Двадцать один год (СИ)

- Ну чего, куда пойдем? – рассуждала Мери. – Где тут посидеть лучше всего? Вон в этом… В «Сладком королевстве»?

- Есть другая идея, - раздался знакомый бойкий голос. Рядом, как из воздуха, возник Джеймс Поттер.

- Мы с парнями сидим здесь, - он указала на дверь бара с вывеской «Три метлы». - Мансарду сняли. Издали увидели вас. Ну как, присоединитесь? Все за наш счет.

Марлин и Мери немедленно нырнули в дверь бара, но Лили колебалась.

- Не бойся, Эванс. Если твой немытый Отелло посмеет ревновать, жалуйся мне.

- Не называй его так, - Лили невольно сложила губы «уточкой». – А иду я, просто чтобы не отбиваться от подруг.

У наблюдавшей за ней Алисы стало странно серьезное лицо. Лили, откинув волосы, гордо переступила порог.

В мансарде было распахнуто окно, и осенний ветер колебал астры, стоявшие на столе в глиняной вазочке. За столом волшебный образом оказались четыре лишних стула, Блэк и Люпин помогли девочкам усесться (Питер покраснел, скукожился и помалкивал), а вскоре и Поттер появился, левитируя поднос с тыквенными пирожками, сахарными перьями и другими сладостями, большинство которых было Лили в диковинку, а также с четырьмя большими кружками сливочно-золотого напитка под густой белой пеной. Такие же кружки стояли перед ребятами.

- Мы довольствуемся сэндвичами с беконом, - пояснил щедрость друга Блэк.- но дама, конечно, нужно угощение более изысканное, - и подмигнул Марлин. И она ему подмигнула. Кажется, они нравились друг другу.

Вообще в то время, как Джеймс хорохорился и нарочито наглел, Сириус вел себя неожиданно сдержанно и предупредительно. Но разговор поддержать лучше получилось у Ремуса Люпина – он спокойно, без рисовки и кривляния вспоминал прошедшую неделю. На Уход за магическими существами записались решительно все гриффиндорцы их курса - как, собственно, и собрались сейчас за столом. Ремус улыбался, припоминая, как Сильванус Кеттлебрн, одноногий старик с окладистой бородой, вывел их за теплицы профессора Спраут, ближе к хижине Хагрида, за ограждение, за которым скрывался недавно вырытый небольшой, но довольно глубокий бассейн. В бассейне плескалось и ворочалось непонятное существо с головой и передними ногами лошади – точнее, пока жеребенка – но с хвостом огромной рыбы.

- Подрос, тесно ему тут уже, - улыбнулся Кеттлебрн в бороду. – Надо либо бассейн расширять, либо в пруд переводить. Я договорюсь с Хагридом. Ну-с, кто знает, что это за существо?

Взметнулось несколько рук: ребята читали учебники узнали гиппокампа, лошадь-рыбу. Мягким, теплым басом профессор объяснил повадки животного, условия содержания и ухода, после чего разрешил тем, у кого с собой есть белый хлеб, покрошить в воду.

- Он растет, аппетит у него отменный, - старик залучился, глядя, как ребята сгрудились над бассейном, кидая крошки гиппокампу и норовили потрепать выскальзывавшую из воды мокрую холку. Сестры Эббот (урок был спарен с хаффлпаффцами) – сумели покормить зверя прямо с рук, а Мэрион погладила гиппокампа по белой бархатистой отметине на горбатом лбу.

- Знаете,. на мои занятия приходит мало слизеринцев и рейвенкловцев. Они считают, что мой предмет – для дураков. Скажу я вам, кто мнит себя самым умным, тот главный дурак и есть, - Поттер и Блэк фыркнули и ткнули друг друга в бок. – Если человек умеет ко всякой твари, как бы она ни была безобразна и опасна, найти подход, значит, у него смелое и доброе сердце. Это ума поважнее.

…Гриффиндорцы подняли кружки за Кеттлберна с гиппокампом, а после девочки – мальчишки, конечно, презирали «всякую чушь» - вспомнили урок Прорицаний, на котором ожидали увидеть седую старуху, увешанную амулетами. А профессор Мелисса Лот оказалась кругленькой и очень спокойной женщиной средних лет, в черном, но совершенно будничном наряде, со столь же будничным пестрым платком на плечах. И в кабинете её не было ничего зловещего, а напротив, царил спокойный уют, и колоды карт словно ждали рук домохозяйки, из чашек будто только что пили кофе, а хрустальные шары были не более, чем экстравагантным украшением, купленным из моды. Правда, профессор Лот, пока они пробовали определить предсказание по рисунку чаинок, ходила по рядам и тихо просила повернуть к ним ладони, и когда добралась до Лили, помрачнела, пробормотав под нос: «Какой ранний обрыв», и также поморщилась, увидев ладонь Марлин. Но, право, не стоит об этом думать. Так ли страшна ранняя смерть – собственная, конечно, не близких? Обидно умереть, допустим, как умерла леди Джейн Грей – на плахе, в руках врагов. А вот если в бою, так, что и не заметишь, как смертельное заклятие пронзит тело…

Гриффиндорцы засиделись долго, и когда спускались, шел уже третий час дня. Внизу с пышнотелой белокурой хозяйкой, мадам Розмертой, спорила хрупкая рыженькая девочка, а рядом тихо примостился мальчик. Розмерта отказывалась наливать сливочного пива детям ,едва достававшим до стойки. Гриффиндорцы с удивлением узнали в них Кристину Олливандер и Квиринуса Кивррелла.

- Как они сюда попали? – Лили остолбенела. – Им же запрещено!

- Как попадали и мы на первом курсе, вероятно, - Поттер напустил загадочный вид. – Давайте-ка не будем им мешать.

- Боюсь, у нас появилась конкурентка, - Сириус окинул легкую фигурку оценивающим взглядом с тенью уважения и насмешки одновременно. – Она переплюнет нас очень скоро, если не сломит шею.

Потянулись недели учебы, и сентябрь уже сменился октябрем, когда Хогвартс вздрогнул от пугающей новости: Кристина Олливандер и Квиринус Квиррелл пропали. За завтраком профессор Дамблдор объявил, что для поиска первокурсников набирается отряд под предводительством профессора Саверн. Мародеры просились в отряд, но их не приняли, хоть они и твердили, что знают все окрестности замка, как каждый - свои пять пальцев. Они почему-то смолчали, что видели недавно Кристину и Квиринуса в Хогсмиде. Мери и Марлин также хотели молчать, но Лили и Алиса решились покаяться, что скрыли нарушение. Их не стали ругать, хотя и было за что: если бы они рассказали о выходках Кристины раньше, возможно, её не искали бы повсюду сейчас.

Целый день в школе висело напряжение. Уроки отменили: все равно никто не мог бы спокойно ни учить, ни учиться. Ребята со старших курсов – даже некоторые слизеринцы были в их числе – прочесывали луга, Хогсмид, Запретный лес, преподаватели расспрашивали учеников о последних часах, когда те видели пропавших товарищей, и советовались, обращаться ли в аврорат. Когда к вечеру один из искателей вернулся в замок и сообщил, что девочку нашли, в коридор у главного входа высыпало, наверное, полшколы. Старшекурсник сам не видел Кристину, а тот, кто его посылал, почему-то не сказал, что нашли её мертвой.

Заскрипели тяжелые двери, и в коридор вступила мрачная процессия: два старшеклассника тихо несли носилки, на которых лежал кто-то маленький, укрытый с головой. Джейкоб Олливандер, метавшийся из угла в угол и ломавший руки, при виде носилок замер, бросился к ним и рванул простыню.

Лили ничего не успела рассмотреть: ледяная ладонь Северуса, стоявшего рядом, мгновенно заслонила ей глаза. Она только слышала протяжный, низкий, звериный вой, от которого падало сердце, да горькие всхлипы. И чувствовала, как рука Северуса дрожит. О творившемся у носилок, она узнала уже следующим утром, когда девочки наконец успокоились и смогли говорить о том, что произошло.

Кристину растерзал какой-то ужасный зверь – Гестия предполагает, что это оборотень, недаром же недавно писали об участившихся случаях их нападения. На носилках лежало кошмарное месиво. Джейкоб упал на колени, принялся выть и все комкал простыню, пока полотно не отобрала Флоренс Флеминг и не укрыла труп девочки заново. Флоренс и увела Джейкоба в Больничное крыло – чуть не на плечах утащила. Северус очень правильно поступил, не позволив Лили смотреть на то, что осталось от Кристины: остальные видели и не смогли не только поужинать и заснуть без зелий, но и позавтракать. Особенно мутило даже не Алису, а Ремуса Люпина: он ходил смертельно бледный, трясся и чуть не плакал. Друзья от него не отходили.