My December (СИ)

— Ну? — требовательно, но со странной выдержкой продолжил он монолог. — Чего молчишь? Или тебе сказать нечего?

Он пару раз струсил пепел, а потом, решивши, что время этого папируса пришло, выкинул его в камин. Он, прошипевши, зарылся в углях.

Драко встал. Медленно, оставив мантию на диване. И грациозно подошел к ней, стоящей у стены.

Вздохнула, дрогнула. Испуганно поджала губы.

В таком состоянии она его еще не видела: слишком убитый, потерянный.

Сильный запах от сигарет ударил ей в лицо, как только между ними осталось меньше десяти сантиметров. И она поморщилась, скривив губы, потому что терпеть не могла этот дым.

— Что такое, солнышко? Я больше некрасив для тебя? Страцкий лучше?

Он подходит еще ближе, заслоняя тощую фигуру своей. Наклоняется, заставляя ее сглатывать, прикрывая глаза от неприятного запаха.

— Отойди, пожалуйста.

Она устало смотрит на него. И молча шевелит губами.

Отойди.

Неприятно, противно. До жути противно. Почти так же, когда Страцкий подходит к ней и…

Боже, он действительно сделал это сегодня. Поцеловал. И не просто прикоснулся губами, а поглотил ее полностью, словно Гермиона — его собственность.

И да, ей было слишком обидно, чтобы держать все это в себе. Чтобы дать разуму заговорить.

Просто маленькие слезы, выступившие на глазах. И, слава Мерлину, всего лишь застрявшие на темных ресницах.

Рука твердо упирается в его грудь и отталкивает парня в сторону. Она быстро проходит вперед, смахивая капли одним пальцем.

Че-ерт. Поцелуй. Он был слишком сокровенным. Это было что-то для нее, чем нельзя было разбрасываться. Что-то, что должно было принадлежать одному человеку.

А получилось иначе. И теперь ей было тошно даже думать о том, чтобы поцеловать кого-то вновь.

Она с силой отворяет дверь в ванную и влетает. Почти падает возле крана. И с громким воплем опускает руки, чтобы открыть воду.

Холодная, разрывающая кожу на тысячу иголок вода стекает по запястью, локтю и падает на пол. Мочит одежду, которая моментально повисает на девушке длинными патлами.

Она судорожно вдыхает, пытаясь, чтобы ни одна слеза не скатилась по ее щекам. Большой ком с болью сжимает горло.

Почему?

Этот вопрос не давал ей покоя весь этот год.

Почему она стала старостой старост? Почему она влюбилась в Малфоя? Почему она так быстро забыла о друзьях? Почему ее отец? Почему у нее эти ссоры? Почему ее должны убить? Почему ее хотят изнасиловать? Почему ее “парень” попадает в больницу? Почему из ее “круга общения” есть человек, который болен?

Почему вообще эта жизнь досталась ей?

И почему эти слезы вновь разрезают ее лицо? И рыдания вырываются из глотки, заполняя всю гостиную жалостью.

Она осе­ла, упа­ла. Уда­рилась го­ловой об ка­фель и ти­хо взы­вала.

Гло­тала со­леную жид­кость.

И, черт, ей бы­ло так пло­хо, что ни од­на жи­вая ду­ша не смог­ла бы по­мочь.

А он сто­ял вда­ли, смот­ря на то, как ее те­ло из­ви­ва­ет­ся на по­лу. Как мок­рая кур­тка поч­ти ду­шит ху­дую шею. Сто­ял и мол­ча хлопал светлыми рес­ни­цами, за­кури­вая оче­ред­ную си­гаре­ту.

Боль­но? Ему то­же бы­ло боль­но. И он мог пред­ста­вить се­бя на ее мес­те. Но про­дол­жал вы­дыхать убий­ствен­ный дым.

Убий­ствен­ный? Си­гаре­та бы­ла ма­лой частью то­го, что дей­стви­тель­но смог­ло бы убить его или ее, нап­ри­мер. По­тому что бы­ли ве­щи, бы­ли лю­ди, го­раз­до опас­нее, чем ма­лень­кая бе­лая па­лоч­ка, ко­торая до­гора­ла в его ру­ках.

Он сно­ва выб­ра­сыва­ет ее в ка­мин и мед­ленны­ми ша­гами про­ходит в ван­ную, где, скру­тив­шись, за­бив­шись в даль­ний угол, пла­кала она.

Ус­по­кой ее. Те­бе же ни­чего не сто­ит сде­лать это.

И он под­сту­па­ет бли­же, при­сажи­ва­ясь око­ло нее, его де­вуш­ки.

Это осоз­на­ние приш­ло нас­толь­ко мгно­вен­но, как и то, что его ру­ки об­хва­тыва­ют ее спи­ну, при­жимая ее к се­бе.

Де­вуш­ка? Она бы­ла его де­вуш­кой?

Да.

И пусть это бы­ло тай­ной да­же для них, это бы­ло прав­дой. По­тому что ина­че наз­вать нель­зя бы­ло. Да и не нуж­но — хва­тало и то­го, что он уби­рал во­лосы с ее ли­ца и вы­тирал паль­ца­ми боль­шие сле­зы. И про­щал ей по­целуй со Страц­ким, заг­ля­дывая в ис­пу­ган­ные гла­за.

— Ты бо­ишь­ся?

Спо­кой­но, про­рывая ее хрип­лые ры­дания.

И она вновь чуть ли не за­дыха­ет­ся, чувс­твуя, как но­вая вол­на слез те­чет вниз.

А во­да гром­ко ударяется по умы­валь­ни­ку, буд­то под­держи­вая ритм. И они от­ле­та­ют вдаль, оседая на ее коже. Сме­шива­ясь с горь­ки­ми сле­зами.

— Бо­ишь­ся?

— Да.

И ее паль­цы хва­та­ют­ся за его во­рот­ник, от­тя­гивая на се­бя. И он силь­нее сжи­ма­ет ее тель­це, при­под­ни­мая с по­ла. Пе­рек­ла­дывая на свои ко­лени.

— Дра­ко… Я так бо­юсь.

— Че­го?

Он про­дол­жа­ет во­дить по­душеч­кой по ее ще­кам, сти­рая мок­рые сле­ды. Что­бы от них не ос­та­лось ни­чего.

— Не знаю. Но этот страх, — она дрог­ну­ла. И до бо­ли сжа­ла его шею ла­донью. — Он не да­ет мне по­коя. Я толь­ко сей­час по­няла, как на­пуга­на.

И он осознает, нас­коль­ко она не по­нима­ет сво­его по­ложе­ния. Ведь она на­вер­ня­ка уже за­была о том, что по­руче­ние в си­ле. Что Во­лан-де-Морт не да­ет за­даний в пус­тую. И да­же не зна­ет, что на это Рож­дес­тво его па­лоч­ка бу­дет дро­жать око­ло ее вис­ка.

По­это­му сей­час, да­вая лож­ную на­деж­ду, шеп­чет:

— Я здесь. Я рядом. Не бой­ся, Грей­нджер.

— Ты не ос­та­вишь ме­ня?

Па­уза.

И но­вая пор­ция лжи, как по мас­лу ло­жит­ся на та­рел­ку, с ап­пе­титом прог­ла­тывая:

— Нет.

Потихоньку успокаивается, закрыв глаза. Уже легче, уже спокойнее. С ним, в его объятиях. Слушая привычные капли из раковины. Чувствуя засохшие слезы на щеках.

— Я сниму.

И его тяжелая рука мягко касается пуговиц ее пальто. Расстегивает их, не отводя взгляда от ее глаз и подрагивающих ресниц.

Красива. В любом случае, она была невероятна красива, кто бы что ни говорил.

Да ему было наплевать. Потому что она тут, с ним. Не с каким-нибудь Страцким или Уизли, а с ним, полностью утопая в его руках.

Насколько же она доверяла ему. Даже сейчас, когда он бережно снимал пальто с маленьких плеч и откладывал в сторону. Принимался за рубашку, которая оттопыривалась в районе груди. Она молча лежала, упираясь затылком в его руку.

Глаза опускаются к лифчику, который стал выглядывать из-под школьной формы. И он в миг убирает лишнее, замирая на белых узорах.

Грейнджер, как он соскучился за этими тупыми рисунками на нижнем белье. За ее телом, за ней в целом.

Пальцы скользят по талии, съезжая к мягкой ткани юбки. И медленно расстегивает ее, зацепившись за молнию. Приподнимая Гермииону за бедра, он стягивает все, вместе с розовым трусиками.

Она слегка дергает ногой, будто холодный ветер ударил по ее коже. И открывает глаза, с не пониманием уставившись на него.

— Я просто помою.

И тянет за застежку на лифчике, который со скрежетом скатывается по телу на пол, где образовывалась лужа от воды из крана.

Ее руки цепляются за его шею, и парень забирает ее, поднимаясь на ногах. Опускает в кабинку душевую и включает теплую воду.

Она прижимается грудью к коленям, уперевшись подбородком в твердые выступы.

Он подносит душ к ее телу, пробуя, достаточна ли температура воды. Опускает его на ее голову, рукой смывая грязь с волос. Взявши мыло с тумбочки, намыливая длинные волосы.

Струи стекают по ее телу. Не слишком теплые, но она молча сидит, проглатывая воду.

Он делал это. Он действительно делал это.

И она не могла поверить в реальность ситуации. Потому что… черт возьми, она была настолько погружена в эту странную атмосферу, что другие мысли не лезли в голову. Даже Ленни с поцелуем ушел далеко на второе место.

Руки Драко, его прикосновения. Его поцелуи в макушку.

Он перешел на спину, натирая ее мылом. Водя руками по ней, направляя струи из-под душа на кожу.