Klangfarbenmelodie (СИ)

Канда рядом лишь хмыкнул, словно прекрасно знал всё, о чём думал Уолкер, а Лави горестно вздохнул, продолжая жаловаться на отсутствие у него дамы сердца. Линали лишь ободряюще коснулась закутанной в перчатку левой ладони и ласково улыбнулась.

— Что ж, вперёд, на поиски приключений! — кивнул Дик и спустился по лестнице, утаскивая за собой младшую Ли, возмущённо ойкнувшую, но больше ничего не сказавшую.

Аллен, чувствуя противный комок в горле, скривился, ужасно недовольный и сердитый, желавший что-нибудь сделать, чтобы успокоиться.

Может быть, всё-таки принять вызов старшей школы Сангава? Хоть немного отдохнёт в драке, набьёт кому-нибудь морду, вновь запугает весь регион, чтобы даже не посмели хулиганить на его территории.

Уолкер усмехнулся и, качнув головой, спустился следом за друзьями, полной грудью вдыхая февральский воздух.

И правда. Ему же никто не запрещает разок хорошенько развлечься в драке.

Тем более, что если об этом никто не узнает.

Комментарий к Op.5

Репертуар:

ONE OK ROCK — Jibun ROCK

ONE OK ROCK — Liar

THE ORAL CIGARETTES — 嫌い

========== Op.6 ==========

Тики сжал губы в тонкую линию, заметив, что сегодня Алиса снова не выдала себя ни словом, ни жестом, и подпер щеку рукой. Было больно и почти мерзко осознавать, что она может быть влюблена в этого редиску, который доставляет столько проблем своему брату и наверняка столько же доставит ей, если это уже не происходит.

Алиса металась по сцене как заводная, требуя с персонала расставить все так, как ей хочется, и как того требует атмосфера. Хотя никакой атмосферы сегодня Микк совершенно не ощущал. Может, дело в том, что девушка еще не начинала петь, а может — в том, что неделю назад он звонил Шерилу и просил его помочь с документами.

Неа и Аллену срочно нужны были чертовы новые документы, чтобы свалить из страны и залечь на дно, потому что когда Неа решал, что их местоположение можно выдать (а это было месяца три назад, когда Тики якобы впервые приехал к нему домой, хотя на деле же полгода арендовал квартиру в том месте, где и проживал сейчас), он не рассчитывал на то, что старик станет посылать кого-то из своих людей.

Их обоих — и Уолкера, и Микка — это очень сильно беспокоило, потому что это значило, что Адам перестал доверять данным Тики, хотя тот говорил довольно много, предварительно, конечно, обсуждая с другом, что именно и как можно сказать. И это… это было опасно, потому что произойти могло что угодно.

Например, старик мог разозлиться и припереться сам.

Или украсть редиску и шантажировать Неа.

Или, не дай бог, подстрелить кого-то из братьев или из друзей Малыша, потому что те тоже были прекрасными мишенями для давления.

Когда Алиса начала петь, атмосфера волшебным образом всё-таки появилась, и Тики погрузился в неё с головой, на два часа забывая обо всех своих проблемах. Он слушал мягкий глубокий голос, напевающий джаз, наблюдал за ехидной усмешкой, ласковой улыбкой, плавными движениями рук и покачиваниями бёдер, лёгкими взмахами пышной кружевной юбки и задорными искорками в серых глазах.

Он смотрел — и понимал, что его влюблённость становится с каждым днём только сильнее, глубже, что она сковывает сердце, заставляет жаждать новой встречи и ловить каждый взгляд, каждый вздох.

И просто хотеть эту девушку. Всю. Полностью. Без остатка.

Но Алиса, видимо, была влюблена в идиота-редиску.

И это бесило. Так сильно бесило, что хотелось бросить всё это к чертям, но Тики не мог. Мать вашу, он пытался, но не мог, потому что его словно магнитом тянуло к этой прекрасной девушке, всю эту неделю общающуюся с ним отстранённо и холодно.

Когда отзвучала последняя песня, и зал взорвался благодарными аплодисментами, Алиса восторженно улыбнулась, поклонившись аудитории, и спрыгнула со сцены, явно повеселевшая и подобревшая.

Вообще, это было поразительно — как она менялась в музыке. Как раскрывалась, как словно бы таяла на то короткое время, пока находилась на сцене и занималась явно любимым делом.

— Вы были прекрасны сегодня, — улыбнулся Микк, протягивая ей букет из красных хризантем и жёлтых тюльпанов. Алиса неуверенно приподняла уголки губ в ответ, принимая подарок и сразу же зарываясь в цветы носом.

— Спасибо, — она наклонила голову в знак благодарности и поинтересовалась: — Снова будете ждать?

Мужчина кивнул.

— Как всегда.

Это почти успело войти в привычку, и на самом деле, черт побери, он был рад уже тому, что Алиса разрешила себя подвозить, потому что… Вашу мать, Тики казалось, когда уедет — он просто зачахнет. Он не сможет забыть.

И наслаждаться жизнью как прежде — тоже не сможет.

А уехать придется, это просто… просто необходимо.

Алиса снова бледно улыбнулась (о, эта улыбка снова походила на усмешку, и Микк ощутил себя едва ли не героем драмы) и легко повела плечами, исчезая в помещениях для персонала.

Тики вышел на улицу и полной грудью вдохнул вечерний воздух. Он каждый раз целовал ей руку, но каждый раз ее рука оказывалась затянутой в перчатку, а сама Алиса каждый раз оставалась холодна и отстраненно-вежлива, словно упоминание о Роад убило в ней все то положительное впечатление о нем, которое, как надеялся Микк, все же успело сформироваться.

И это его ужасно удивляло.

Что такое было известно девушке о Семье, что она так отрицательно отреагировала на то, что Тики имеет к ней отношение?

Нужно было поговорить с Роад об этом.

Алиса вышла через пять минут, закутанная в широкий цветастый платок (сегодня было достаточно прохладно), и, не говоря ни слова, встала рядом. Она никогда не начинала разговоры первой. Никогда не показывала своих настоящих чувств. Никогда не спрашивала. Словно ей было в тягость общество Тики, но она просто не могла отказаться, надеясь, что мужчина сам от нее отстанет со временем.

Но Микк не хотел отставать.

Он хотел, чтобы Алиса принадлежала ему.

…а не этому седому редиске с лимитом выражения эмоций.

— Вы так проникновенно пели про семью, — всё же высказался Тики, когда они уже подходили к машине, и Алиса неопределённо передёрнула плечами.

— Спасибо.

Ну вот и как продолжать вообще с ней диалоги?

Они сели в авто, и мужчина завел мотор. И, как только вывернул на дорогу, все же поинтересовался:

— Вы так относитесь ко мне, потому что Роад сказала вам, будто бы я являюсь частью Семьи? — Тики и сам не заметил, как сжал зубы, ощущая себя каким-то… словно бы человеком, которого готовили к долгой и болезненной операции без анестезии.

Алиса молчала долго. Молчала и рассеянно смотрела на цветы, перебирая лепестки и словно бы думая, что сказать. Что может сказать, а что — нет. Наконец, она подняла на него глаза.

— Нет. Роад сказала, вы не входите в Семью. Но ведь же вы находитесь здесь.

— И вы считаете, я представляю опасность для вас, для Аллена и для его брата, которого зову своим другом? — Тики не смотрел на нее. Самое главное, в общем, девушка уже все равно сказала.

— Да, — на этот раз совсем коротко отозвалась Алиса, тоже переводя взгляд на дорогу и безвольно складывая руки на коленях.

Тики подумал, что не стоило спрашивать об этом. Подумал, что не хочет ее оставлять и останавливаться так просто. Что она самая прекрасная девушка в его жизни, и он не может так глупо ее потерять. Даже не получив.

Подумал — и медленно кивнул.

— Я сделал вам что-то плохое?

Алиса молчала несколько минут, и, когда они остановились на светофоре, Микк кинул на неё мимолётный взгляд, заметив, как напряжено ей бледное нежное лицо.

— Не считая нашего странного знакомства, нет, — наконец отозвалась она с глухим смешком, словно бы и правда находя это веселым (и в очередной раз даря ложную надежду), и снова же покрылась коркой непробиваемого льда. — Но, — девушка тяжело вздохнула, словно что-то решила про себя, и перевела на Тики серьёзный взгляд. — Но это плохое могут сделать те, кто послан следить за братьями. Вы — опасность, господин Микк, — холодно произнесла она и, отвернувшись, уставилась в боковое стекло.