Децима (СИ)

Народу в нем было немного. Пара рабочих, девушка в свитере с высоким воротом и шапке, ещё одна с газетой и букетом роз, мужчина в гавайке. Когда Джастин выбирал себе место, сиденье рядом было свободно. Видимо, тетка в кофте подсела позже, на другой остановке, а он и не услышал даже.

Но эту остановку пропустить не смог бы никто.

Дверь с шипением распахнулась, двое мужчин в серой форме с длинной бахромой на груди встали в проходе.

Бахрома качнулась почти синхронно, Джастин невольно засмотрелся.

— Полевая жандармерия, плановая инспекция, всем поднять лица, — сухо объявили вошедшие и тут же, не делая паузы, двинулись к пассажирам, поочередно глядя в глаза каждому.

Джастин потер щеки и выпрямился. Нужно вести себя спокойно. Жандармерия не занимается сенсами, это не их ведомство, Джастин попадал под их инспекции уже много раз. Они ищут мертвых, до других им дела нет. Джастин обвел глазами салон. Откуда тут взяться мертвым. Жандармы прошли мимо рабочих и девушки в шапке. Тот, что шел по левому ряду, чуть задержался взглядом на Джастине, досадливо, как на помеху, поморщился. Они прошли мимо него и женщины в кофте. Бахрома покачивалась. Еле слышно пахло шалфеем. Мимо мужчины с коробкой и другого, в куртке. От оглушительного визга заложило уши, Джастин с перепугу вскочил, но жандармы среагировали ещё быстрее, они уже сцепили кольцом руки вокруг девушки с букетом и теперь конвоировали её к выходу. Букет, впрочем, валялся на полу, газеты не было видно, а девушка, совсем молодая, беленькая, выла страшно и тонко, на одной ноте. От этого звука выворачивалась душа, запах шалфея в салоне стал нестерпимым, а жандармы плавно и неотвратимо вели жертву по проходу, по ступенькам, и Джастин, так и не севший на место, видел через окно, как ещё двое людей в форме присоединились к товарищам, создавая круг и укладывая руки на плечи друг другу. В центре круга продолжала выть девушка, и тонкая блузка натягивалась на худенькой спине, когда она пыталась свернуться в комок, защититься, но хоровод серых фигур уже начал свое движение, бахрома покачивалась в такт, и запах, проклятый запах…

— Ты сядь, — женщина в кофте потянула его за рукав. — Не нужно на это смотреть… сниться будет…

Джастин очнулся от морока и тяжело упал на сиденье. Все отводили глаза, молчали, кое-кто открывал окна. Водитель рванул с места, даже двери не закрыв, торопясь уехать до того как, как начнется Танец.

Джастин никогда не видел, как танцуют жандармы. Но видел, что остается от того, кого затанцовывают.

И понимание, что это был не человек, а ревенант, вызванный кем-то в мир живых, мертвец, не притупляло ужаса. Они выглядят, как люди. Они кажутся людьми! И эта беленькая не сама пришла, её кто-то звал… любил...

А вот он, Джастин, он тоже всем кажется человеком. В чем разница? Он не чувствует своего отличия от людей, может, и эти, мертвые, тоже? И тоже не понимают, почему их отвергают, уничтожают — так жестоко и бесстыдно, прямо там, где обнаруживают.

Даже бродячих животных не убивают на виду, увозят с глаз долой.

Потому что животные — живые.

А эти?

Но если ревенанты не живые, как же они живут среди людей? И люди не могут их отличить…

В чем разница?

Взять, к примеру, сенсов. Их тоже чуют только стражи. Для всех остальных сенсы – обычные люди, может, чуть более яркие, заметные личности. Люди бывают разными, а сенсы унылыми и заурядными — никогда. Они бывают щедрыми и добрыми, талантливыми и вдохновляющими, ораторами, профессорами, счастливыми многодетными матерями, заслуженными врачами и великими учеными… Это не спасет. Никому не будет никакого дела до того, каким ты был, как ты жил, перерождение — это однозначный приговор. Перерожденный подлежит немедленному уничтожению. Спасибо, что не так вот, у дороги, на виду у всех, но тоже неотвратимо...

Уснуть Джастин больше не смог.

Брайан курил за рулем, чтобы меньше хотелось спать. Светало.

Не нужно было допоздна задерживаться у Голдов, конечно, но не хотелось пугать их ещё больше своим внезапным отъездом. Они и так тяжело переживали случившееся с Дереком. Он и Сьюзан были двойняшками, только она человек, а он — сенс. Им это не мешало, брат с сестрой были очень близки, и Брайан дружил с ними обоими.

Если бы его кто-то спросил, есть ли в семье Голдов риск перерождения — четыре сенса все-таки! — он бы указал на истеричную Кайлу. Может, задумался бы насчет Хэнка или старшей дочери Розы, но о Дереке он даже мысли не допускал. Прекрасная карьера, благополучный брак, хорошие дети, куча друзей… Что могло заставить задуматься о перерождении человека, который добился в этой жизни всего?

Произошедшее с Дереком не огорчало Брайана как стража. Слишком давно он был в профессии, чтобы не знать — причины перерождения до сих пор выяснить не удавалось никому, на эту тему исписаны тома, существуют целые институты… Не существует только ответа.

Но как друга... Наверное, самонадеянно было считать, что если ты хорошо знаешь человека, ты поймешь, заметишь… Видимо, Брайан все-таки надеялся. И потому был совершенно потрясен, получив отчет о приведении приговора в исполнение. Это случилось за границей, Двуединый уберег Брайана от необходимости выносить приговор лично, но лишил возможности… Какой? Брайан затолкал окурок в пепельницу. От вина этого проклятого его на такие размышления повело, что ли? Хватит уже на сегодня.

Сначала разговор со Сьюзан, потом пришлось говорить с Робертом, а закончилось тем, что трепетная интеллигенция упросила его провести беседу с Итаном. Брайан не отказался только потому, что это был шанс дать мальчишке чистую, не окрашенную эмоциями информацию. Позицию родителей Итана Брайан не разделял и считал пораженчеством. От жизни не спрячешься. Можно отказаться от общения с сенсами, чтобы не дай бог не привязаться и не пострадать, случись перерождение. Но тогда нужно и собак не заводить, детей не рожать, жить в комнате с мягкими стенами и реанимационным отделением по соседству. Это точно не случай Сьюзан с Робертом! Они умные, незашоренные люди… Да только, видимо, сегодняшняя история с Джастином стала последней каплей даже для них.

Или он, Брайан, разучился понимать людей. Слишком часто приходится общаться с перерожденными… На приборной панели замигала желтая лампочка. Пять утра, пес! Брайан раздраженно ткнул в “Приём”.

— Да пребудет Порядок, патрон, — хмуро буркнул Майкл.

— Да пребудет. Разве ты сегодня в ночь?

— Нет, подняли. В Бренвуде стрельба, парень положил из винтовки четверых в супермаркете, не может объяснить, зачем. Беру вторую бригаду, выезжаем через пятнадцать минут.

— Удачи. До связи.

— Да, патрон.

Майкл отключился.

Проклятье. Только вечером бригада ушла в Джексвилль, загорелся экран во время вечернего сеанса, давка, паника, трое погибших.

Нужно запросить статистику, складывается ощущение, что подобных случаев все больше, перерождения случаются чаще и чаще, и сенсы, которые вчера ещё ничем не отличались от обычных людей, превращаются вот в это, жадное до чужой крови...

Брайан потер глаза.

На обочине темной от утренней сырости дороги стоял серый фургон жандармерии, почти незаметный в легком тумане, только зелено-красный маячок мигал тревожно и коротко.

Двое в форме что-то делали, наклонившись. Потом подняли черный, блестящий пакет и отнесли в фургон. Брайан отвел глаза и задержал дыхание, проезжая мимо. Лишь бы не почуять проклятый запах…

Они еще на первом курсе заметили друг друга — геев в группе стражей-первогодок было ровно четыре человека. Легко как-то сдружились и пронесли эту дружбу через все годы обучения. Несмотря на богатые подробностями слухи, никто из них друг с другом не спал, они были сторонниками теории, что секс с друзьями ведет к ненужным осложнениям. Хотя если бы кто спросил тогда Брайана, он бы сказал, что Тед относится к Майклу, как робкий влюбленный. Впрочем, иногда Тед так же вел себя с Брайаном — ни дать ни взять гость на пороге, который смущенно улыбается и машет тем, кто уже внутри, но ни за что не войдет, пока хозяин не пригласит его как минимум дважды, а ещё лучше возьмет за локоть и заведет внутрь сам.