсуна посмотрел на своих Хрантелей и смял в руке письмо Девятого. В его душе сейчас бушевала целая буря. Он боялся за своих друзей и больше всего за Реехея, ведь боксер будет первым среди них, кто выйдет на бой. Словно отражая чувства Тсуны, мрачная атмосфера накрыла это место — все понимали, что время сражений пришло, и никому не удастся сбежать. Бои будут не на жизнь, а на смерть.

Почти в полном молчании Хранители провели Тсуну с детьми до дома и, скупо попрощавшись, разошлись. Их, так же как шатена, одолевали невеселые мысли относительно завтрашнего и всех последующих сражений. Они увидели силу Варии, сравнили ее со своей и сделали неутешительные выводы: едва ли они смогут победить. Против них не кто-нибудь, а отряд элитных убийц. Эти люди с детства росли в мире мафии, долгие годы учились сражаться и убивать, для них разобраться с кучкой подростков — легче самого простого задания. В то время как в семье Тсуны лишь Хаято и Рокудо с малых лет тренировались и выживали в суровом подпольном мире. Такеши, Реехей и Кея узнали о мафии чуть позже самого Тсуны, и хотя они далеко не слабые бойцы, им все-таки не одолеть грубой силой опыт и призвание.

До самого утра шатен не мог уснуть, снедаемый беспокойством. Он много думал о предстоящих боях, и от этих мыслей у него пробегал холодок по спине. Тсуна старался представить, что его друзья победили, но не мог. Разум хладнокровно выдавал раз за разом картины смерти его Хранителей. Тогда парень воззвал к интуиции, но та лишь тихо прошептала ему, что только от его веры будет зависеть исход битвы. Затем Тсуне вспоминался Занзас, объятый черной аурой. Мужчина был, словно демон, страшен, безжалостен и силен. Он напоминал мать, причем не только практически идентичной аурой, но и взглядом, полным презрения и злобы, который он бросал на шатена.