Не имея звезды (СИ)

Он мерно дрожал, клубился, и исчезал вы вышине. Лишь дым и пьяный музыкант, сидевший на балконе, свесив ноги к провалу черноту. Немного съехавшая шляпа, рубашка, местами выползшая из штанов, следы помады на щеках и губах, какая-то дикая смесь из многих ароматов не дешевых духов и дым. Лишь сигаретный дым.

На миг тишину нарушил дверной скрип, потом грохот музыки и гам людской толпы, а потом все закончилось, затихнув на очередном дверном скрипе. Кто-то пришел.

— Так и знала, что найду тебя здесь.

— Не очень скрывался, — пожал плечами юноша.

Рядом встала Жанна, запыхавшаяся, довольная, явно нацеловавшаяся и натанцевавшаяся.

— Что здесь делаешь?

— Курю, — продемонстрировал сигарету Проныра.

Одна из прелестных близняшек скептически взглянула на помятую, пустую пачку.

— До начала вечеринки, у тебя там было больше половины, — заметила девушка.

Ланс вновь пожал плечами и опять выдохнул колечко дыма. Ланс попросту не знал, как объяснить свое настроение, хотя бы просто потому, что никогда такого не испытывал. Видимо подруга поняла это.

— Расскажи мне.

— Что?

— Про неё, — пояснила леди.

— Эммм, — протянул Проныра. — Я тебя не понимаю.

Жанна улыбнулась и повернулась спиной к перилам, обращая свое лицо к спрятавшейся луне. Она была красива.

— О той, по которой ты сейчас вздыхаешь.

Проныра хотел было возразить, но потом понял, что да — вздыхает.

— Не знаю.

— Что не знаешь?

— Не знаю кто она. И есть ли она.

Девушка поняла и это. Она просто улыбнулась и ткнула парня в бок локтям.

— Тогда расскажи о ней.

Проныра глубоко затянулся и выдохнул целое облако.

— Ты знаешь, она такая... такая.... жаркая. А волосы, — хмыкнул юноша. — Они как крепкий утренний кофе. Черные, струящееся, волнистые и волнительные. А глаза. Ты бы видела эти глаза. Словно живые... Глупое сравнение, — юноша снова хмыкнул и вновь затянулся. — Но, ты знаешь, она не красавица. Нет-нет, совсем не красавица. Но есть в ней что-то такое, женственное, не красивое, но прекрасное. Ах эти губы...

Юноша помолчал, покачал ногами, как когда-то давно, сидя в кабинете у Флитвика. Вот только вместе мага — подруга, а вместо печенья — сигарета, та самая, последняя сигарета.

— И бронзовая кожа. Знаешь, не загар, а такая, как бы это сказать — родная бронза. А как она танцует... Словно лепесток пламени на ветру.

— Ты её где-то видел, да? Такой ни в Хогвартсе, ни в Хогсмиде, да и в остальных школах нет.

Тут юноша улыбнулся, немного горько, чуточку грустно.

— И не может быть. Это мой мираж, моя сказка, моя Бель. Я видел её во снах. Всего пару раз, лишь мельком. Словно неясное мельканье в многолюдной толпе.

Они молчали, а к черному небесному куполу взвивался дым и там, где его уже почти не было видно, он порой принимал формы танцующей девушки. Но это была лишь иллюзия, созданная ветром, темнотой и алкоголем.

— Ты её обязательно встретишь, — спокойно произнесла Жанна. Словно вынося вердикт истории. — Я это точно знаю.

Юноша вновь хмыкнул.

— Если бы это была сказка, то обязательно бы встретил.

Сигарета уже почти догорела, осталось лишь немного и — фитиль.

— Знаешь, Геб, а я испугалась.

— Чего?

— Того, что ты не улыбаешься. Ты всегда улыбаешься, а сейчас нет, это словно предвестие конца, пятый всадник Апокалипсиса. Так что заправляй-ка ты рубашку, выкидывай окурок, напяливай свой пиратский оскал и пойдем танцевать.

Проныра выкинул окурок, заправил выползшую рубашку, поправил шляпу и сделал обратное сальто, приземляясь на балконе.

— Пойдем, — по-пиратски оскалился Проныра.

И они вернулись на вечеринку.

А там, где-то далеко, в другом полушарии, в другой стране, в городе, стоящим под сенью статуи, раскинувшей свои руки, словно пытаясь обнять целый мир, просыпалась девушка. Девушка, которой никогда не было в этой истории, но все же...

====== Глава 40 ======

11 ноября 1994 г Англия Хогвартс

Сегодня Гебу приснился сон. Не те, обычные сны, в которых может произойти что угодно, где не действует никакие законы, а особый сон. Тот, после которого, просыпаясь, ты понимаешь что новое. Не для себя, а, скорее — о себе. Наверно, Герберт тоже что-то понял бы, возможно это даже было бы такое понимания, которое меняет истории, сворачивает русло жизни куда-то в сторону, но, увы. Ланс, лишь подняв голову от подушки, мигом забыл содержание сновидения.

Проныра, потянувшись, принял сидячее положение и оглянулся. У западной стены клубком свернулся Малфой, принципиально не задергивающий полог. Соседние с ним кровати оккупировали Гойл и Кребом, которые, напротив, всегда опускали занавеси. Изредка доносилось сопение Нотта и его глухое, неясное бормотание. В общем и целом, это было обычное, ничем не примечательное утро.

Геб, поднявшись на ноги, накинул на себя что-то вроде халата, запахнул его на худой пояс и поплелся в ванную комнату. Поздоровавшись с разговаривающим зеркалом, парень вгляделся в собственное отражение.

Спутанные, волнистые волосы, так и не выпрямившиеся после заклинания уже давно выпустившихся старшекурсниц. Под глазами намек на синяки от хронического недосыпа. Скоро от них не будут спасать и специальные мази, любезно предоставленная мадам Помфри. Щетина, острая, колючая, и столь же черная, как и пребывающие в беспорядке волосы. Геб, используя пену и станок, в который раз попытался придать ей форму эспаньолки. Этим утром у него получилось что-то приближенное, но все же не то.

Ланс устало вздохнул и взял свою зубную щетку. Если приглядеться, на ней можно было найти несколько младших рун. Как и на тюбике с зубной пастой, на полотенце, и на всех других вещах, которые не было смысла убирать в сундук.

Юноша тщательно, но бездумно, начистил зубы. Потом столь же тщательно, но так же бездумно, помыл голову, свесившись над раковиной. Еще минут десять ушло на то, чтобы расчисать их и придать нормальный вид. После юноша сполоснул лицо, воспользовался всеми остальными атрибутами личной гигиены и вышел обратно в комнату.

Аристократы еще и не думали просыпаться, а спали они так сладко, что и ракетный залп их бы не разбудил. Ланс, с каким-то пустым взглядом, скорее на автомате нежели осознанно стал одеваться. Он скинул халат, обнажая торс, на котором можно было с анатомической четкостью различить каждую мышцу. А когда юноша нагнулся, чтобы нацепить носки, предварительно отыскав где-то второй, то на спине словно волнующееся море, волнами заходились плотные бугры.

На ноги легли добротные черные брюки, закрепленные ремнем с овальной, широкой пряжкой. Ступни закрыли удобные кеды. Туфли юноша вчера окончательно добил и теперь ему придется несколько дней ждать доставки новых. На торс — плотная белая рубашка с высокой стойкой и черными пуговицами. Сверху, привычная, черная шелковая жилетка на пять пуговиц. Потом такая же черная мантия. Минут пять ушло на то, чтобы закатать её рукава так, чтобы выглядело вроде и неряшливо, но очень стильно. Потом закрепить закатанными манжетами и, финальный штрих — шляпа.

Геб подошел к ростовому, обычному зеркалу и поправил фенечки — подарок Рози, а так же часовой браслет. Сам браслет, как, впрочем и часы, были самыми простыми и дешевыми. Но время показывали исправно, а значит жаловаться было не на что.

Проныра накинул сумку на плечо и вышел вон. Гитару он прошлым вечером запер в кабинете профессора Флитвика, так что сейчас, без неё, чувствовал себя чуточку раздетым. Словно чего-то не хватало. Впрочем, постоянно её носить было нельзя. Этот футляр за спиной раздражал, без малого, весь преподавательский состав. А лишний раз лезть на рожон было глупо.

Ланс прошел через корридор и там, у рукава, ведущего к женской части, уже сейчас можно было услышать щебет и плеск воды. Леди, зачастую вставали несколько раньше. Им там и макияж надо было наложить, и свои длинные волосы помыть и высушить, и посплетничать и, наверно, сделать что-то еще, очень таинственное и очень женское, о чем Проныра не знал.