Беллатрикс. Перезагрузка (СИ)

— …одно из десяти самых больших пресноводных озёр Шотландии. Лох-Эрихт занимает горную расселину, идущую с юго-запада на северо-восток, — радостно вещал Уклад, поводя длинными руками то в одну, то в другую сторону, словно предлагая нашему вниманию собственноручно созданный водоём и ожидая восхищения его мастерством.

— Площадь озера составляет 19 квадратных километров, а максимальная глубина — 156 метров. Максимальная длина — около 23 километров. Оно расположено на высоте трёхсот пятидесяти метров над уровнем моря. В водах Лох-Эрихт в изобилии водятся такие породы рыб как щука, окунь, карп, форель и лосось.

Уклад с таким удовольствием рассказывал об озере, будто собирался продать именно его, обнаружив в моём наивном лице очередного “покупателя Бруклинского моста”.

Ну, понятное дело, тут ни врать не надо, ни скрытничать, можно совершенно спокойно рассказывать о глубине, ширине и перечислять все виды озёрной живности. Он бы о замке так разливался!

Когда Уклад перешёл к климатическим особенностям и характеристикам окружающих Лох-Эрихт гор, моё терпение закончилось.

— Не могли бы вы рассказать нам о замке, многоуважаемый Уклад, — преувеличенно ласково попросила я. — Вы ведь, кажется, не горы собрались мне продавать. И даже не озеро.

Гоблин заметно приуныл, но развернулся наконец лицом к замку. Островок, на берегу которого мы стояли, казался совсем крохотным. Но, похоже, это впечатление было отчасти обманчивым. К замку мы, как ни странно, шли около получаса, а ведь казалось, что до него буквально рукой подать, поэтому я и отказалась от аппарации, предложенной Укладом, рассудив, что небольшая прогулка пойдёт нам на пользу.

Островок имел вытянутую и слегка изогнутую форму, а замок помещался примерно в центре. Значит, по другую сторону Призрачного остров тянулся ещё километра на два, хоть в это и было трудно поверить. Очень трудно. На глаз больше ста метров не дашь. Ну сто пятьдесят — максимум.

Поодаль виднелось несколько сосен, а из-за замка выглядывали берёзки! Я, конечно, знала, что берёзы растут не только в России, но всё равно было удивительно видеть их здесь. Рельеф островка плавно изгибался, повышаясь и понижаясь не настолько, чтобы это можно было счесть холмами, но… всё-таки ровным он не был.

Экскурсоводческий энтузиазм Уклада бесследно испарился, стоило мне заговорить об острове. Я-то думала, что уж о нём мне поведают всё — вплоть до количества травинок и угла изгиба тропинок. Кстати… а тропинки-то тут откуда?

Задав этот совершенно невинный и вполне обоснованный, с моей точки зрения, вопрос, я окончательно вогнала гоблина в ступор.

— Тропинки? — переспросил он так растерянно, словно слышал это слово впервые.

— Ну да. Идём-то мы по чему?

Уклад с недоумением уставился себе под ноги. Под ногами виднелась хорошо утоптанная тропинка, по обеим сторонам которой мягко покачивались травы, плавно переходящие в переплетения небольших кустов. Вереск, наверное, — вспомнилось мне читанное о Шотландии.

Уклад сглотнул и беспомощно осмотрелся, перебирая в воздухе длинными пальцами, будто пытался поймать ответ.

— Чары консервации, — проговорил он через несколько секунд и облегчённо выдохнул.

И почему мне кажется, что он придумал ответ только что?

— Неужели весь остров “законсервировали”? — скептически поинтересовалась я.

— Да, — нервно дёрнул головой гоблин.

— И этой тропинке несколько веков?

— Да.

— И этой траве тоже?

— Д-да… — уже не столь уверенно отозвался Уклад.

— Несколько веков траве? Вот так вот и цветёт тут? — я усмехнулась, указывая на участок, густо поросший золотистыми лютиками и ещё какими-то мелкими цветочками. — Однако хорошо, что не зимой чары накладывали. И не осенью. Иначе сейчас получился бы интересный казус… Ну, признавайтесь: это гоблины тут тропинки протоптали?

Уклад с такой искренностью ответил: “Конечно, нет”, — что не поверить ему было невозможно.

— Гоблины, следившие за порядком, могли аппарировать прямо к замку. Зачем им… протаптывать тропинки?

— Это вы мне скажите — зачем. А если не они — то кто?

— Я не знаю, — взмолился гоблин. — Клянусь вам всем, чем хотите, — не знаю. И про замок не знаю почти ничего, — решил он сразу предупредить дальнейшие расспросы, заметив, что я смотрю на него с жалостью.

У, хитрюга…

— Поэтому именно вас и отправили? — спросила я со вздохом.

— Не знаю, — поник Уклад. — Может быть, — нехотя проговорил он спустя минуту. — Но управляющий объявил всем, что мы должны заботиться о ваших интересах, как о своих собственных, значит вам нечего опасаться.

— А я, между прочим, совсем не уверена, что гоблины так уж замечательно заботятся о своих интересах, — парировала я. — О тех, что важнее денег. В любом случае, я предпочла бы сама решать, что в моих интересах, а что — нет.

Уклад повесил голову и весь как-то поник и съёжился. Ну что я к нему прицепилась, в самом-то деле… Он действительно самый приятный и открытый гоблин, какого можно представить. А если так уж приспичило докапываться до правды, надо отправляться к Захвату или затребовать его сюда.

При последней мысли меня аж замутило. Категорически не хочу его больше видеть, а чтобы он появлялся здесь, не хочу ещё больше, почему-то это кажется мне отвратительным, как… как пригласить убийцу на поминки по его жертве.

Нет, ни в каких убийствах я Захвата не подозревала (разве что — в финансовых) но ощущение почему-то возникло именно такое и исчезать не собиралось. Впрочем, оно, пожалуй, распространялось на всех гоблинов, похожих на управляющего банком, — таких же холодных, корыстных и алчных. Им здесь не место.

Между тем, мы наконец-то подобрались к замку вплотную. Я оглянулась. Ну вот же берег — рядом совсем! Как можно тут идти полчаса бодрым шагом?! Такой подвиг под силу только беременной черепахе…

Дядя Гарольд тоже обернулся и понимающе кивнул.

— Думаю, какая-то природная магия. Определить чары не представляется возможным, что, впрочем, совсем неудивительно для Места Силы — такого, как это.

Я хмыкнула.

— А если этому месту не захочется меня видеть, то я и за сто лет до собственного дома не доберусь? Так и буду тут… тропинки утаптывать, пока копыта не отвалятся? Оно же наверняка может и аппарации воспрепятствовать.

— Не могу сказать, что такое невозможно в принципе, но если замок признает вас…

— Знаете, я с уважением отношусь к волеизъявлению древних замков, но лично мне хотелось бы иметь менее… самостоятельное жилище, двери которого будут открыты для меня всегда, независимо от настроения моего дома и того, как сложатся наши отношения. Можете считать меня деспотичной и грубой, но жильё, обладающее собственной волей — это не моё!

Я собрала волю в кулак, чтобы повернуться к замку спиной, но не удержалась от прощального взгляда. Массивная круглая башня из серого камня, увенчанная по верху зубцами, как короной. Стройные квадратные башенки с четырёх сторон подпирающие эту округлость и придающие ей одновременно некую строгую элегантность и вместе с тем — большую устойчивость и основательность. Вот и весь замок.

Перед парадным входом — площадка, выложенная светлыми плитами, по обеим сторонам — небольшие служебные строения, наверное, конюшня и что-то вроде амбара. Никакой крепостной стены, никаких дополнительных укреплений или подъёмных мостов. Похоже, они просто не нужны Призрачному.

Мрачное каменное строение — слишком большое, слишком холодное, непонятное и независимое для меня. Я пыталась заставить себя отвернуться и не могла. Замок казался одиноким и грустным.

Внезапно массивная двустворчатая дверь распахнулась настежь. Из полутёмного холла выглядывала парочка испуганно-сердитых гоблинов.

— Замок признал вас, — восторженно прошептал Уклад.

Я фыркнула.

— Плохо вы свой фокус отрепетировали, уважаемые! Надо было сразу двери распахивать — как только мы подошли. Тогда эффектнее получилось бы.

Комментарий к Глава 18. На подступах