Место третьего (СИ)

Он протягивает мне ладонь. Вот это самое неприятное. Стараясь не смотреть на неё и подавляя приступ лёгкой тошноты, тоже вытягиваю вперёд руку, которую тут же обхватывают влажные холодные пальцы. И почти не слышу слов заклинания:

— Объединение под именем Beloved. Соединение Силы. Активация общих ресурсов.

Когда он произносит это, я не чувствую совершенно ничего. Ни прилива сил, ни лёгкой эйфории, о которой мне долго, со смаком и мечтательно прикрытыми глазами периодически любят рассказывать новоявленные одноимённые. Единственное, что я обычно ощущаю во время боя — это либо усталость, когда Накахира начинает «пить» меня, как вампир, либо опаляющую боль, когда мне прилетают очередные оковы.

Получив руку назад, быстро прячу её в карман — главным образом, чтобы поменьше думать, что меня только что лапала потная ладонь этого парня. Сжимаю кулак, пальцы согреваются, и чужая мерзкая липкость быстро становится моей собственной. Хотя бы так.

Дайчи вышибает первый иероглиф:

— Ни Связи, ни Имени. Раздели разделённых. Уничтожь одиноких. Разрушение!

Накахира реагирует быстро и грубо:

— Именем Beloved заклинаю: обход и преломление!

Щит у него получается маленьким, но крепким, и заклинание Дайчи — ну надо же! — обтекает его и проносится по бокам мимо.

— Болевая атака на Жертву, — командую я.

Да, командую… Куда там! Накахира же знает всё лучше меня. И, словно наперекор, бьёт по Бойцу:

— Раскалённый свинец под кожу. Боль по венам. Мучение по жилам. Разгони!

— Играя словами, не заигрывайся, — ухмыляется Дайчи. — Не разгони, а атаку прогони!

И, конечно же, заклинание Накахиры затухает, не достигнув цели. Ну что ж, пока счёт ноль-ноль. Но это я рано радуюсь. Очень рано.

— Сила трёх стихий, обрушь свой гнев на головы моих противников. Раздави, как червей. Порви в клочья. Уничтожь!

— Защита!

Это простое правило, постулат, можно сказать. Если противник превосходит тебя по силе, примени смекалку, отражай и бей сложными заклинаниями, а не такими жалкими выкриками. Это Накахира знает, но применять свои знания успевает через четыре раза на пятый. И сейчас очевидно только первый из них, потому что сразу на обеих руках тут же смыкаются оковы и дёргают меня к полу. Боль тяжёлая, тошнотворная, но я сопротивляюсь и стараюсь выпрямиться. Фиро смеётся, и его смех эхом разносится по пространству Системы, запертой в небольшом зале.

— У тебя слабый и неумелый Боец, Beloved. Он, определённо, тебя не стоит. Но и ты сам не стоишь совершенно ничего, если не можешь справиться даже с таким слабаком.

Решил сменить тактику. Пока его Боец будет выматывать Накахиру, он словами поломает меня. Понятно. Нет уж. Может, моей Боец и тряпка, зато у меня есть то, чего я не встречал за четыре года ни у одного противника — вера в себя. На меня почему-то подобная трескотня никогда не действует, только смех вызывает. Я просто знаю, что лучший — и всё. С Бойцом, без Бойца — неважно. Все эти пары друг к другу слишком привязаны, для них чужая боль — как их собственная. Поэтому у них у всех есть слабое место — их половинка. У меня же слабых мест нет. Я просто лучший.

— Ты туп, Фиро, непроходимо туп. Я и без тебя знаю всё о своём Бойце. А справляться с ним не желаю — тут не на что время тратить. А вот ты про своего, кажется, знаешь не всё. Он без тебя и шага ступить не может, даже рта не раскроет без твоего приказа, — чёрт, Накахира, давай уже! Надеюсь, ты поймёшь меня, потому что даже до Фиро уже, кажется, доходит, а ты всё тупишь. — Хотел бы я посмотреть, что он будет делать, если ты вдруг…

— …Лишишься дара речи! — орёт Накахира так, что уши закладывает.

Вскрик Фиро резко обрывается, он зажимает рот ладонью и сгибается. Оков нет — технически, это не заклинание, а внушение. Хвала небесам, этот кретин расшевелился…

Дайчи бросается к своей Жертве.

— Отменить! — но он слишком напуган, чтобы заклинание сработало. Всё остаётся без изменений: Фиро продолжает отчаянно мычать, тыча в нас пальцем. Красота! Наконец оставив его в покое, Дайчи поворачивается к нам и в панике выпаливает: — Разорви в клочья! Ущерб сто процентов!

Заело его что ли? Прав я был — без суфлёра за спиной Дайчи просто тупая сильная кукла.

— Отрицаю. Нулевой эффект, — а вот голос Накахиры, наоборот, спокоен и даже немного весел. — Земля разверзнется под ногами. Обжигающее пламя прорвётся на свет. Преврати в угли!

Ох, рано я радовался. Опять этот придурок бьёт по Бойцу, когда нужно всего лишь одной атакой вывести из строя Жертву! Несущееся прямо на Дайчи заклинание, разумеется, мгновенно мобилизует его. Он весь подбирается и вскидывает руку.

— Сойдёт на нет! Земля тверда, пока на ней стою я, пока за мной моя Жертва.

Очень примитивно и по-детски, но, видимо, от души, потому что работает. Наша атака гаснет. Дайчи решительно оборачивается к Фиро.

— Отмена! Даруй голос!

— Вот чёрт! — первое, что слышно от Фиро, когда заклинание Накахиры теряет силу. А жаль. Это был отличный шанс победить. И единственный. — Ну всё, уроды. Готовьте белые кимоно.

Он шагает вперёд и кладёт руку на плечо своего Бойца. В глазах обоих — мрачная решимость и непоколебимость. Сегодня победа будет за ними.

Я сижу на полу и жадно глотаю ртом воздух. Выбросило меня из Системы добрую минуту назад, а я всё ещё не могу отдышаться. Ruthless стоят напротив, взявшись за руки. Фиро бледный, как смерть, но ухмыляется. Дайчи сосредоточенно прикрыл глаза и явно делится Силой прямо на месте. Много времени это у них не займёт — Фиро выхватил всего лишь один ошейник. В отличие от меня, чёрт побери! Который вывалился из Системы, обвешанный цепями, как арабская танцовщица — монистами. Если б не исчезли при выходе, я бы ими грохотал об пол, как скованный каторжник. И требовал бы стереть своего Бойца с лица земли! Стоит у стеночки, глазки в пол. Типа я не виноват, противники сильнее. Ненавижу слабаков. Если ты проиграл, значит ты — слабак, и противники тут ни при чём.

После того как заклинание немоты у Фиро спало, мы пробыли в Системе не больше пяти минут. Они так на нас набросились, что продохнуть не давали. Всё били и били, а Накахира всё пропускал атаки и пропускал, сам же сумел задеть их только один раз. А меня так и не слушал. Я ему пытался приказать: как бить, по кому и чем именно, но он подчинялся полраза через два. Наверное, только благодаря этому мы и продержались пять минут. А так было бы две максимум.

Ко мне подходит дежурный медик, наклоняется, спрашивает, не нужна ли мне помощь. Говорить трудно, поэтому просто трясу головой. Он кивает и направляется к Накахире. Смотрю снизу вверх на Ruthless. Фиро ловит мой взгляд и, совершенно незло улыбнувшись, пожимает плечами. Такие, мол, дела, мужик, не обижайся. А я не обижаюсь, я всего лишь в ярости. И направлена она далеко не на этих двух клоунов.

Отворачиваюсь, чтобы отыскать глазами Чияко — интересно, она уже читает Накахире лекцию или собирается его только пожурить? — и вдруг вижу его. Стоит на площадке лестницы у входа, смотрит прямо на меня сверху вниз, как на раздавленного тяжёлым ботинком червя. Хмурится, заносит что-то в свой грёбаный маленький блокнотик. Что он тут делает? Опять хмурится, прикидывает что-то… и снова пялится на меня.

Я валяюсь на полу, морально уничтоженный, действительно, как насекомое какое, он — на возвышении, величественный и статный. И в холодных глазах не пойми что: то ли презрение, то ли отвращение, то ли странный интерес, то ли полная пустота…

— Сэй-кун, ты в порядке?

В поле зрения мелькает морщинистая рука Чияко-сенсей, я моргаю и поднимаю голову. Судя по её лицу, она уже не первый раз меня окликает, но знает, что трогать меня не нужно — я этого не перевариваю.

— Я… да… сенсей, а что… — опять смотрю на площадку, но она уже опустела. Опираясь о колени, встаю на ноги, качаюсь, но равновесие сохраняю. Чияко меня страхует, расставив руки в стороны. Нет, падать ей в объятия я сегодня не собираюсь. — Чияко-сенсей, а что здесь делал Минами-сенсей?