Помоги мне вернуться (СИ)

— Уходи, — повторил Шерлок, опуская глаза. — Прошу тебя…

— Ни за что, — твердо ответил Джон и повернулся к Майкрофту. — Оставьте нас.

Позолоченная дверь тихо закрылась.

Шерлок отошел к окну, повернувшись спиной, и Джон впился зубами в кулак — крик рвался из его пересохшего горла. На костлявую спину Шерлока смотреть было невозможно. Тонкая беззащитная шея согнулась под грузом неведомой Джону тяжести, и хрупкие позвонки неровными бусинами выпирали сквозь майку.

— Тебя определенно следует откормить, и я срочно этим займусь, — пытался сохранять он спокойствие, но знакомый завиток на склоненной шее терзал его сердце нестерпимой болью.

Шерлок ничего не ответил и не повернулся.

— Собирайся, я за тобой. И, кстати, ты в курсе, что жутко воняешь? Когда в последний раз ты стоял под душем?

Шерлок резко повернулся и замер, не отводя от Джона больных, потерянных глаз.

А потом кинулся к нему, обхватив тонкими, ослабевшими руками, прижался крепко и выдохнул: — Джоон… Я смертельно соскучился.

========== Часть 4 ==========

Сердце отчаянно билось, наполненное жалостью и радостью одновременно. Этого долгожданного прикосновения было невыносимо мало. Худое, дрожащее тело казалось бесплотным, и Джон на мгновение испугался, что Шерлок сейчас исчезнет, растворится в воздухе без следа.

И всё это снова окажется очередным его сном, полным той безумной надежды, в которой он не признавался даже себе самому.

Сколько Джон уже видел подобных снов, сколько надежд было разбито, когда эти сны таяли на рассвете. И это была самая неподъемная тяжесть, которую он носил в своем сердце, охваченном почти привычной тоской.

— Что ты затеял на этот раз, Шерлок? Куда снова собрался? — тихо спросил он, обнимая и невесомо поглаживая худую спину. — Тебе так понравилось меня бросать?

Шерлок отстранился, с трудом выскользнув из его теплых объятий. Об этих объятиях он мечтал всё это страшное время, грезил ими, рвался к ним, не жалея себя. Но сейчас ему нужны были силы, а родной запах Джона, его до малейшего оттенка знакомый голос и надежные руки лишали Шерлока этой силы.

Джон видел, с какой неохотой Шерлок высвободился из его рук, но ничего не сказал. Он смотрел на него и никак не мог поверить в то, что дождался — ни разу не признавшись в этом себе, теперь он знал совершенно точно, что вся его жизнь с той страшной минуты, как Шерлок разбился, именно на этом и строилась.

Только это его и держало.

— Не надо было приезжать сюда, Джон.

— С каких это пор ты стал обо мне так думать? По-твоему, на меня это похоже? Ты здесь, ты жив, а я не приеду — замечтельный вариант! — И помолчав, добавил: — А ты? Ты бы приехал?

— Да.

И Джон разозлился.

— Что мы здесь делаем, Шерлок?! — повысил он голос до крика. — Почему ведем этот идиотский разговор?! Ты жив! Жив. Шерлок! Ты. Жив. Представляешь, что это для меня значит?!

Шерлок не ответил и вновь опустился в свое огромное кресло, поджав под себя босые и явно озябшие ступни, как будто это кресло навсегда теперь стало его единственным домом.

Сумасшествие!

Джон устало потер виски и решительно приказал:

— Собирайся.

Шерлок посмотрел тоскливо и безнадежно.

— Ты ничего не хочешь спросить?

— Хочу! — снова выкрикнул Джон. — Но прежде я отвезу тебя домой, запихну в наш душ, накормлю на нашей кухне, напою горячим чаем, а потом ты уляжешься на свой диван и все мне расскажешь. Я буду сидеть рядом и слушать. А хочешь, просто засни. Ты же почти не спал, это видно, глаза — бирюза в томате! А мешки — боже! Ты можешь спать сутки или двое, а я буду дома, рядом. Шерлок, поехали. Это же не дом, это склеп!

Силы оставили Джона внезапно, словно вытекли из него вместе со словами. Ноги подкосились, и он, боясь упасть, осел прямо на пол, поразившись его жуткому холоду.

— Джон…

— Я устал, Шерлок. Я очень устал.

— Уезжай… домой.

— Зачем ты это делаешь? — тихо спросил Джон. — Зачем играешь по его чертовым правилам? О, как бы он порадовался, увидев тебя таким — побитым и жалким. Ведь именно этого он добивался.

Шерлок напрягся в кресле — Джон очень больно ударил.

— Его больше нет! Я уничтожил его! — выкрикнул он отчаянно.

— А теперь он уничтожает тебя.

Джон с трудом поднялся на ноги, налитые неподъемной тяжестью. Всё тело странно оцепенело и казалось чужим.

«Всё это мне будет дорого стоить», — мелькнула внезапная мысль.

Шерлок смотрел на него, не отрываясь, с ужасом думая, что сейчас Джон уйдет, и он никогда больше его не увидит.

Но Джон подошел, и, ухватив за плечи, вырвал его из кресла.

— Едем.

— Не могу.

Всё глупо. Всё неправильно.

— Ты хочешь домой?

— Хочу.

— Ты хоть понимаешь, насколько это нелепо? Ты вернулся. Я до сих пор не могу в это поверить.

— Я не вернулся, Джон.

— Ну так вернись.

========== Часть 5 ==========

Когда следом за Майкрофтом появился Джон, Шерлока словно ударило током. Конечно, он понимал, что рано или поздно это случится — дойдя до края тревоги, Майкрофт привезет Джона вопреки решению Шерлока быть от него подальше. Он ждал этого дня со страхом, но, увидев Джона так близко, в первое мгновение даже не сразу его узнал, настолько нереальным показалось его появление в этом огромном безлюдном доме.

Джон, расположившийся в кресле их неприбранной, но приветливо-уютной гостиной; Джон, готовящий на кухне немудреный холостяцкий ужин; Джон, медленно выстукивающий на клавиатуре компьютера свои восторженные творения из жизни знаменитого сыщика — вот что было для Шерлока естественным и привычным. И до боли желанным.

Туда рвалось израненное сердце Шерлока, и туда ему была закрыта дорога.

Он никому не смог бы объяснить того, что с ним происходило — ни Майкрофту, ни Джону. То, что в этой опостылевшей клетке его держит всего лишь ночной кошмар, не смог бы понять даже Джон. А Джон понимал всё и всегда.

Но только сам Шерлок знал, что один, очень давний и почти забытый его кошмар неожиданно сбылся.

В вещие сны Шерлок не верил. Сновидения посещали его нечасто и почти никогда не запоминались. Но тот свой юношеский сон он помнил в деталях. Каждое из своих ощущений, каждую мысль, цвет и даже запах того странного сна навсегда сохранило его подсознание.

Пахло гарью. Он стоял на краю обрыва так высоко, что облака проплывали почти над самой его головой — тяжелые, грязно-серые. Ветер рвал на нем одежду и настойчиво бросал в лицо почему-то очень длинные волосы, глаза застилали слезы. Шерлок знал, что надо посмотреть вниз и разглядеть там что-то жизненно-важное, необходимое, но страх сковал его тело, делая деревянно-неуклюжим, неловким, опасным. Он топтался на самом краю обрыва, слегка наклоняясь над темнеющей бездной.

И срывался.

И летел, раскинув руки, понимая, что спасения нет.

«Всё правильно», — настойчиво билось в его голове и яркая, небывалая радость пела в груди.

А потом он почувствовал страшную боль и проснулся.

В тот же день Шерлок тяжело заболел. Крупозная пневмония терзала его долгий месяц, наполненный сначала жаром, а потом слабостью и апатией. Выздоравливал он тогда очень медленно, будто нехотя, был угнетен и подавлен, не в силах забыть свой ужасающий сон.

Стоя на краю крыши Бартса, он снова вспомнил его и понял, что это неотвратимо.

«Все правильно», — повторил он слова из давнего сна. И прыгнул…

«Всё правильно». Но кто сможет понять, каково ему было раскинуть руки и оторваться от края?

Как бы там ни было, но это была его пропасть. И вот теперь он долетел до самого её дна.

Любое принятое решение так или иначе требует ответственности, Шерлок хорошо это знал. Он обязан был сделать то, что сделал. Но в тайниках души Шерлок прятал ещё одно знание: он мог, мог предотвратить этот сокрушительный для Джона удар, этот преследующий Джона ужас — свой красивый полет на его глазах.

Ему до сих пор не понять, почему он не захотел уберечь от этого Джона. Ведь это было в его силах.