Руку и сердце (СИ)

Испытываемое облегчение (и некоторое недовольство, проскользнувшее в голосе Джона) приводят к тому, что Шерлок не удерживается и спрашивает:

— Не значит?

Джон смеется и притягивает Шерлока еще ближе, так что теперь он плотно прижат к его правому боку. Рука Джона соскальзывает Шерлоку на бедро.

— Нет, — подтверждает он. — Добро пожаловать во взрослую жизнь.

Шерлок в ответ шлепает его по заднице. Джон смеется, обнимает Шерлока за шею, заставляя наклониться для поцелуя. Минуту спустя Джон пытается отстраниться, но Шерлок и слышать об этом не желает, особенно теперь, когда они не расстаются и Джон будет рядом (всегда).

Когда они размыкают объятия, Джон улыбается.

— Боже, на вкус ты просто отвратителен, — мягко говорит он и на мгновение прижимается губами к губам Шерлока. — Сколько сигарет ты выкурил за ночь?

— Полпачки, — признается Шерлок, гадая, не разозлится ли Джон снова. Но Джон только смеется и встает, потянув Шерлока за собой.

— Пошли. Почистишь зубы и переоденешься. А потом мы отправимся на ланч.

Шерлок вздыхает от накатившего чувства облегчения и вслед за Джоном выходит из комнаты. Они пережили свою первую ссору. Джон не злится на него. Шерлок достает из внутреннего кармана пиджака записную книжку и торопливо вычеркивает соответствующий пункт. Похоже, все идет правильно.

*

Шерлок с самого начала знает, какие чувства он испытывает к Джону, но, вот странность, те самые слова звучат, только когда они вместе уже около пяти месяцев.

Это не особенная дата. Шерлок даже не в курсе, какой это день недели. У него уже некоторое время не было расследований — Джон больше пропадал на работе, а Шерлок ставил дома или в Бартсе эксперименты или занимался сайтом. Сегодня Джон оказывается дома раньше обычного. Шерлок улыбается, когда слышит, как Джон громко возится на кухне. В последнее время Джон стал готовить сам, пытаясь отучить их питаться купленной на вынос едой, но, кажется, он просто не способен готовить без того, чтобы жутко громыхать и оставлять после себя кошмарный беспорядок.

Через пятнадцать минут Джон объявляет, что все готово, и Шерлок послушно идет к столу. Он научился определять, когда с Джоном стоит спорить по поводу того, сколько он ест, и сегодняшний день для боевых действий не подходит. К тому же Джон приготовил восхитительные равиоли.

Они пьют красное вино и болтают о пустяках, но единственное, о чем Шерлок может думать, — ему не скучно, просто невероятно. Да он на стены сейчас должен лезть, и Шерлок не сомневается, что через пару дней так, наверное, и будет, но прямо сейчас, честное слово, нет ничего такого, что, по его мнению, могло бы его заинтересовать. Обосновавшееся в груди тепло кажется подозрительно похожим на удовлетворение, но припомнить, чувствовал ли он нечто подобное прежде, у Шерлока не получается.

— Я люблю тебя, — говорит он, перебив Джона на середине фразы. Джон должен знать, это важно.

Джон смотрит на него серьезно и задумчиво. На его губах играет слабая улыбка.

— Я знаю, — просто отвечает он, и разговор возобновляется.

*

Ночью, в постели, Джон трахает его изощренно медленно. Он дожидается, пока Шерлок чуть ли не задохнется, и только тогда дает кончить. Шерлока никогда не удивляло, какой Джон замечательный любовник, но сегодня он был восхитителен, как никогда.

Позже они лежат рядом, совершенно обессиленные, в неясном переплетении рук и ног.

— Я тоже люблю тебя, — говорит Джон.

Шерлок переворачивается, ложится на бок, подпирает голову правой рукой. Внимательно смотрит на Джона, на то, как его грудь поднимается и опадает чуть быстрее, чем обычно, пока дыхание не выравнивается. Волосы Джона снова подстрижены по-военному коротко, и Шерлок никак не решит, какая прическа ему нравится больше. На его взгляд, эта смотрится лучше. Она хорошо сочетается с незаметной для окружающих твердостью характера Джона, но и зарываться пальцами в длинные волосы Шерлок любит тоже.

Темно-синие глаза Джона распахнуты, взгляд направлен в потолок. У Джона задумчивый вид, и Шерлоку нестерпимо хочется узнать его мысли. Но спросить он не успевает. Джон переводит взгляд на него, улыбается, и Шерлок не может не улыбнуться в ответ.

Он наклоняется к Джону, прижимается губами к груди.

— Я знаю, — отвечает он.

Джон смеется и тянет Шерлока на себя, вынуждая лечь сверху.

*

Вот теперь стало тяжело.

Шерлок поставил себе цель — один год, и обычно поступал так, как решил. Но чем больше времени проходит, тем меньше он видит причин ждать. Они прошли через все, о чем упоминал Лестрейд. У них были ссоры, настоящие ссоры, и примирения. Они трахались по инерции и доводили друг друга до белого каления (не сказать, чтобы и раньше, до того, как они стали парой, такого не было). Шерлок уже и припомнить по-настоящему не может, каково не жить вместе с Джоном. Это так естественно, так просто, неизменный фон, на котором разворачивается его — их — жизнь.

Но теперь все иначе. Дело не в желании заклеймить Джона как принадлежащего исключительно ему, если оно вообще когда-нибудь существовало. Всякий, кто видит их вместе, немедленно понимает, как обстоят дела. Шерлок доверяет Джону безоговорочно, он знает, что Джон никогда не станет его обманывать. Но… иногда, когда накатывают напряжение и досада, когда он вновь случайно причиняет Джону боль, когда он опять забивает холодильник всякой дрянью, ему хочется что-нибудь подарить Джону. Он знает, что Джон не сомневается в его любви, но еще он знает, что он беспокоится о том, как удержать интерес Шерлока. Шерлок совершенно не представляет, как сказать Джону, что ему никогда не бывает с ним скучно, что дело вовсе не в этом. Он не умеет говорить красивые слова, а “я тебя люблю” не передает всего, что ему нужно.

Шерлоку хочется гарантировать Джону все, что в его силах, особенно если принять во внимание, какую нелепую и опасную жизнь они ведут.

А еще это в высшей степени практично.

*

— Добрый день, Шерлок, — влетев в дверь, бодро приветствует Лестрейд.

Шерлок сидит в кресле, нежно поглаживая скрипку (с неизменно довольной улыбкой на лице, по словам Джона). Наклоняет голову в ответ.

— Джона нет?

— Очевидно.

— Как вы поживаете?

Шерлок вздыхает. После того, как он обратился к Лестрейду за советом по поводу свадьбы с Джоном, тот стал проявлять повышенный интерес к их жизни. Он спрашивал о ней постоянно, и то, что Шерлок регулярно отшивал его, казалось, совершенно Лестрейду не мешало.

— Хорошо, — свысока бросает Шерлок. Сегодня он склонен обсуждать Джона еще меньше обычного. Которую неделю Шерлока не отпускало отчаяние, он ужасно близок к срыву и не в состоянии гарантировать, что будет, если он не выдержит.

Лестрейд смотрит так, словно собирается продолжить допрос, но, возможно, что-то замечает в позе Шерлока, потому что слегка приподнимает плечи, чтобы пожать ими, но обрывает себя на середине жеста.

— У меня кое-что есть для тебя. Обнаружены два тела, в Эппинг Форест***. Ты приедешь?

Хотя… может быть, ему стоит снова поговорить с Лестрейдом. В первый раз он был более-менее полезен. Возможно, он что-нибудь посоветует, и тогда Шерлок сможет все еще раз обдумать. Может быть, когда Шерлок выскажет Лестрейду свои доводы, тот признает, что вполне приемлемо, если Шерлок предложит Джону пожениться прямо сейчас, пусть даже прошло всего лишь девять месяцев и несколько дней.

— Шерлок?

— М-м-м, — отвечает Шерлок и наугад дергает струны. Стоит ли ему его спрашивать?

— Шерлок!

Что ж, вреда от этого быть не может.

— Я могу его попросить? — решившись, внезапно спрашивает он.

— Ты можешь… Что? — Лестрейд выглядит совершенно сбитым с толку.

— Могу я теперь попросить Джона жениться на мне? Прошло достаточно времени? Я помню, ты говорил про год, а сейчас только девять месяцев, но я, честно, понятия не имею, смогу ли ждать дольше.

Голос Шерлока звучит на грани отчаяния. Он снова чуть ли не до боли прижимает пальцы к струнам скрипки.