Элемент Водоворота (СИ)

- Я занимаюсь этим каждый день вот уже три года.

Не сказав больше ни слова, Кадзекагэ поднялся и присоединился к формировавшейся экскурсионной группе, которая, несмотря на высказанное Мотои-саном сомнение, планировала отправиться на познавательную прогулку по острову через несколько минут. Рядом с егерем нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и подгоняла неторопливых товарищей бодрым криком воодушевлённая Куротсучи, которая и была идейным вдохновителем вылазки. Наруто проводил товарища задумчивым взглядом, встал и направился к Водопаду Правды, прокручивая в голове только что состоявшийся разговор.

Снова оказавшись на островке в центре озера перед Водопадом Правды, Наруто напряжённо посмотрел на потоки воды, готовый увидеть уже сейчас своего двойника, хотя и понимал, что пока он не погрузится в свое подсознание, встреча не произойдет. Прикрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов, Удзумаки опустился на траву и закрыл глаза, сосредоточившись. Вполне ожидаемо, сквозь водопад вышел его двойник, смерил оригинал настороженным взглядом, но, не увидев в глазах и позе блондина агрессии, чуть выше вскинул голову и нахально усмехнулся.

- Второй заход? – язвительно поинтересовался он.

- Я не отступлю, ты меня знаешь! – Наруто прищурился. – Я должен пройти это испытание, чтобы двигаться дальше, и ты не сможешь меня остановить.

- А ты не сможешь меня уничтожить, – огрызнулся двойник.

- Я не собираюсь этого делать, – ответил Удзумаки, вздохнув и чуть разведя в стороны руки, как будто показывая, что он абсолютно безоружен.

- Значит, у меня есть шанс одержать верх, – оскалился второй. – Я ведь тоже никогда не сдаюсь. Я возьму верх, я выпущу Девятихвостого, я уничтожу их всех. Я отомщу им за наше унижение!

Может быть, дело было в неестественных алых радужках, может быть, в мстительном прищуре или в презрительной усмешке, но искаженное злобой лицо двойника напомнило блондину Саске. Ошарашенный только что сделанным открытием, Наруто не услышал яростного крика двойника и не заметил, как тот начал разбег, намереваясь атаковать его. Идея пронеслась в голове вспышкой, Удзумаки медленно моргнул, наблюдая за стремительно приближавшимся противником, и, как только двойник оказался достаточно близко, сделал стремительный шаг вперёд, заключил его в объятья и крепко прижал к себе, не давая пошевелиться.

- Просто отпусти это, – проговорил Наруто неожиданно хриплым голосом, отметив, что двойник замер. – Прости и отпусти. Как это сделал я.

Закрыв глаза, блондин не ослаблял хватку, собираясь стоять столько, сколько потребуется, чтобы его двойник почувствовал его тепло, его заботу, его уверенность и смог простить и забыть прежние обиды. Он бы стоял сколько угодно, так же обняв Саске, если бы Учиха только позволил ему попробовать. Но вопрос решился неожиданно быстро, Наруто почувствовал, будто лежавшие на спине двойника растопыренные пальцы сжимают только воздух, распахнув глаза, он увидел, что его двойник растворяется, распадается на микроскопические части. Опустив руки и счастливо улыбнувшись, Наруто наблюдал, как ветер подхватывает невесомые частицы и уносит далеко вместе с его сомнениями, детскими страхами и обидами.

====== Глава 49. Семейная тайна ======

Забравшись с ногами на кровать и поудобнее устроившись под легким одеялом, Темари бездумно пролистывала страницы дневника Четвертого Кадзекагэ, добытого Канкуро несколько дней назад в результате тщательно спланированных археологических раскопок. Брат наотрез отказался читать с ней вместе, заявив, что не желает тратить на это время, а лучше займется дальнейшими поисками ключа, коль скоро в могиле отца его не обнаружилось. Да она и сама не до конца была уверена, почему принялась за чтение. Никто не гарантировал, что в этом дневнике содержалась хоть сколь-нибудь полезная информация, однако почему-то она чувствовала, что должна знать, что там написано. Кончики пальцев неожиданно похолодели и подрагивали, осторожно переворачивая чуть смявшиеся, покрытые пылью и песком листки.

Она до сих пор не определилась до конца, что чувствовала к отцу. Во всех ее сознательных воспоминаниях о нём в первую очередь всплывал образ холодного, неприступного, внушавшего ужас правителя, беспокоившегося лишь о благополучии и интересах деревни, бескомпромиссного, безжалостного, со стальной волей и железными нервами. Иногда, когда она ощущала на себе колючий взгляд карих глаз, ей даже становилось страшно, что в отце не осталось совсем ничего человеческого. Девушка зажмурилась, отгоняя неприятные воспоминания и пытаясь возродить в памяти те мгновения, когда она улавливала на его лице какое-то странное задумчивое выражение, а в глазах – тяжелую, давящую безысходность и тоску. Эти моменты случались крайне редко, в последние пару лет жизни Четвертого это происходило всего три или четыре раза, и только когда он находился наедине со своими детьми.

Темари почему-то хорошо помнила последний раз, когда после очередной миссии, на которой произошло еще одно неудачное покушение на Гаару, они пришли докладывать отцу о выполнении задания. Младший брат, не проведя в кабинете и нескольких секунд, лишь бросив на отца полный ненависти взгляд бирюзовых глаз, молча вышел, сопровождаемый зловещим шипением песка, и они остались втроем.

- Можешь приказывать что угодно, я в этом больше не участвую, – после некоторой паузы процедил Канкуро. – В конце концов, он всё ещё мой брат. Кровный родственник, – словно осуждая, выделил интонацией последние два слова и скрылся в коридоре, громко хлопнув дверью.

Темари стояла, опустив голову, и молчала. Осторожно положив на стол отчет, девушка подняла на отца глаза и тогда увидела этот взгляд. Безысходность, чувство вины и серое, абсолютное отчаяние. Хотела что-то сказать, но вновь промолчала, осторожно прикрыв за собой дверь.

Тряхнув головой, девушка вернулась к дневнику. Почерк у отца был мелкий и неразборчивый, совсем как у Гаары. Решив начать с конца, она уверенно открыла тетрадь на последней записи, которая была датирована двадцать шестым марта.

«Сегодня погиб твой брат. Гаара раздавил его песком. Яшамару все сделал в точности, как я ему приказал, и эта возмутительная ложь о тебе сработала безупречно. Мальчик плакал и кричал. Поверить не могу, что сделал это с нашим сыном. Но я должен был понять. На карту поставлена безопасность деревни, ведь он убивает людей все чаще, он не может контролировать Шукаку. Я убедился. И теперь у меня нет другого выхода. Я должен убить Гаару. Иначе погибнем мы все. Ужасно, что за мои ошибки вынужден расплачиваться наш сын. Если бы я послушал тебя, возможно, все было бы по-другому. Я один виноват во всем, и ты, наверное, никогда не сможешь меня простить».

Темари судорожно сглотнула и зажмурилась, пытаясь понять, что имелось в виду в этой записи. Она чувствовала, как краснеют щеки, к горлу подкатывает болезненный комок и чуть щиплет глаза. Решив, что анализировать будет попозже, на холодную голову, девушка глубоко вздохнула, медленно выдохнула и принялась читать дальше, двигаясь от конца к началу.

К ее удивлению, почти все записи касались их, детей.

«Приходил Баки. Канкуро заявил, что хочет стать марионеточником. Чёртов Сасори, я знал, что его нельзя подпускать к сыну ни на шаг. Ещё этот проклятый ключ от мастерской, который когда-то отдал мне Яшамару, не знаю, что с ним делать. Спалить всё вместе с куклами, или всё же подождать, вдруг из Канкуро что-то и выйдет, тогда они пригодятся. Хотя мне хочется стереть из памяти жителей деревни всё, что связано со Скорпионом».

«Темари уже семь лет. Сегодня она впервые надела шелковое кимоно на праздник. Яшамару выбирал под цвет глаз. Она удивительно, поразительно похожа на тебя. Правда, только внешне. Порвала кимоно, подравшись с Канкуро, и тут же потребовала, чтобы ее переодели, ей, видите ли, было неудобно».

«Гаара почти не спит. Боится и плачет. Яшамару находится с ним круглые сутки, но толку никакого. С каждым месяцем все хуже. Он отстает от сверстников по всем физическим параметрам, и медики не знают, чем помочь. Вчера он сказал мне, что он слышит в голове чей-то голос. Видимо, это Шукаку. Ума не приложу, что делать».