Времени неподвластно (СИ)

Восьмидесятилетие – не возраст для сильного чистокровного мага. Сборы в дорогу не заняли много времени, и уже через несколько часов Рик с сопровождавшим его оруженосцем приближался к границе антиаппарационных чар Хогвардса. Он рассчитывал добраться в Серпентер часов за пять, мысленно готовясь к нелёгкому разговору с Заром… Вот только у Судьбы на него были совсем другие планы. Со всеми этими переживаниями Гриффиндор совсем забыл, что наступило полнолуние. Как только они пересекли границу Защиты, со стороны Запретного леса донеслись громкие крики о помощи. Маги, не задумываясь, метнулись на зов, на ходу выхватывая палочки…

Но даже такому сильному волшебнику, как Годрик, не под силу было справиться с целой стаей оборотней, напавших на двух улизнувших из замка студентов. Детей они спасли, магическим ударом отбросив неосторожных сопляков, нашедших приключение на собственную пятую точку, под прикрытие Защиты. А вот сами были окружены потерявшими разум тёмными существами. К тому времени, как очухавшиеся после жёсткого приземления студенты смогли добраться до преподавателей и привести помощь, смертельно раненный Годрик Гриффиндор уже умирал, и даже лучшие целители и колдомедики ничего не могли с этим поделать – магический резерв был истрачен полностью, и баланс между жизнью и смертью необратимо нарушен.

Директору Хогвардса ничего не оставалось, как только связаться с замком Гриффиндоров в Годриковой лощине и принести страшную весть Альберту. До самого утра Альберт и его сыновья пытались спасти жизнь отца, но тот даже не приходил в сознание. Не помогли ни ритуалы, ни мощные родовые артефакты. И только на рассвете Годрик открыл глаза и, обежав собравшихся в палате магов словно искавшим кого-то взглядом, позвал едва слышно:

- Зар…

- Слава Мерлину! Может, всё обойдётся… – утративший уже надежду на спасение отца Альберт повернулся к младшему из сыновей. – Хьюго, ты слышал? Он звал твоего Балтазара.

Ни один из них не удивился такому выбору. Все знали, что самый младший из правнуков, непохожий на светловолосых Гриффиндоров, пошедший в мать-датчанку семнадцатилетний черноволосый и кареглазый, невысокий и стройный, как тростинка, Балтазар (для родных – просто Зар), всегда был любимчиком прадеда и любил старого мага больше всех остальных членов своей семьи. Мальчишку не пришлось долго искать – он, как и половина обитателей замка, узнавших о несчастье, маялся под дверью, дожидаясь вердикта колдомедиков.

О чём говорил с юношей последние полчаса своей жизни старый Основатель, никто так и не узнал. Годрик едва слышно, но решительно выставил всех из палаты. Сам же юный маг наотрез отказывался об этом рассказывать даже Главе Рода, ссылаясь на последнюю волю прадеда. Но только сразу после похорон Балтазар покинул Хогвардс и, захватив припасов на несколько дней пути, исчез в неизвестном направлении. В его камзоле возле сердца был надёжно спрятан флакон с воспоминаниями, который он должен был доставить адресату… любимому адресату.

Зар за свою жизнь не аппарировал ещё никуда, кроме родного поместья, дома в Лондоне и особняка Гриффиндоров в Эдинбурге, а попросить помощи у родственников, не посвящённых в тайну прадеда, не мог, так что ему предстояло всю дорогу до Серпентера проделать старым добрым маггловским способом – верхом на лошади. Мерно покачиваясь в седле и автоматически считывая ауры окружающих людей на предмет выявления потенциальной опасности, юноша не переставал думать о том, что ему довелось увидеть в воспоминаниях умирающего. Эти мысли вызывали душевную боль и какое-то тревожное ожидание. Подумать только, а он-то, наивный, думал, что прадед с прабабкой – это образец идеальной счастливой пары… До ужаса скучной, по правде сказать, пары. Балтазар любил деда и, конечно, никогда не высказывал вслух своего мнения в ответ на восторги родственников и знакомых, но всегда мечтал о чём-то большем, чем спокойная… «сиропная», как он говорил, жизнь с воркующей вокруг мужа жёнушкой. А оказалось… Зар пару раз видел того самого Слизерина, в честь которого его, как недавно выяснилось, назвали, но никогда бы не подумал, что этот мрачный и желчный старый пер… хмм… колдун мог быть тем открытым, смеющимся над шутками красивым полураздетым парнем с зацелованными губами, каким он был в воспоминаниях его прадеда. Да и, собственно, самого Годрика он в подобной роли не представлял. А ведь эти двое когда-то были именно такими…

От подобных дум юношу отвлёк зарокотавший неподалёку гром, и Зар с досадой заметил, что ещё недавно безоблачно-ясное небо затянули тяжёлые дождевые тучи:

- Вот Мордредова немочь! Как некстати! Придётся искать укрытие.

Здешние грозы он знал. Не успеешь спрятаться – насмерть продрогнешь на леденящем ветру под стеной ледяной воды, несущейся с неба. Лучше было переждать сутки, чем потом валяться в лихорадке.

На счастье юноши, неподалёку обнаружился вполне приличный постоялый двор, правда, переполненный так, что парню пришлось делить одну комнату на двоих с прибывшим почти одновременно с ним закутанным в тёмный плащ магом, чья одежда выдавала в нём нормандца, но после жизни в Хогвардсе это не составляло для него особой проблемы.

Сосед по комнате, поначалу настороженно отнёсшийся к такому нетипичному представителю саксонской магической аристократии, после поглощения вкусного ужина оттаял и оказался весёлым парнем, внешне гораздо больше похожим на Гриффиндоров, чем их младший отпрыск. О чём общительный Балтазар и поспешил ему сказать:

- Знаешь, ты гораздо больше меня походишь на членов моей семьи.

- Я только что хотел сказать о тебе то же самое, – светловолосый сероглазый парень протянул руку и представился. – Ты можешь мне не поверить. Зная моих родственников, мне с первого раза никто не верит. Но я – Родерик Слизерин.

- Балтазар Гриффиндор... – взгляд юноши пробежался по тёмной одежде собеседника, с ужасом обнаруживая траурную повязку на левом плече.

Светлые глаза Родерика точно так же задержались на полоске чёрной ткани, охватывавшей его плечо.

- Гриффиндор? Твоя траурная повязка. Извини, что лезу не в своё дело, но мне надо знать… Кто?

- Мой прадед, Годрик Гриффиндор.

- Как?

- Был смертельно ранен в схватке с оборотнями, умер три дня назад.

- На рассвете?

- Откуда ты…

- Мой прадед, Салазар Слизерин, умер в своей лаборатории от удара, в тот же час. Я был единственным, кто оказался рядом, и он взял с меня слово, что я…

- Что ты доставишь его воспоминания Годрику? Ты… видел их?

- Да.

- Я тоже. Прадед перед смертью просил меня отнести свои воспоминания любимому человеку и передать только одно слово…

- НАВСЕГДА?

- Навсегда.

Парни сидели за маленьким столиком в своей небольшой комнате, так и не вспомнив о недоеденном ужине. Говорить не хотелось. Но чувства неловкости и желания поскорее расстаться почему-то не было. Миссии, порученные им самыми любимыми людьми, потеряли всякий смысл. Никто, кроме них, больше не знал о чувствах, пронесённых через всю жизнь двумя магами, которых весь остальной мир считал врагами. И не должен был узнать. Казалось бы, оставалось только переждать грозу и расстаться, но Зару почему-то не хотелось уходить от этого светловолосого мага с его заразительной улыбкой и лукавыми серыми глазами. Чтобы сгладить неловкость и немного разрядить повисшее в комнате молчание, он наклонился, вглядываясь в узкое тусклое оконце:

- Гроза кончилась. Мне… пора возвращаться. Ну что ж, прощай, Слизерин.

- Рик.

- Что?

- Друзья и близкие зовут меня Рик.

Голос парня раздался над самым плечом Балтазара, заставив юношу резко развернуться, тут же уткнувшись носом в шею придвинувшегося к нему почти вплотную высокого мага.

- Зар.

- Я недавно отпраздновал своё совершеннолетие и теперь собираюсь поступать в Магический Университет Сорбонны. Как ты смотришь на то, чтобы отправиться туда вместе?

Вопрос был задан в совершенно неприемлемой согласно положениям магического этикета форме. А вкупе с нарушающей тщательно оберегаемое личное пространство мага близостью – просто наглым. Но почему-то вместо того, чтобы возмутиться и вызвать наглеца на магический поединок, Зар почувствовал, как его губы расплываются в совершенно неподобающей аристократу задорной улыбке, поднял голову, встречаясь взглядом со смеющимися серыми глазами, и выдохнул: