Академия Надежды (СИ)

— Что насчёт Киригири? — спрашивает Шикамару. — Если бы она смогла попасть сюда, какой у неё может быть мотив?

Его вопрос звучит нейтрально, но у меня ощущение, что он уже знает ответ. И снова я удивляюсь, почему Шикамару так уверен в Кёко.

Кажется, в этот момент я понимаю. По крайней мере, у меня есть идея.

Если верить Шикамару — а мне приходится — своими действиями он пытался спасти остальных. Он знал, что в конце обратного отсчёта они не смогут покинуть виртуальную реальность, а просто умрут. Тогда и Кёко могла преследовать похожие цели, верно? Если я что-то о ней знаю, она бы пыталась спасти даже этих придуманных персонажей. Единственный способ это сделать — совершить новое убийство.

Мне приходится тщательно подбирать слова, чтобы не выдать остальным тайну их происхождения.

— Я думаю, если Киригири попала сюда, то поняла, как и Шикамару, что после обратного отсчёта ничего хорошего не случится. Единственный способ сбежать — это устроить финальный Суд. Только Киригири не захотела бы убивать кого-то, поэтому и устроила что-то вроде самоубийства.

— А как же все эти улики? — спрашивает Мио. — Если Киригири — детектив, она легко совершила бы идеальное преступление.

— Согласно моей логике, — я снова разглядываю рисунок, — Киригири совершила убийство, чтобы в конечном итоге помочь вам сбежать. Если бы она сразу призналась, Монокума просто казнил бы её, а так, — я развожу руками, — мы получили Суд, по итогам которого обретём свободу. Для этого и улики.

— Если ты права, конечно, — замечает Хорокеу.

— Какие ещё варианты? — устало спрашиваю я. — Джунко? Та же логика, что и с Комаэдой. Я не верю, что она оставила бы столько улик… и… — я осекаюсь и вспоминаю ещё одного человека. И почему я выбросила её из головы?

— Ты что-то вспомнила? — Шикамару смотрит на меня с нотками волнения во взгляде.

— Ну, — я сдвигаю брови, — есть ещё один кандидат в убийцы. Миая Геккогахара, «Супер-Психотерапевт». И ещё, наверное, Яске Мацуда, «Супер-Невролог».

— Если не ошибаюсь, — щурится Мио, — они помогли тебе попасть в виртуальную реальность?

Я киваю. Если насчёт Миаи мне ничего не известно, то поверить в причастность Мацуды совсем уж трудно. Когда дело касается Джунко, он… мягкотелый. Совсем как я когда-то. Чтобы он прикинулся ей и совершил самоубийство? Ни за что.

Я рассказываю ребятам свои догадки, и мы снова погружаемся в неловкое молчание, когда все усиленно думают, но обсуждение не клеится. Монокума начинает нетерпеливо ёрзать на стуле.

— Итак, — резюмирует Шикамару, — у нас есть несколько кандидатов и одна явная улика против Кёко, но мы не знаем, кто именно её оставил.

— Да вашу мать, — огрызается Хорокеу, — хоть бы поговорить с убийцей! Смогли бы его вывести на чистую воду, как с Натцу тогда!

Уже не в первый раз за день я таращусь на Хорокеу и думаю, что не такой уж он и глупый. Он ловит мой взгляд и непонимающе разводит руками.

Я поворачиваюсь к Монокуме.

— В расследовании этого убийства есть одна проблема, — улыбаюсь краем губ, — и ты о ней знаешь.

Он чешет лапой в ухе и разваливается в кресле.

— Твоя жизнь — это проблема, — хихикает медведь. — О чём речь, девушка?

Я пропускаю его остроту и показываю на пустую трибуну Джунко.

— Я рассказала, как произошло убийство. Ты отлично знаешь, что я права. Убийца находится в теле Джунко и прямо сейчас он где-то в этой школе. А проблема в том, что у нас нет ни одной решающей улики, — я показываю ему листок. — Это мог оставить кто угодно. Ты хочешь честного, красивого Суда или тебя устроит, что мы полагаемся на удачу? Разве есть интерес в игре, которая чересчур зависит от случайных чисел?

Монокума замирает на несколько секунд. Он не меняет позы и выражения лица, но я понимаю, что он обдумывает мои слова. А вслух директор говорит:

— Если тебе просто хочется поныть, могу дать жалобную книгу. Убийство есть убийство, а как вы его будете расследовать — не мои проблемы.

Я уже поняла, как работает Монокума. Он никогда не будет помогать нам просто так, зато если озвучить разумное предложение — вполне может прислушаться. Он принёс отбеливатель, когда расследовали убийство Йо и Зоро, ведь без этой улики Суд не был бы интересным. И он дал дополнительные улики во время прошлого Суда, наверняка по той же причине.

— Я знаю, как можно решить эту проблему. В предыдущих убийствах виновным был один из нас, так? — и не дожидаясь ответа, я продолжаю: — Хорокеу прав — мы всегда могли допросить убийцу, у него был шанс оступиться и выдать себя. Сейчас у нас такого шанса нет. Поэтому я предлагаю сделать игру честной, — и снова показываю на трибуну Джунко. — Дай мне допросить убийцу. Этот человек скрывается под её аватаром, и только так можно узнать его истинную личность.

Монокума поднимает лапу, опускает её на подлокотник и начинает по нему барабанить. Он чешет подбородок, хмыкает. Я оглядываю остальных. Все, включая Шикамару, внимательно смотрят на директора. Ждут. Хотя бы сейчас ни у кого нет возражений.

Наконец, директор вздыхает.

— Я согласен дать тебе такую возможность, но! — его алый глаз вспыхивает, а плюшевые губы расходятся в усмешке. — При одном условии. Вместо обычного разговора, вы с убийцей сыграете в одну весёлую и крайне популярную игру.

Это уже настораживает меня, и я осторожно задаю вопрос, который вертится на языке.

— В какую?..

Вместо ответа Монокума поднимает лапы вверх, и интерьер зала Суда начинает меняться. Трибуна Джунко приходит в движение и оказывается в центре комнаты, остальные трибуны разъезжаются. Я хватаюсь за свою и вижу, как она переезжает в левый угол, а рядом со мной оказывается Хорокеу. Мы переглядываемся. В следующий момент наши трибуны превращаются в большой и длинный стол.

В этот момент я понимаю замысел Монокумы и хочу застрелиться.

Спустя минуту мы с Хорокеу стоим за столом в левой части комнаты. В центре — трибуна Джунко, а справа, прямо напротив нас — точно такой же стол, за которым восседает Монокума в красном пиджаке. Перпендикулярно нашим столам расположился трон Монокумы, за которым сидит копия медведя в седом парике с судейским молотком. Трибуны с остальными ребятами стоят напротив него — что-то вроде зрительских мест.

Хорокеу вертит головой и орёт что-то Касуми, но её слова, как и Мио с Шикамару, заглушаются разразившейся музыкой. Только когда я в пятый раз толкаю сноубордиста в бок, он затыкается и даёт мне выслушать Монокуму.

Монокума в парике достаёт монокль, прокашливается и стучит молотком по столу.

— Экхем! Всем встать, Суд идёт!

— Ну стоим, и чё?

— Защиту прошу воздержаться от неуместных высказываний, — замечает Монокума и поправляет монокль. — Иначе последует справедливое наказание. Итак, сейчас мы проведём Суд над убийцей Эношимы Джунко! Я, Судья-Монокума, расскажу вам правила, но сначала, — он приподнимается на лапах и оглядывает зал, — представлю сторону защиты и обвинения.

— Чё происходит? — громко шепчет Хорокеу. Я шикаю на него, чтобы Монокума уже договорил.

— Сторону обвинения представляет Майлз Монокумович, — Судья-Монокума делает широкий жест лапой в сторону Монокумы в красном пиджаке, и тот церемонно кланяется.

— Спасибо, ваша честь.

— Сторону защиты представляет любительница огнестрельного оружия, — Хорокеу прыскает в кулак, — и вечно орущий пацан.

— Эй, сам такой!

Судья и Монокумович выжидающе смотрят на нас. Вспоминая соответствующую игру, я кладу руку на спину Хорокеу и заставляю его пригнуться вместе со мной.

— Спасибо, ваша честь, — говорю сквозь зубы.

Судья-Монокума кивает, достаёт длинный свиток и начинает читать.

— Итак, правила судебного заседания. Цель стороны защиты — определить личность убийцы, который скрывается за аватаром Эношимы Джунко. Если защита терпит неудачу, учеников казнят, а убийца выходит на свободу. Цель стороны обвинения — помешать защите и не дать им закидать свидетеля вопросами. Кроме того, — Судья показал на остальных ребят за трибунами, — присяжные выполняют роль зрителей и никак помогать стороне защиты не могут. Голосовые функции у присяжных отключены.