Двадцать один день (СИ)

- Здрасьте, приехали! – возмутился Тайга. – Мы играли с тобой позавчера, мелкий врунишка!

- Я всегда говорю правду. Кагами-кун не верит, что я умею играть, – упрямо поджал губы подопечный. – Куроко Тецуя. Номер пятнадцать. Распасовщик.

- Не сошлись характерами? – вставил молчавший до сих пор Касамацу, вскинув густую бровь.

- Я обязательно, обязательно тебя вытащу из этой больницы, слышишь, Куроко-чи? – запел Кисэ. – И тогда ты будешь играть в баскетбол столько, сколько захочешь. Ты мне веришь? – Он попытался поймать ускользающий взгляд голубых глаз.

- Кисэ-кун меня не обманывал, – ответил подопечный.

- Давай вместе покормим Второго! – предложил Кисэ, возвращая оптимистичный настрой. – Как раньше, да, Куроко-чи?

- Котлета у Кагами-куна. – Куроко обернулся к Тайге, тот порылся в рюкзаке и сунул в бледные пальцы контейнер.

- Надо поговорить. – Касамацу тронул Кагами за плечо. – Они тут справятся, не в первый раз, в конце концов.

Кагами кивнул и последовал за Касамацу к расположенной неподалёку скамейке. Плюхнувшись на неё и вытянув ноги, Тайга обернулся к собеседнику, нетерпеливо потиравшему руками бёдра.

- Что тебе известно? – спросил Касамацу, оборачиваясь к нему.

- Ничего, кроме того, что дурик тошнится от таблеток, – соврал Тайга. Рассказывать, что Химуро нарыл про автокатастрофу, и про этого чёртова копа-баскетболиста было явно рановато. – А тебе? – задал он ответный вопрос.

- Таблетки и правда не простые. Феназепам – сильнейший транквилизатор, который угнетает нервную систему. И Куроко явно не нужны такие сильные успокаивающие средства в его состоянии, – проговорил Касамацу.

Кагами нахмурился. Пока этот конспиратор не сказал ему ровным счётом ничего, чего он бы не слышал, к примеру, от Такао. Но знал он явно больше.

- И когда Кисэ понял, что дело тёмное, – продолжил Касамацу, – его выгнали, пригрозив повесить на него кражу медицинских препаратов.

- Ни фига себе! – присвистнул Кагами. – Это ж так и до тюряги недалеко.

- Именно. А за попытку снова повидаться с Куроко он получил два сломанных ребра, отбитые почки, сотрясение мозга и три недели в реанимации, – закончил собеседник, внимательно глядя на Кагами.

- Тогда совсем не понимаю, какого лешего вы сюда припёрлись, – не моргнув глазом ответил тот. – Откуда ты знаешь, что я не накостыляю вам обоим? Или не напишу заявление в полицию, что вы домогаетесь до моего припадочного в особо извращённой форме?

- Не надо меня недооценивать, Кагами-кун, – прищурившись, усмехнулся Касамацу. – Я знаю о тебе достаточно, чтобы понять, что ты впутался в это дело случайно.

Кагами неловко поёрзал на скамейке, было неприятно сознавать, что в его жизни могут совершенно незаметно и безнаказанно копаться абсолютно посторонние люди, и хорошо, если у них при этом нет дурных намерений.

- Прости, не хотел причинить неудобства, – добавил Касамацу, верно разгадав настороженность Тайги. – Если бы не особые обстоятельства, не стал бы лезть в твоё досье в Пожарной академии.

- Хочешь сказать, что кому-то очень надо, чтобы дурик оставался дуриком? – спросил Кагами, желая показать, что тема исчерпана, и вернуться к основному предмету разговора.

- Именно так, – кивнул Касамацу. – И «аргументы» у этих ребят довольно убедительные. Ты понимаешь, во что ввязываешься?

- Не пойму, ты меня запугиваешь? Или чего? – почесал затылок Тайга. – Давай начистоту, мне эти твои шпионские игры надоели!

- Я не запугиваю. Я предупреждаю, – нахмурился Касамацу. – Не рассказать тебе, чем чревато сотрудничество с нами, было бы нечестно.

- Ишь, какой благородный! – фыркнул Кагами, окинув собеседника недоверчивым взглядом.

- На самом деле, нам очень нужна твоя помощь. Нам нужен свой человек рядом с Куроко. Кисэ хочет вытащить его из психушки и доказать дееспособность, – продолжил тот. – Он об этом только и трещит…

- Вожжа твоему Кисэ под хвост попала, – поставил диагноз Тайга. – Слушай, а тебе-то какое вообще дело до всего этого? Ты ему кто? Сват? Брат? – хохотнул он.

- Да нет. В школе мы с ним вместе учились, – вздохнул Касамацу. – В баскетбол играли в одной команде.

- Ого! – обрадовался Кагами. – Я тоже играю! Тяжёлый форвард.

- Разыгрывающий защитник, – усмехнулся Касамацу. – И капитан. И у меня, чёрт возьми, чувство долга перед моими придурками. За ними если не следить, они таких дров умудряются наломать, что просто караул. А потом приползают ко мне. Касамацу, помоги! Касамацу, выручи! Касамацу, вытри сопли! – принялся ворчать он. – А этот олух, – он кивнул в сторону беседки, где остались Кисэ и Куроко, – вообще финиш. У него если глаза загораются, свет во всей остальной голове гаснет. А глаза у него горят постоянно. Так что, сам понимаешь…

- Понимаю, – неожиданно почувствовал родственную душу Тайга. – Есть у меня один такой приятель. К нему всякие аферисты и козлы так и липнут, а он как уши развесит – и через два месяца безумной любви он без гроша у меня в квартире плачется мне в жилетку. Эх… – махнул он рукой, покачав головой. – Нам бы такого капитана, как ты, а то Хьюга только и знает орать.

Около минуты они молчали, опустив головы.

- Слушай, у нас прогулка заканчивается. – Кагами посмотрел на часы. – Если не по расписанию, это чудо ж мне скандал закатит. У меня вообще-то тоже есть кое-какая информация. Точнее, не у меня, а у этого моего приятеля. Он журналист. И дурик мой его почему-то заинтересовал. Там какая-то тёмная история со смертью его родителей.

- Вот как? – заинтересованно посмотрел на него Касамацу, поднимаясь. – Ну, я тоже всех подробностей тебе не рассказал. Давайте пересечёмся вечером? Ты во сколько заканчиваешь?

- В десять отбой, – отозвался Кагами. – Только…

- Лучше встретимся в другом районе, – предложил Касамацу. – Не хочу, чтобы Кисэ лишний раз лицом здесь светил, – пояснил он. – Недалеко от станции Ниппори есть местечко, там делают неплохую лапшу.

- Замётано! – согласился Тайга, поправляя на плече рюкзак. – Мне ехать туда час, наверное.

- Тогда в одиннадцать, – кивнул Касамацу, накинув капюшон и сделав Кисэ знак, что пора уходить.

***

Лапшичная с исключительно поэтическим названием «Благоухающая хризантема» располагалась на одной из узеньких улочек Аракавы и предлагала широкий ассортимент приготовленных по тщательно передаваемым из поколения в поколение семейным рецептам рамена, собы и удона. Кисэ и Касамацу встретили здесь, как родных, поскольку хозяйкой места была девяностошестилетняя прабабушка одного из их общих друзей по старшей школе. Уютно расположившись на мягких подушках за традиционным низким столиком в отдельной нише, юноши сделали заказ, после чего одетая в расшитую хризантемами юкату официантка опустила норэн из плотной бамбуковой ткани, скрывая уважаемых посетителей от посторонних глаз.

- Какое интересное место, – вежливо начал разговор Химуро, поскольку Кагами окончательно разморило после тяжёлого дня и вечернего марафона через парк, и он отчаянно жмурился, пытаясь не заснуть.

- Кобори-сан держит эту забегаловку уже больше пятидесяти лет, – с улыбкой пояснил Кисэ. – А до этого её отец держал передвижную установку для приготовления собы. Она однажды рассказывала мне, как помогала ему…

- Чёрт возьми, Кисэ, перестань тарахтеть! – осадил Касамацу. – Мы дело пришли обсуждать, а ты про лапшу.

- Но Касамацу-семпай! – возразил тот. – Химуро-куну ведь наверняка интересно…

- Обсудим после! – отрезал семпай. – Я так понял, Вы…

- Можно на ты, – сразу поправил Тацуя, склоняясь к столу и впиваясь взглядом в лицо Касамацу.

- Хорошо, – согласился тот. – Ты знаешь что-то по поводу гибели родителей Куроко.