Узы крови (СИ)

Адмиралы, ехавшие преимущественно в хвосте свиты, не желали присоединяться к общему разговору. Остановившись неподалеку, они принялись рассматривать новое место. Поразительный контраст с преисподней, в которой им довелось побывать. За неделю произошло многое. Размытая грань дружбы превратилась в прочный канат с металлическими вставками. Эйфория постепенно сменялась осознанием. Даниэль не стал противостоять сумасшедшему монстру.

Обладая завидным терпением, он ждал финала. Теодор по-прежнему отказывался слушать разумные доводы соратника – он понимал всю шаткость своего положения, но жажда мести ослепляла. Тем не менее, ему импонировала компания безмолвного изгнанника, облаченного в кольчугу. Меж ними все же было нечто общее, несмотря на разницу в возрасте и взглядах.

Смерть и Чума сошлись во мнениях, но Голод потерпел крах. Совершив путешествие к недрам земли, Клэнт сломал ребра, растянул мышцы ноги и повредил бедро. Глубокие порезы также причиняли определенный дискомфорт.

Но физические и моральные раны отличались. Первые можно залечить или научиться жить с ними, а вторые могут терзать всю жизнь. Надменность исчезла – пришло смирение. Бормоча себе под нос неизвестные имена, Рисвелл неоднократно отставал от сопровождения. Другим Всадникам приходилось напоминать ему о целях кампании и подталкивать. Сердобольная леди Валери ухаживала за поникшим товарищем – одарённый убийца существовал исключительно на наркотических веществах и подозрительных травах. Очевидно, про владение двумя клинками не могло быть и речи.

– Не стоит так безалаберно недооценивать противников, – посоветовал Уэйнвуд, чье видение ситуации отличалось от остальных. Попросив удивленного слугу принести кружку вкуснейшего эля из личных запасов бывших владельцев, охотник за людьми подошел к двум собеседникам. По ухоженной бороде стекали янтарные капельки. – Я ни во что не ставил лидерские способности Клауса, пока не убедился в обратном. А о твоем легендарном дяде знал весь Астапор. Вы не представляете, как я хочу увидеть его в деле. – Посмаковав отдающую запахом дрожжей жидкость, Змей поморщился. – Кстати, твоя обворожительная лекарка обещала преподнести мне редкий напиток. Я только не помню названия. Виски, кажется.

– Я не собираюсь сдавать замок, – проигнорировав неуместное замечание незнакомца со странным акцентом, Тирелл взглянул на молчавшего Предводителя. Эфес клинка, отдающий зеленью, ярко выделялся на фоне удрученного Старка. Голубые глаза тут же лихорадочно заблестели. – Быть не может. Где ты его взял? Плачущий Дракон!

– Тише, тише, не надо кричать, – машинально сделав пару шагов назад, расхититель чужих фамильных ценностей положил руку на навершие в виде золотой розы. Много лет прошло с момента создания этого произведения искусства. Таких больше уже не куют. – Я верну его законному хозяину, когда вырежу сердце твоего дядюшки. Очень давно, еще до твоего рождения, Мозер убил им одного из Таргариенов. Ирония. С тех самых пор меч носит это помпезное наименование. Но сейчас это не имеет значения. Покажи мне тех пленников.

Услышав просьбу мучителя, Оноре распрямился и предложил стать проводником в мир бесчеловечных пыток и страданий. Мастер направлял мастера. Солнечные лучи освещали весь опустевший внутренний двор. Жители города не рискнули кланяться выжившему из ума пироману, сжигающему невинных за мелкие грехи. Пройдя мимо огороженных забором конюшен, братия невольно засмотрелась на одинокий клинок в самом центре поля. Глубоко погруженный в землю, он напоминал о великом герое Спайке Кордвайнере, павшем в бою за честь дома, которому служил на протяжении семнадцати лет. Черная лента, повязанная на черенок, символизировала поражение и смерть одновременно. Его останки даже не потрудились отправить домой. Аларик усмехнулся, вспоминая потешную дуэль.

– Что думаешь, Бэнтли? – проницательный Эрнандо уловил тщательно скрываемый обмен взглядами и любезностями. Поднимаясь в гору, он умышленно замешкался и отстал от основной группы, чтобы переговорить с товарищем наедине. – И каково же твое мнение?

– Ты прекрасно знаешь, – приглушенным тоном отозвался дорниец, изредка хмыкая. – Он отсек голову моему старшему брату и задушил единственную сестру. Не думай, что моя фанатичная вера в непогрешимость Вождя переходит дозволенные границы и перерастает в слепое поклонение несуществующему божеству. Я умело играл роль лояльного союзника, но всего понемногу.

Амбар, заваленный сеном и пустыми бочками, представлял собой пыточную камеру и темницу для пойманных бунтовщиков. Среди них находились как партизаны, так и никчемные крестьяне, стонущие на дыбе. Звон цепей сопровождал каждый вопль, не щадя обезумевших от невыносимой боли мужчин. Дробя хрупкие кости, разрывая на части изорванные тела и кромсая сухожилия, Вирвел не добился ничего. Сведения и информация не представляли особой ценности – местоположение командиров так и не было раскрыто, а точное количество мятежников не установлено. Потерпев крах на родном поприще, истязатель приходил в ярость, хватался за нож и полосовал всю грудь выбранной жертвы. Никакого милосердия, никаких эмоций. Расправившись с одним заложником, он переходил к другому.

Запекшаяся кровь виднелась на стенах и орудиях инквизиции. Свежая лужа пачкала подошвы сапог и ботинок, однако мало кто обращал на это внимание. Перед взорами приглашённых зрителей открылась ошеломляющая картина: два железных крючка торчали насквозь из пробитой человеческой груди. Подвешенный мученик издавал нечленораздельные звуки и болтал ногами, по которым стекали красные струйки. С нескрываемым наслаждением Лжепророк приказал отвязать нескольких бедолаг и поставить на колени. Помощники скрупулезного Оноре мгновенно исполнили наказ. Таким образом, четверо предполагаемых роялистов рухнули на подкашивающееся ноги. Мандерли, вопреки устоявшемуся мнению, увидел лишь жалких смертных, чьи изрезанные конечности болтались на кровавых ниточках.

– На жалей их, Даниэль, – ворвавшийся в сознание голос с характерным металлом не был создан для утешения. – Человек, который выказал страх – он слабак, он раб. Эти люди, они хотели убить. Почему вы хотели убить?! – взревел Гэбриэль, взбешенный непокорностью врагов. – А? Меня хотели прикончить? Нет, у вас ничего не выйдет. Я умру, когда сам решу. Смотреть на меня! Look at me! – восемь пар глаз уставались на истинного хищника с оголенными клыками. – Вы служите ему, Клаусу! Да? Этому… этому тупому мальчишке! Вы хотели убить меня ради тупого мальчишки?! А? Страна меня любит. Потому что я предан и я честен. Я – ваш освободитель.

Ударив старика по воспалившемуся лицу, северянин оглянулся. Вокруг царило безмолвие.

– Ладно, я же не животное. Убейте их всех. – Обернувшись к невольным очевидцам, демон лишь сухо улыбнулся. – Пойдемте. Тут не место для нас.

Выйдя на свежий воздух, многие принялись отходить от увиденного. Будучи жестокосердными в бою, они не смогли избавиться от остатков совести.

– Предположительно, где могут скрываться гнусные трусы, нападающие исподтишка?

– Из непроверенных источников мы узнали, что их база может располагаться около Булхолла или в руинах самой крепости уничтоженного дома Бульверов, – оробевший Рик не стал пускаться в утомительные рассуждения, а сразу изложил четкие факты. – Я отправлял на разведки и зачистки много отрядов, но на половине пути их уже ждала засада.

– Поэтому я и приехал сюда, – возбужденный завоеватель не считал нужным хвалить алчного юнца за грандиозные провалы. – Оставив с тобой две тысячи мечей, я хотел, чтобы ты продемонстрировал свои лучшие качества, но взамен получил сплошное и гнетущее разочарование. Все приходится делать самому. К черту! Даниэль, возглавишь новое подразделение так называемых охотников. Если братья Тарли желают умереть самой мучительной смертью, то я не могу препятствовать им в осуществлении самоубийственных порывов.

– Нет, – последовал незамедлительный ответ адмирала, шокировавший откровением всех присутствующих. Нервно переглянувшись, лорды сглотнули и обратили взоры на замершего Волка. Не поверив в услышанное, он круто развернулся и переспросил, невзначай предположив, что с возрастом утратил одного из пяти чувств. – Я сказал – нет. Я понимаю, что ты нечасто слышишь подобное слово. Оно означает отклонение столь щедрого предложения.