My December (СИ)

— Давай я тебе помогу, — Гермиона развернула внучку спиной к себе и расплела неаккуратно собранные волосы.

Хотя сделать аккуратную стрижку было невозможно: у Дианы были очень густые волосы, которые сильно вились. Они были настолько тяжелыми, что было трудно удержать в руке. Поэтому Кэтрин приходилось каждый раз заплетать Диане волосы, чтобы они ей не мешали.

Однако она этим выделялась из их семьи: никто, кроме нее, не имел настолько шикарных волос. Даже шевелюра Гермионы казалась не особо-то и густой.

— Не волнуйся, — нежно начала она, заплетая длинную косу. — В Хогвартсе ты найдешь себе много друзей, знакомых. У тебя будет масса впечатлений и эмоций. Быть может, ты даже найдешь там свою любовь, — она закрепила заколку.

— Как ты нашла дедушку? — улыбнулась она, стоя перед зеркалом.

Гермиона кивнула, проследив за ее взглядом.

— Как я — дедушку.

Она больше не была прежней: старость сказывалась на ее лице, фигуре и здоровье. Ранее молодая кожа стала сморщиваться, и легкие морщины выступали на лбу, виднелись между глазами и в уголках губ. Волосы редели и меняли свой цвет, хотя она старалась вернуть их к прежнему. Ее фигура уже не была старой. Кажется, она похудела еще больше, однако от этого ей не становилось лучше.

Ей ужасно хотелось снова стать молодой. Заплести густые волосы, надеть платье, побежать по Хогвартсу, достать книгу из библиотеки и читать ее без очков, побеситься с друзьями.

Ей хотелось старых приключений, риска и азарта. Однако мирные будни, которые плавно протекали, не предвещали ничего из выше перечисленного.

Хотя, видимо, так и должно было быть, потому что она больше не была маленькой Гермионой, которая рисковала жизнью, чтобы спасти друзей.

Все, что ее ждало, это домик на окраине города, Драко и большая библиотека.

— Спасибо, — Диана поднялась на носочках и поцеловала ее в щеку, с интересом смотря на свою косичку, в которую Гермиона вплела несколько маленьких цветочков.

— Не за что. Вам, наверное, уже пора, — взглянула она на часы.

— А то еще, не дай Мерлин, опоздаем на поезд! — прохрипел Стивен, ударив брата по плечу.

— И как без нас будут наши друзья?

— Да никак! — ответил близнец Карлу.

— Я вам отвечу, отдохнут они от вас. А то за первый курс уже явно устали, — улыбнулась Гермиона, потрепав их за волосы.

— Ой, ба, — махнул рукой Карл. — Ничего подобного. Жить они без нас не могут.

Диана рассмеялась и взялась за ручку своего чемодана. Потянув его вперед, она вышла из комнаты, махнув рукой близнецам, чтобы те шли за ней.

Гермиона, улыбаясь, прошла следом, выходя на солнечный двор.

Там уже стоял Драко, Уильям, его жена, Роузи, ее муж и его мать. Все они собирались отвезти детей на вокзал.

Близнецы уже перешли на второй курс, а Диана шла только на первый. Кажется, что она не особо нервничала, однако держалась гораздо тише в этот день.

— Моя любимая, — сказала Гермиона, когда девочка прижалась к ней. — Все будет отлично. Найди друзей, учись, радуйся жизни, — она поцеловала внучку в макушку.

— Я так хочу на Гриффиндор, — проскулила Диана, смотря своими большими глазами на бабушку.

— И ты обязательно попадешь туда, как и твои братья, — Гермиона с улыбкой посмотрела на близнецов, которые уже, побросав чемоданы, гонялись друг за другом вокруг деревьев. — Только попытайся сделать из них людей.

— Обязательно, — засмеялась она, сильнее обнимая бабушку.

2060

Треск камина успокаивал и даже поднимал настроение, заставляя улыбку появиться на лице. Ведь было так прекрасно — просто смотреть на огонь и понимать, что все настолько хорошо, что даже сам себе завидуешь. Две длинные свечи, стоящие в одном конце стола и в другом, слегка освещали темное пространство. В окне летали снежинки, и было как-то по-рождественскому уютно и спокойно сидеть в теплом доме и наблюдать за тем, какая красота застилает улицы.

— Когда приедут внуки?

Старушка оторвала взгляд от камина и, улыбнувшись тонкими губами, ответила:

— Завтра. Я пригласила их на праздничный ужин.

— Это хорошо.

Гермиона нежно погладила мужа, вытянув руку.

Она так безумно любила его.

Все еще.

До сих пор.

И, кажется, навсегда.

Хотя, это понятие приобрело для некий другой смысл со временем.

Навсегда — это не то, что будет длиться всю жизнь. Навсегда — это не то, с чем ты будешь жить на земле. Навсегда — это не просто пустое слово, которое люди говорят каждый раз и по любому поводу.

Навсегда — это то, с чем ты уйдешь на небеса и все равно будешь с этим там, скрываясь за облаками.

Ее “навсегда” и был Драко. Любимый, родной, дорогой, проверенный временем.

Они уже были в том возрасте, когда громкие фразы, показнушность, походы в дорогие рестораны были не нужным. Было достаточно — сидеть вдвоем за столом и слышать потрескивание камина.

И была тишина. Не та, что преследовала ее все года, пока Драко жил в других странах, а другая, более приятная для нее. Нежная тишина, которая согревала, когда было холодно, и шептала нежные слова, когда было страшно.

Это былаих тишина. И она не хотела делить ее с кем-либо другим.

— Дети, как обычно, приготовили какой-то сюрприз, — засмеялась она краешками глаз.

— Я и не сомневался, — отозвался Драко, хмыкнув.

— Наверное, опять подарят какую-то дорогущую штуку, которой мы даже не будем знать, как пользоваться, — весело продолжала она.

Он в ответ кивнул, смотря на ее лицо.

Как же их поменяло время. Насколько сильно они изменились с тех пор, как встретились после долгой разлуки.

Он каждый день возвращался к той минуте, когда открывал ее дверь дрожащими руками и видел удивленный взгляд Гермионы.

Его мир тогда перевернулся несколько раз. Потому что это была она, его Гермиона. Которую он не видел так долго, о которой думал каждую минуту, которой хотел писать постоянно, к которой хотел приехать, наплевав на запреты.

И, честно говоря, с каждым чертовым годом, когда он был вдалеке от нее, его любовь к ней разгоралась еще сильнее. И это сносило голову. Как и вечные мысли о ней.

Его привязанность душила. Его невероятное желание увидеть ее било в грудь. Его немыслимое чувство, разрывающее все изнутри, от одной только мысли, что он может не увидеть ее.

Все это было страшными мучениями. Которые буквально убивали его каждое утро, когда он просыпался в старом доме, на продавленном матрасе, и не видел ее рядом. И, засыпая каждый раз снова, открывал глаза в надежде, что дотронется рукой до подушки, а там будут раскиданы ее волосы. Будет лежать она в одной пижаме, замерзая от холода. И он накроет ее теплым одеялом, прижимая к себе.

И…

…пять лет это были только глупые мечты. Настолько глупые, что это буквально рушил его мир. Разбивало все вдребезги.

В чертовы дребезги, которые он не мог собрать. Хотя, на деле, даже не старался.

Просто знал — он вернется в Англию любой ценой. Только вопрос заключался в другом: дождется ли она его?

И она дождалась.

Любимая, дорогая.

Сидела напротив него, нежно смотря. Все так же, как и было за многочисленные годы, прожитые вместе.

Все та же безумная любовь, которая возникла между ними. Все те же взгляды, предназначенные только им двоим. Все те же прикосновения, от которых мурашки шли по коже.

Поменялось только одно: они. Больше не красивые и не молодые.

Старый дедушка и старая бабушка. Морщины по всему телу, складки, неровная осанка, подрагивающие руки и ноги, хриплый голос, медленные передвижения.

Но ему было плевать на то, что ее лицо больше не молодое. На то, что кожа больше не гладкая. На то, что волосы больше не каштанового оттенка, и нельзя взять их в толстую копну и высмеивать ее, говоря, что это сено. На то, что больше не было того вкусного запаха, исходящего от нее.

И было действительно все равно.

Хотя бы потому что он сидел около нее и не понимал, как может быть кто-то, кто был красивее ее.