I'm all you see around (СИ)

Гермиона нервно сглотнула и схватилась за ведро. Паркинсон засмеялась.

— Что ты мне сделаешь этим ведром, Грейнджер?

— Не подходи и не узнаешь, — Гермиона обошла парту, ещё крепче сжав ведро так, что костяшки побелели.

Но Панси смело подошла к Гермионе и попыталась отнять у неё ведро. Гермиона оказалась ловчее и быстро перевернула его, выплёскивая мутную воду на слизеринку. Та мигом отрезвела, но при этом взбесилась ещё больше.

— Ты пожалеешь об этом, Грейнджер! —прошипела Панси.

Слизеринка схватила Гермиону за руку и, не смотря на попытки девушки вырваться, дёрнула её, повалив на парту и вцепившись ей в волосы.

Гермиона взвизгнула.

— Ай, отпусти, ненормальная!

— Извинись, Грейнджер, немедленно!

— Нет!

— Не будь упрямой дурой!

— Нет! — снова пискнула гриффиндорка, пытаясь вцепиться ногтями в руки противницы.

— Сама напросилась! — взревела Панси и бросила Гермиону через парту на пол.

Когда в кабинет пришёл Снейп, то некоторое время в недоумении смотрел на катающихся по полу девушек, пытаясь понять, что же всё-таки происходит. Парты был опрокинуты, младшекурсники истерично визжали, вжавшись в углы, на полу разлита вода, а все бумаги на его столе вместе с практическими работами разбросаны и раскиданы по кабинету. А ведь он так и не успел их проверить — это были работы шестикурсников. И виной всему был пыхтяще-визжащий клубок, возившийся на полу, в котором Снейп методом дедукции узнал Паркинсон и Грейнджер.

— Брысь! — сориентировался Снейп. Девушки напомнили ему дерущихся кошек. — Тьфу! Эверта статум!

Заклинание отбросило девушек друг от друга в разные стороны.

— Что тут, Салазара ради, происходит?

Девушки хмуро уставились на него, тяжело дыша, и переводя испепеляющий взгляд с профессора — друг на друга. Обе мокрые, в порванной одежде и со спутавшимися волосами (Грейнджер вообще напоминала лохматое нечто) и кровоточащими царапинами на оголённых участках тела.

— Мисс Грейнджер! Мисс Паркинсон! Отвечайте! Живо!

— Это всё она, — буркнула Панси, не поднимая взгляда.

— Я?! — Гермиона стала задыхаться от возмущения.

— Да, ты!

— Заткнулись обе!! — негодовал Снейп. — Минус пятьдесят баллов с Грейнджер как со старосты школы, что не предотвратила драку и тридцать с Паркинсон! И по взысканию каждой! — Тут его взор упал на шкафчик с ингредиентами, стеклянные дверки которого были разбиты, а сами ингредиенты просыпаны на пол. Ну, знаете ли, это уже слишком! — По пять взысканий! — изменил решение разгневанный мастер зелий.

Ему ничего не оставалось, как повести обеих учениц к мадам Помфри, распустив малышню по спальням.

— Вот, — Снейп передал сонной медсестре девушек. — вылечи их пожалуйста, Поппи!

— О, милочки, что это с вами? — запричитала мадам Помфри, сразу же разлепив глаза. — Что произошло, Северус?

— Произошло то, Поппи, что эти две юные особы потеряли все нормы приличия и совесть! — и с этими словами он вышел из крыла.

— Ай-яй-яй! — вскрикнула Гермиона от жжения, когда мадам Помфри протирала ей бальзамом щёку.

— Терпи, милочка! Неужели вы дрались? Вы же девушки, как не стыдно? — причитая о правилах приличия, мадам Помфри носилась от одной девушки к другой с мазями, бальзамами и настойками.

Гермиона и Панси сидели друг напротив друга на больших больничных койках, первая с глубокими царапинами на лице, а вторая с синяком под глазом и множеством царапинок на руках. Нанеся всевозможные волшебные лекарства на раны девушек, мадам Помфри велела обеим посидеть спокойно минут пятнадцать, пока краснота не спадёт.

— А ты, оказывается, умеешь постоять за себя, — усмехнулась Панси, разглядывая Гермиону. — Я-то думала, ты слюнтяйка, Грейнджер, и неженка, а ещё заносчивая и гордая дура.

— А сейчас что думаешь? — полюбопытствовала зачем-то Гермиона.

— Всё тоже самое, кроме первого пункта.

Гермиона фыркнула и постаралась отвернуться.

— Как тебя Снейп поймал? — продолжила беседу Панси.

— Увидел и поймал, — пробурчала себе под нос Гермиона.

Панси засмеялась.

— Да нет же, куда ты шла?

Панси спрашивала без злобы, лишь как-то странно усмехаясь всё время. Интересно, думала Гермиона, если с другими слизеринцами подраться, они тоже станут сносными, или это только Паркинсон подвержена такому эффекту?

— Шла к себе в спальню… Видимо нужно было быть поаккуратнее.

— А я искала Драко с Хлоей, — разоткровенничалась Панси. — Знаешь, Хлоя сначала мне очень понравилась, да она всем понравилась, что и говорить — умная, красивая, интересная… А потом откуда-то взялась эта дура Уизли, и она стала с ней общаться, а Драко… Он отдалился от меня, предпочитая их общество. Вчера я с ними поссорилась из-за этого, а они мне сказали, что если мне что-то не нравится, я могу с ними не общаться. Они вышли из гостиной, сказав, что пошли праздновать вместе с этой рыжей дурой, к вам туда… — Панси опустила грустные глаза.

— Ну да, они там были, — Гермиона вспомнила увиденное, и её передёрнуло. Малфой был с Гарри, а Хлоя? Гермиона её не видела. — Я туда всего на минуту заскочила…

— Не любишь праздники, а, Грейнджер? — подколола её слизеринка.

— Люблю, но не настолько… кхм…

— Понятно, скромница. Не нравится курение, алкоголь и обжимания с парнями?

— Это отвратительно! — вспыхнула Гермиона. — Ты… ты, наверное, всем этим занимаешься и не только этим…

Гермионе вдруг вспомнилось то, что её давно мучило:

— И вообще, ты это… с профессором Снейпом, да? — она заметно покраснела и в ожидании ответа уставилась на Панси.

— Тебя, я вижу, это волнует, Грейнджер? — засмеялась Панси, но вдруг резко замолчала, взглянув в упор на Гермиону. — Это сплетни, Грейнджер. На пятом курсе мы поспорили с Милисентой. Играли в карты на желание. Она выиграла, и я должна была прийти поздним вечером к нашему декану и поцеловать его… Знаешь, Милисента тогда была влюблена в Снейпа, да и сейчас вроде бы, и ей было интересно понаблюдать, можно ли к нему подкатить. Сама она, конечно же, не решалась. А тут всё это дело хитро прикрылось карточным выигрышем. Она взяла с собой пару девчонок и пошла наблюдать, как я исполняю её желание.

— И? — нетерпеливо спросила Гермиона, даже завозившись на месте.

— Ну, что «и», я постучалась к декану в дверь кабинета около отбоя, а когда он открыл дверь, с порога кинулась на него с поцелуем, не забыв пинуть дверь с обратной стороны. Я хотела позлить Милисенту, было обидно ведь, что проиграла. Я не выходила из кабинета, наверное, часа два. Представляешь, что они там подумали про меня? Вот Милисента от ревности и злости разнесла слух, что я его любовница. Видишь, и до тебя дошло даже…

Гермиона прокашлялась и постаралась спросить как можно более безразлично:

— А на самом деле, что вы делали эти два часа? — девушка старательно отвела взгляд на полку с многочисленными склянками.

— Ты сама то не ревнуешь, Грейнджер? — с хитрой улыбкой спросила Панси и, посмотрев на красную от смущения Гермиону, чуть не поперхнулась: — О, Мерлин, Грейнджер, ты что, на самом деле… ты ревнуешь?!

— С чего ты взяла? — нервно осведомилась девушка, злясь сама на себя. — Просто интересно, каждому бы было интересно, не находишь? Ну?

Панси с полминуты изучала встревоженный вид Гермионы, и, наконец, сказала:

— Да не было ничего, Грейнджер. Я просто навалилась на него, когда он дверь открыл. Видела бы ты его лицо! Он так опешил, до сих пор на смех пробивает, когда вспоминаю! Я ему рассказала о споре, а он даже особо не рассердился, назначил взыскание и заставил ему помогать, так что, можно сказать, повезло мне! Ну что, полегчало?

— Да, — выдохнула Гермиона, но тут же осеклась: — То есть, нет, то есть мне всё равно, тьфу! Просто интересно!

— Да ладно, Грейнджер, уже с головой себя выдала!

Гермиона сердито взглянула на слизеринку и от ещё одного синяка под другим глазом Панси спасла мадам Помфри, пришедшая проверить их состояние и сказавшая, что девушки могут быть свободны.