Клятва на крови (СИ)

— Один ты меня радуешь, дружок! — проворчал полурослик, морщась и вытирая кровь с бедер. Он глянул на спокойно лежащее в открытой шкатулке яйцо, которое по-прежнему не подавало никаких признаков жизни — да и с чего бы?

Против воли хоббит подумал о том, сколько же огромных и чудесных стран таится там, за пределами Шира. И вскоре он волей-неволей вынужден будет увидеть их своими глазами!

Жизнь среди гномов могла бы со временем стать вполне сносной, если бы не этот его… суженый, тьфу ты! Нет, узбада надо прикончить, а после этого его уже никто не изнасилует, он сбежит лесами…

Вытащив из ножен подаренный Двалином клинок, Бильбо принялся решительно упражняться в борьбе с воображаемым противником. Двигаться быстро было больно, но ведь на его стороне будет внезапность, а это дорогого стоит!

Торин вздохнул, переворачиваясь на живот, и потянулся за трубкой. Сегодня он спал на вольном ночном воздухе, оставив палатки коротать время пустыми. Когда еще представится возможность полежать вот так, ничего не опасаясь и не хватаясь поминутно за меч?

Двалин нашел его спустя некоторое время, усевшись рядом и усмехаясь.

— Ну что, наскучил тебе твой новый раб? Или ты ему хочешь права воина дать? Так он даже в седле не держится и меч ни разу в руки не брал, хлюпик. Среди рабов ему и место, чтоб не убили ненароком. Что молчишь?

— Тебя слушаю, сын Фундина, — нараспев промурлыкал вождь. — Внимаю твоим речам, чтобы узнать, о чем ты думаешь. Я хочу, чтобы по старому обычаю дорога до Эребора стала дорогой мира. Мы не станем завоевывать новые города и возьмемся за оружие, только если нам будет грозить опасность. Это будет подарок узбада своему избраннику.

— Заботишься? — фыркнул татуированный гном. — Зря. Я видел, что мальчишка трусит, он при виде тебя только что штаны не мочит. А еще Бофур говорил, что этот поросенок нас всех ненавидит. Как будто его тут бьют и не кормят, как у орков каких! Какого балрога ему еще надо, а?

Узбад не ответил. Он смотрел вдаль, на темную линию леса и гаснущие над ним звезды. Потом выпустил из трубки несколько колечек ароматного дыма, тут же окрасившихся в разные цвета, как по волшебству.

— Трусливые кролики, все до единого, — он кивнул на оставшийся позади Хоббитон, — но табак у них хорош. А еще вроде бы в этих местах есть серебряные жилы. Надо послать весточку нашим, чтобы порылись. Инструменты они с собой везли, а чего не хватит — на месте выкуют.

— Все надеешься митрил откопать? — неодобрительно покачал головой старый воин. — Нет, Торин, Морию не вернуть. Сначала там балрог этот вылез, чтоб его Моргот трахнул трижды без смазки, а потом орки эти… Откуда эти уроды только берутся?! А теперь все залы наверняка обвалились, хрена лысого мы там найдем.

— Я и не предлагал делать крюк, — узбад встал, выбивая пепел из трубки на землю. — Светает. Пора поднимать ребят, чтобы к вечеру добраться до Бри. Хотя нет, сегодня еще не успеем, с нами рабы и кое-кто из женщин, да и пони загонять не годится.

Он пошел к своему шатру. Двалин, глядя вслед узбаду, окликнул с любопытством:

— Торин! Ты так и не ответил, как тебе мальчишка? Дис интересовалась, да и мне охота узнать.

— Честно? — король остановился и пожал плечами. — Скучновато. Не люблю я девственников, они меня либо боятся, либо угодничают. Впрочем, назад я его не отошлю: может, потом будет время его поучить чему-нибудь…

Бильбо так и заснул с кинжалом в обнимку — и, должно быть, только чудом умудрился ничего себе не отрезать, пока ворочался в шкурах. Бофур, который утром пришел, чтобы разбудить его, только головой покачал.

— Ты подвергаешь свою жизнь опасности, езбад, — укоризненно отметил он. — Торин будет недоволен, если узнает об этом.

— Как будто ему есть дело до меня и моей жизни! — хоббит убрал кинжал обратно в ножны и потер лицо, пытаясь проснуться. Он задремал лишь с рассветом, так что проспал только пару часов и теперь желал вернуться к прерванному отдыху.

Увы, войско уже выдвигалось — и досыпать можно было только в седле. Бильбо сбегал к ручейку, умылся и с удивлением обнаружил, что успел проголодаться. Организм хотел жить и упорно требовал свое, невзирая на обстоятельства.

Торин ходил среди своих воинов, поторапливая их, — большой и темный, как мрачный ворон. Волосы его были распущены, и хоббит вдруг подумал, что узбад гномов и правда похож на большую черную птицу, что каркает на дереве, предвещая несчастье. Эта мысль была даже отчасти забавной, и Бильбо почувствовал, что ему уже не так страшно.

В этот день они проехали немного большее расстояние. Поскольку с войском двигалось несколько телег, везущих провизию и женщин-рабынь, приходилось немного придерживать пони. Это устраивало полурослика, которому и без того было тяжело сидеть в седле.

Кожу он стер в кровь еще в первый день и теперь старался устроиться на подвижной спине лошади так, чтобы не соприкасаться с ней горящими бедрами. Получалось так себе.

— Может, сесть боком? — отчаявшись, вздохнул он.

— Не советую, мой езбад, ты можешь сползти под брюхо лошади. Эта пони неплохо вышколена, но она может случайно наступить на тебя, а это довольно больно, — Бофур говорил вроде бы серьезно, но в глазах его искрился смех. — Потерпи. Пройдет пара недель — и ты окрепнешь. Впервые быть в походе всегда тяжко, потом будет попроще. Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь, пока мы едем? Узбад велел научить тебя нашему языку, но я не знаю, можешь ли ты запоминать что-то на ходу.

— Если это поможет отвлечься, я готов хоть поэмы наизусть учить, — простонал хоббит. — У меня все чешется, и ноги огнем горят! Как сказать на кхуздуле, что я ненавижу вашего узбада?

— Kereh menu, — машинально перевел Бофур. — Только не советую тебе этого говорить. Торин, может, не слишком-то ласков с тобой, но он со всеми такой. Разве что с сестрой более мягок и с племянниками — ну так они его родня, единственные, кто остался.

— Kereh menu, — со вкусом повторил Бильбо, даже ненадолго забыв про боль в ногах. — Мне нравится. Я запомню это слово. А если, наоборот, люблю? Как сказать?

— Если просто симпатичен, то можешь сказать «meres menu» — так говорят родичи и близкие друзья, а если жить не можешь — то «lananabukhs menu», — мориец оглянулся на ехавших за ними солдат и чему-то усмехнулся. — Только последняя форма слова уже почти устарела. Мы нечасто признаемся в любви, Бильбо, только если связь столь крепка, что ее не разорвать.

— А ты признавался? — хоббит вдруг заинтересовался и перестал ерзать, весь обратившись в слух. За шумом посторонних разговоров на чужом языке и топаньем копыт пони было трудно разобрать вестрон.

Бофур помолчал, а потом медленно кивнул.

— Да. Один раз. Когда-то давно я был женат, маленький езбад, но мою жену убили, так что теперь я вроде как не у дел. Спасибо узбаду, что взял меня в свою свиту переводчиком.

— Я не знал, — виновато вздохнул Бильбо. — Прости, пожалуйста. Мне очень жаль.

Разговор увял сам собой. Хоббит загрустил и стал оглядываться по сторонам, запоминая эти края, что были еще близко к его родным местам. Эребор был для него далеким и не очень-то желанным местом, куда его везли против воли. Он уже не в первый раз думал о том, как мало ценил свою норку, пока та принадлежала ему. Теперь-то туда наверняка въедет довольная таким раскладом Лобелия…

А вокруг тем временем раскинулись мрачноватые, но очень живописные места. Густой лес, выросший на границах Дикого края и Тролльего нагорья, славился обилием дичи и широкими кронами деревьев, что закрывали даже солнце в пасмурный день. В одиночку Бильбо ни за что не сунулся бы сюда, да и со всеми этими гномами он не чувствовал себя надежно. Все-таки они были пока чужим ему народом, какой им резон защищать постороннего от возможной опасности?