Маска (И)

Тсуна вздохнул и сложил руки на груди. Ну и как действовать в этой ситуации? Да, он хотел увидеться с Мукуро, но один на один. Без всех этих убийственных взглядов и оружия. Надо было насторожиться, когда Реборн предложил свою помощь, но тогда Тсуна не придал значения его чересчур довольной ухмылке. А зря…

«Давай, Тсуна! Ты же будущий босс!» — мысленно подбадривал сам себя шатен.

— Так, парни, хватит, вы скоро дырку в нем прожжете, — сказал Тсуна вместо приветствия и подошел поближе к Мукуро, удобно расположившемуся на кровати Ямамото. Комната не была рассчитана на такое количество людей, поэтому Гокудера и Кея подпирали стену, а Тсуна, не долго думая, сел неподалеку от иллюзиониста. — Реборн вам уже что-нибудь рассказал?

— Все. Кроме того, что он здесь делает, — Хаято выразительно посмотрел на Мукуро. Иллюзионист лишь фыркнул на эти слова. В комнату вошел Ямамото с целой тарелкой суши. Поставив ее на стол, он сел на подоконник и уже оттуда наблюдал за происходящим.

— Значит слушайте, — слова Тсуны тут же заставили парней напрячься. Взгляды всех присутствующих скрестились на шатене, заставив его слегка занервничать от слишком пристального внимания. — Так, начнем с того момента, когда я победил Мукуро. Будем считать это начальной точкой, потому что все, что происходило ранее, вам должно быть известно, — Хаято за всех кивнул, подтверждая слова Тсуны. Он был невероятно горд за своего босса, хотя и не сомневался в его силе. — После этого в зал прибыли Виндиче. Как я понял, это тюремщики, что следят за соблюдением негласных законов мира мафии. Они должны были забрать Мукуро и запереть его до конца его дней…

— Там ему самое место, — негромко фыркнул Кея, но его все равно все услышали. Тсуна метнул недовольный взгляд в друга, но не упрекнул его ни в чем. Он имеет право злиться.

— Во время нашего боя я понял, что Мукуро не настолько ужасен, как мы о нем думали. Ему многое пришлось пережить, что сказалось на его характере и поступках, но я знаю, что душа у него добрая, — все без исключения смотрели ни шатена с нескрываемым скепсисом. Даже Мукуро скосил на парня свои разноцветные глаза, ничуть не смущаясь, что о нем говорили в его присутствии, но тем не менее удивляясь откровениям шатена. Тсуна закатил глаза и всплеснул руками. — Я чувствую это, ясно? К тому же, если бы Мукуро был по-настоящему злым, все те ученики, что пострадали, были бы мертвы! Ведь так поступают настоящие злодеи? Убивают, насилуют, расчленяют… мне продолжать?

— Расслабься, зверек, ты читаешь слишком много манги, — примирительно протянул Кея. — Нам просто сложно поверить, что, после всего произошедшего, Мукуро не представляет для нас угрозы.

— Я не собираюсь вам вредить. По крайней мере в ближайшие восемь лет, — впервые подал голос иллюзионист. Он говорил искренне, и это почувствовали все. — Тсунаеши-кун договорился с Виндиче, и мне дали испытательный срок. О таком я мог только мечтать. Теперь, если, как выразился Тсунаеши-кун, я буду вести себя хорошо, то смогу до конца дней жить под солнцем, а не на нижнем уровне тюрьмы. Думаете, я настолько глуп, чтобы упускать такую возможность? — Мукуро все же ухмыльнулся и приподнял бровь, Тсуна на это довольно улыбнулся и кивнул, безмолвно призывая друзей поверить парню.

— Здесь главный Тсуна, поэтому мы примем любое его решение, — после некоторого молчания взял слово Гокудера. Он отлип от стены и подошел к бывшему врагу. — Но знай, что тебе мы не доверяем. Мы будем следить за тобой, за каждым твоим шагом до тех пор, пока ты не докажешь, что не причинишь Тсуне вреда.

— Ку-фу-фу, торжественно клянусь, — ехидно протянул Мукуро, но стушевался под строгим взглядом шатена. — Ладно-ладно, я не причиню никому из вас вреда, даже косвенно. Знаете ли, свободой не разбрасываются, и я сделаю все, чтобы остаться здесь.

— Вот и хорошо, — кивнул Тсуна. — А теперь давайте расходиться, ваши раны еще слишком свежи для активного времяпрепровождения, — парни дружно вздохнули и стали стягиваться к выходу. Они были хорошо знакомы с гипер-заботой своего босса, поэтому даже не пытались с ним спорить. — Гокудера-кун, пока ты поживешь у Ямамото-куна, хорошо? — Хаято кивнул, соглашаясь. Компания бейсболиста оказалось не такой ужасной, как он боялся. К тому же здесь делают прекрасные суши и за небольшую помощь в ресторане ими очень щедро угощают. — Мукуро, я пойду с тобой. Хочу поговорить с твоими друзьями, — уже на улице сказал Тсуна иллюзионисту, которого сопровождали до его временного дома Реехей и Хибари. Они вызвались присматривать за парнем, когда он находился вне стен дома. Их сила и скорость позволили бы им в случае чего схватить Мукуро и, если понадобиться, обезвредить. Сам же иллюзионист фыркал на такую компанию и закатывал глаза, однако не отказывался от нее. — Просто дай им время. Уверен, вы подружитесь, — шепнул ему на ухо Тсуна и пошел вперед, в то время как сам Мукуро застыл посередине дороги, задумчиво глядя в спину шатена.

«Он так ярко сияет… Неудивительно, что он смог победить меня», — думал иллюзионист. — «У этого парня есть все шансы перевоспитать меня. Остается только один вопрос: сопротивляться или сдаться?..»

========== Часть 2. Глава 12. Решения ==========

Pov Мукуро.

Сколько себя помню, я был подопытным у собственной Семьи. Я и остальные дети жили в маленькой комнатке с минимальными удобствами и витающим внутри запахом смерти. Каждый день кто-то из взрослых приходил и забирал одного из нас. Иногда дети возвращались, тогда они были измученными, обвитыми бинтами, заплаканными и очень напуганными. Чаще всего они умирали через несколько дней в той же комнате, где мы жили. У нас на руках. А иногда дети не возвращались… Тогда каждый из нас трясся от страха, надеясь, что следующим будет не он.

Из нашей банды первым забрали Кена. Его не было несколько дней, и мы уже решили, что он не вернется. Но однажды дверь открылась, и в комнату грубо швырнули мальчишку. Сначала мы даже не поняли, что это Кен. Из-за многочисленных бинтов, скрывающих все его тело и изменившегося почти до неузнаваемости лица. У него были какие-то звериные черты, и первое, что мы от него услышали, было животным рыком.

Очень долго он вел себя как зверь. Рычал на нас и забивался в угол, пытался укусить или оцарапать когтями. Но со временем он стал возвращать себе человеческие черты. Наблюдая за нами, за нашим редким общением и действиями, он потихоньку стал вспоминать, что он тоже человек. Потребовалось еще немало времени после нашего побега, чтобы научить его нормально разговаривать, ходить на двух ногах, а не на четырех, не рычать, и не обнюхивать новых людей.

Вторым забрали Чикусу. Сейчас сложно в это поверить, но раньше он был веселым парнем, насколько это вообще было возможно в наших условиях. Он был оптимистом, говорил, что однажды нас спасут и мы заживем счастливой жизнью. Он больше всех заботился о Кене, когда тот не понимал ничего и действовал на инстинктах. Именно его первым принял в свою стаю мальчик-зверь и доверился.

Дети, хоть почти и не общающиеся между собой, были невероятно сплочены. Они пытались всеми силами выходить очередного вернувшегося или хотя бы облегчить его страдания перед смертью. Чикуса был одним из главных, он всегда старался ради других и помогал всем, кому только мог. Однако пришел день, и его забрали. Дети со слезами проводили его до дверей, где он, обернувшись, улыбнулся. Это была его последняя улыбка…

В отличие от других детей я не отсвечивался, но это вовсе не значит, что я не страдал. За каждого уходящего у меня болела душа, я мечтал спасти всех, помочь им, освободить из этого ада, но с уходом Чикусы надежда таяла. Вечно веселый парень ушел, а мы в растерянности остались в комнате и тихо молились, чтобы он вернулся. В моей душе постепенно скапливались страх и злость, которые другие дети выплакивали изо дня в день. Что-то черное поселилось внутри меня и ждало своего часа, чтобы вырваться на свободу.