Сущность Альфы (СИ)

- А как же спальня? – на выдохе просипел Курама, чувствуя, как мышцы ануса жадно сжимаются вокруг горячей, толстой и такой желанной плоти

- Спальня потом, - прохрипел Хаширама, именно сейчас получая воистину садистское удовольствие от упругости шелковых стеночек, которые, пульсируя, манили в глубины влажного и жаждущего нутра

Не имея сил больше ни терпеть, ни ждать, альфа толкнулся вперед, входя в жаркое нутро на всю длину и упиваясь жадным криком омеги. Хаширама больше не сомневался в выборе багряноволосого, так как такой шаг, провести течку с альфой, с ним, это более чем высокий показатель доверия и благосклонности, и, пожалуй, Сенджу уже сейчас бы начал мечтать по поводу брачной церемонии, их семейной жизни и количества детишек, если бы не отзывчивость омеги на каждое его движение и не этот жар вожделения, который опутал его всего. Курама постанывал и громко кричал, подаваясь назад, насаживаясь на плоть альфы и теряясь в вихрях наслаждения, не в силах отрицать, что Сенджу превосходный любовник, под которым хочется кончить.

Но этот секс был всего лишь прелюдией: оба партнера были слишком возбуждены, слишком нетерпеливы и яростны в своих движениях. Альфа в порыве кусал плечо омеги, оставляя на нем свои метки, и резкими толчками насаживал его на свой член, наслаждаясь звуком пошлого хлюпанья смазки и шлепков по покрасневшей коже. Омеге же в данный момент было на все наплевать, хотелось получить разрядку, мощную, лишающую рассудка и погружающую в сладкий омут оргазма, а член альфы так распирал его внутри, так сладостно давил на стеночки, так умело задевал простату и на максимальную длину проникал в его нутро, что хотелось ощущать все и полностью, даже великолепие сцепки. Биополя мужчин рвано клубились вокруг них, соприкасались, отталкивались, изредка переплетались и вновь вступали в игривую борьбу, вторя страсти своих носителей. И вот, спустя буквально пару минут, две энергетики, одна напирающая, а вторая завлекающая, вспыхнули, затрепетав, в то время как омега, выгнувшись и вскрикнув, канул в вихрь удовольствия, а альфа, зарычав, за долю секунды покинул тело мужчины, изливаясь ему на поясницу, прижимая к себе и наслаждаясь обоюдным трепетом их тел.

Немного придя в себя и не дожидаясь пока то же самое произойдет с омегой, Хаширама подхватил мужчину на руки и торопливо направился в спальню, желая исполнить все свои фантазии и продлить это сладкое сумасшествие. А Курама и не сопротивлялся, позволяя альфе уложить себя на постель и подставляясь под новую порцию ласк. Первый жар течки уже спал, соображать стало проще, и теперь Узумаки мог четко и с расстановкой контролировать свои инстинкты, поддаваясь желанию, но и не растворяясь в нем. Сенджу ласкал стройное тело под собой, покрывал каждый сантиметр кожи жадными поцелуями, прикусывал и посасывал сжавшиеся соски, скользил языком по телу омеги и с упоением ласкал его вновь восставшую плоть, чувствуя полную отзывчивость партнера и его желание быть вместе.

Эмоции всегда были сильной стороной Курамы, он мог легко ими манипулировать, пряча искренние в глубинах своей сущности и являя на свет необходимые в зависимости от ситуации. Даже сейчас, когда альфа, закинув его ноги себе на плечи, вновь вбивался в него на всю свою длину, когда он стонал, кричал и выгибался под мужчиной, когда принимал его чувства и отвечал на них, когда позволял ментальным нитям проникать в свое биополе, и когда, что греха таить, наслаждался бешеным в своем ритме сексом, Курама контролировал все. Страсть, нежность, желание, удовольствие, вожделение, - все это омега впитывал в себя, проникаясь ощущениями альфы и отвечая ему тем же, чувствуя, что на этот раз брюнет не будет прерывать акт и подарит ему великолепие оргазмов сцепки.

Жар обладания лишил разума, оставив только инстинкт завершить и присвоить, поэтому Хаширама даже не сопротивлялся, не пытался остановиться, не хотел отпускать, буквально врываясь в омегу на всю длину, на миг замирая, а после сотрясаясь в волне безумного оргазма, чувствуя, как их связывает узел. Биополе альфы взметнулось, сгустилось, сплело нити принадлежности и, преодолев волны оргазма, проникло своими витками в биополе омеги, тут же будучи отброшенным, натолкнувшись на прочный внутренний барьер. Курама лишь усмехнулся, отдавшись удовольствию сцепки, сжимая бока альфы ногами и страстно его целуя, не позволяя сконцентрироваться на такой, по его мнению, мелочи, как метка. Хаширама не мог не понять, что омега не позволил себя пометить, но проигнорировал этот факт, успев подумать о том, что, возможно, Узумаки просто ещё не готов к тому, что его будут осязать, как омегу принадлежащего альфе без брака, да и сладость сцепки отбросила все эти мысли на задний план, оголив лишь чувство единения с омегой. А багряноволосый хитрец просто расслабился в объятиях альфы, теперь уже без опасений позволив себе насладиться протяжной сладострастностью вязки.

Застегнув молнию куртки, Курама покосился на мирно спящего альфу и усмехнулся. Сейчас на нем запах Сенджу, но нет метки – и это главное, ведь запах можно просто смыть, а одежду выбросить, так что ни у кого и подозрений не возникнет, что первый день своей течки он провел именно с Хаширамой.

Стараясь не шуметь, Узумаки покинул номер, аккуратно прикрыв за собой дверь. Жар желания после близости с альфой спал, и сейчас омега мог вполне рационально и твердо мыслить, хотя, это для багряноволосого не было проблемой даже в течку, а так же вести машину, которая ожидала его на стоянке, и на которой он собирался бесповоротно покинуть территорию отеля. Войдя в лифт, мужчина нажал на кнопку с номером ноль и прислонился к стене.

- Ну, что ж, Хаширама Сенджу, - Курама, положив руку на живот, усмехнулся, - посмотрим достойно ли твое семя того, что мне пришлось лечь под альфу.

========== Глава 22. Часть 2. ==========

Либо Саске казалось, либо атмосфера на сегодняшнем индивидуальном занятии с Намикадзе, и правда, была напряженной. Пожалуй, не столько напряженной, сколько недосказанной, а сама ситуация усугублялась ещё и тем, что его родители уехали к каким-то деловым партнерам отца, то ли на прием, то ли на День Рождения, то ли ещё на какое-то подобное мероприятие, что, впрочем, не отметало тот факт, что в данный момент он, омега, был наедине с альфой, причем, на очень близкой едине.

Они разместились в малой гостиной, разложив учебники на низком столике и усевшись на широком диване так, что могли видеть друг друга. Намикадзе отстраненно рассказывал новую тему, пытаясь объяснить её на примерах по отечественному и международному праву, а после повторял все это на английском языке, но Саске фактически его не слышал. Он с замиранием следил за тем, как двигаются губы альфы, именно те губы, которые так жадно целовали его ещё пару дней назад, а сегодня же совершенно невозмутимо произносили заковыристые слова. Сам блондин был закрыт, причем полностью, как говорят, наглухо, закрыт так, что омега не мог почувствовать ничего, никаких эмоций, точно так же, как и не мог их заметить и на лице альфы. Наруто был словно статуя, прекрасный и отстраненный, но, тем не менее, запах альфы все так же оставался насыщенным и все так же, до безумия, кружил голову.

То, что было на Дне Рождения Намикадзе старшего, Саске мог описать словом порыв, ведь их поцелуй, и правда, был спонтанным, спровоцированным альфой, его личной инициативой, хотя омега и не отрицал, что и сам желал этого поцелуя, причем очень давно. Но было во всей этой ситуации кое-что, что очень смущало подростка, а именно то, что Наруто, который до этого и пальцем боялся к нему притронуться, ни с того, ни с сего, вдруг, полез к нему целоваться. Может, у альфы гон? Нет, если бы это было так, Саске бы почувствовал. Нет, он не просто почувствовал бы, он бы сейчас не сидел так смирно рядом с Намикадзе, а лежал бы под ним, уже постанывая от удовольствия и исходя смазкой от желания.

Омега мотнул головой, понимая, что отвлекаться на подобное ему сейчас явно не стоит, но картинка в голове была настолько четкой и соблазнительной, что, пожалуй, Саске впервые был рад тому факту, что альфа сейчас закрыт, иначе он точно бы учуял его желание, которое распространялось по комнате заманчивыми омежьими феромонами. Хотя, судя по тому, как блондин мотнул головой и фыркнул, он все-таки учуял его аромат, но при этом не сказал ни слова, продолжая все так же монотонно вещать об особенностях прав альф, омег и бет и их защите на международном уровне.