Беллатрикс. Перезагрузка (СИ)

У Эйлин всё-таки хватило совести опустить глаза.

— Но я не могу бросить мужа, — она упрямо сжала и без того узкие губы.

— А сына, значит, бросить можешь?

— Я его не бросаю! — возмутилась Эйлин.

— Ну это как посмотреть… — я горько усмехнулась. — Знаете, миссис Снейп, я ведь об этом знаю больше, чем мне бы хотелось. Я без родителей росла. Бросили они меня, — выплюнула я с уверенностью больше всех удивившей меня саму.

Ведь раньше всегда старалась верить, что меня каким-то таинственным образом потеряли, так или иначе, но лишились не по своей воле, а уж в крайнем случае — погибли, но никак не бросили.

— Зато бабушка моя меня любила. Она ради меня дар свой отдала — такой силы дар, какой вам тут и не снился! А потом и жизнь. Вот что это такое — когда не бросают. Когда любят. Когда всё отдать готовы ради ребёнка. Да если бы она увидела, что надо мной какой-то хмырь измывается, будь он хоть сто раз отцом мне по крови, — прибила бы его! А ты молчишь и терпишь, хотя никак нельзя сказать, что у тебя нет выбора. Есть! Ты же не простая женщина — беззащитная, которой деваться некуда. Неужто хоть умиротворяющий бальзам ему подливать додуматься не могла? Хотя это не выход, конечно… А вот шарахнуть по нему Ступефаем — как минимум — как только наглеть начнёт, не говоря о том, чтобы руки распускать, — это выход! Он же трус. Такие только на безответных нападают.

— Но как же… — Эйлин, казалось, искренне удивилась. — Тобиас никогда бы мне не простил!

Я тяжело вздохнула и сказала как только могла серьёзно и весомо:

— На твоём месте я беспокоилась бы о том, чтобы меня простил Северус. Но если этот кобель тебе дороже ребёнка, то, конечно, волноваться не о чем. Он ведь и Северуса бьёт, правда?

Я видела, что мои слова о кобеле возмутили Эйлин, но, видно, что-то в моём взгляде удержало её от вспышки.

— Бьёт? — повторила я вопрос.

— Нет… он… Северус сам… он… — забормотала она, отводя глаза в сторону.

И вот тут я, честно, не знаю, что удержало от взрыва меня. Несколько секунд слышалось только моё тяжёлое дыхание, я физически ощущала, как ярость плещется внутри, словно горючая смесь, — достаточно крохотной искры и…

К счастью, Эйлин это тоже ощутила и затаилась, глядя на меня с опаской.

Даже дядя Гарольд заметно нервничал. Протянул ко мне руку, но, так и не коснувшись, снова убрал.

Правильно, когда имеешь дело с повреждёнными боеприпасами или неуравновешенными стихийными магами в ярости, никогда не знаешь, что может спровоцировать детонацию…

И только Пайки решилась осторожно прикоснуться к моей руке своей подрагивающей лапкой. Помогло! Ты лучший в мире сапёр, Пайки! Во всяком случае — для меня. Выдохнула. Пляска алых искр перед глазами прекратилась.

— Значит, бьёт, — очень спокойно заключила я.

— Тобиас просто оттолкнул его. Я говорила… просила Северуса не вмешиваться, сидеть у себя, — зачастила Эйлин.

— Значит, Северус вступился за тебя? — тихо спросила я.

Эйлин опустила глаза, а мной овладело странное спокойствие, словно лежащее по другую сторону ярости, — холодное, злое, но всё же спокойствие.

— Только не говори мне, что ребёнку нужен отец. Иначе я за себя не ручаюсь. Наверное, это самое омерзительное, что может быть на свете, — когда та, что должна быть матерью, из-за своей страсти к какому-нибудь злобному вонючему козлу позволяет ему превращать жизнь своих детей в кошмар, да ещё и прикрывается заботой о них же!

— Каждому ребёнку нужна семья и родители. Но это должна быть настоящая семья и любящие родители! Иначе — лучше уж никакой. Я всё детство мечтала о семье, но сейчас, полюбовавшись на вашу, уверена, что в хорошем приюте и то лучше.

— Когда такие, как ты, тупо повторяют, что “ребёнку нужен отец”, думают ли они хоть немного о том, для чего он нужен? Чему он может научить? Что дать? Тепло? Любовь? Заботу? Защиту? Опору? Личный пример? Что?!

— А чему учишь ребёнка ты? Тому, что он должен сидеть тихо и не высовываться, пока пьяная скотина оскорбляет его мать и лупит её? Этому должна научить жизнь в такой семье? Безразличию? Жестокости? Страху? Правда, я знаю, что вам с дражайшим супругом это так и не удастся. Северус всё равно останется смелым и самоотверженным, но это уж точно не заслуга Тобиаса и не результат следования примеру отца.

— Но всю свою недолгую жизнь он будет глубоко несчастным и одиноким. И уж это — целиком ваше достижение! Но сейчас ещё не поздно это исправить. Есть время для этого и есть возможность, какая не каждый день и даже не каждую жизнь выпадает.

Кажется, даром мои слова не пропали. Эйлин явно была в смятении, но через секунду подозрительно прищурилась:

— А тебе-то это зачем?

Я вздохнула. Ну вот как ей объяснить? Буркнула:

— Долги отдаю. Бабушка завещала. Карму чищу. И вообще — сильный маг и зельевар ещё нигде не был лишним — в хозяйстве однозначно пригодится.

— Вы хотите, чтобы Северус стал вассалом вашего рода? — напряглась Эйлин.

— Лучше союзником, — ухмыльнулась я. — На власть не претендую.

Эйлин задумалась, мистер Свифт одобрительно склонил голову к плечу. Кажется, я сказала что-то… правильное. Про вассалов мне кое-что было известно, благодаря памяти Беллы, а про союзников — само как-то вырвалось. Белла об этом практически ничего не знала.

И тут Пайки снова тронула меня за руку. Я посмотрела вниз — домовуха указала куда-то в сторону.

Батюшки. Северус. Вернулся домой. Выглядит примерно так, как я и ожидала. Правда, не в маминой блузке, как в книге, но, может, до блузки ещё дело не дошло, хотя до этого не долго осталось, судя по всему. Потому что рубашка, которая едва-едва сходилась на тощей груди, того и гляди должна была лопнуть по швам, а её рукава заканчивались чуть ниже локтя.

Короче, это застиранное изделие местной швейной промышленности было мало ребёнку на несколько размеров, и оставалось загадкой, как он в него всё же втиснулся! Зато брюки были куплены на вырост: штанины широкие и несколько раз подвёрнуты внизу.

Но ничего комичного в этой худой фигурке не было — чёрные глаза смотрели пронзительно и тревожно. Он шагнул к нам, сжав пальцы в кулаки, не боясь двоих незнакомых взрослых, не обращая внимания на домовуху, глядя только на мать.

— Мама, что-то случилось? Они тебя обижают?

Кажется, горло перехватило даже у Эйлин. У меня так точно. Что ж — достойный завершающий аккорд для моего пламенного выступления. Если Эйлин даже после этого откажет сыну в шансе на нормальную жизнь… то она ему после этого “не мать, а ехидна”, как в одном старом фильме говорилось.

========== Глава 30. Северус ==========

Сообразительная Пайки моментально сняла звуконепроницаемый купол.

— Нет, сынок, всё в порядке, — мягко сказала Эйлин.

Но Северуса это не успокоило, скорее даже — встревожило ещё больше. Похоже, ласковый тон был для него не очень-то привычен, и ребёнок ждал чего-то вроде: “как ты себя ведёшь?!”, “не мешай”, “иди в дом” или чего-то подобного, вот тогда он бы понял, что всё действительно в порядке, а мягкая интонация и нежное обращение “сынок” сбило его с толку и заставило насторожиться.

Недоверчиво и враждебно поглядывая на незнакомцев, Северус подошёл ближе к матери.

— Это… — неуверенно начала Эйлин.

— Мы дальние родственники твоей мамы, а значит, и твои, Северус, — нашёлся мистер Свифт. — Тебя ведь так зовут?

— Да… мистер… — неуверенно кивнул мальчик.

— Гарольд Свифт к вашим услугам. Рад знакомству, Северус, — и дядя Гарольд протянул руку для рукопожатия с улыбкой — отнюдь не снисходительной и уж тем более — не насмешливой, а самой настоящей — искренней и, пожалуй, уважительной.

Северус внимательно изучил и эту улыбку и протянутую руку — не издёвка ли? — прежде чем серьёзно кивнуть и протянуть свою в ответ — худую чуть ли не до прозрачности, поцарапанную, с кое-как обрезанными ногтями и весьма сомнительной чистоты.

Северус, похоже, и сам заметил всё это по контрасту с ухоженной рукой мистера Свифта, робкая улыбка на лице ребёнка боролась со смущённо-замкнутым выражением.