Chemical Wedding (СИ)

Иванна, взяв с одной из стеллажных полок подзорную трубу, сходила к окну, открывавшему вид на крыши учебного и жилых помещений и остекление внутреннего двора крепости. Маячащая вдали стеклянная полусфера, прикрывающая атриум на четвёртом этаже женского крыла, действительно была покрыта цветными пятнами, при ближайшем рассмотрении оказавшимися изображениями солнца, облаков и бабочек. Завершив осмотр, она вернула трубу на место и, пожав плечами, заявила, что находит «художество» очень милым. В этот же момент в дверь робко постучали и после каркаровского приглашения входить в кабинет сунулась давешняя барышня с этюдником, но уже без этюдника.

— Разрешите? — приняв самый виноватый вид, пискнула она; только сейчас Иванна вдруг заметила, что на скуле у той краснеет свежая ссадина, а кисть левой руки неаккуратно замотана носовым платком не самой первой свежести.

— Заходи, садись, рассказывай, что видела, — велел Каркаров, кивая в сторону свободных стульев. — Завьялова, а что у тебя с головой? — вдруг обратил внимание он. — Ты в огонь влезла, что ли?

— Нет, профессор, это я летом постриглась, — отрапортовала Федора, присаживаясь. — Меня мэтресса Ангелина постоянно упрекала, что я хожу растрёпой, вот я и решила разобраться с проблемой радикально. Да и вообще, давно хотелось такой эксперимент провести, — гордо вздёрнула нос она.

Глядя на то, какой скорбный вид приобрёл Каркаров и как закатила глаза Алексис, Иванна начала беззвучно умирать со смеху; то ли Умиротворяющий бальзам подействовал, то ли абсурд в лучших традициях достиг апогея… Впрочем, спохватившись, она поспешила взять себя в руки и приступила к успокоительно-заживляющим процедурам. Накапав пять капель бальзама Федоре под язык и обработав ссадину на скуле, Иванна велела убрать «повязку», под которой обнаружилась обожжённая ладонь.

— Да это на меня ветка горящая падать начала, когда я пробиралась к палаткам… — небрежно пояснила Федора, наблюдая, как Иванна накладывает мазь на ожог. — Кстати, правда, хорошо, что я постриглась раньше, наверное — точно бы опалилась!

— Что ты видела? Рассказывай, — мрачно глядя на неё, напомнил Каркаров.

— А, да… Так вот, после матча я решила порисовать ночной лагерь, — оживлённо затараторила Федора. — Несколько кругов сделала, ракурс выбирала, потом пристроилась в кустах, начала рисовать. Темно, конечно, но терпимо. Потом в лагере началась какая-то беготня, в соседние кусты кто-то приполз, я не поняла — то ли пьяный, то ли что… Потом ещё какой-то пацан пробежал мимо, куда-то в лес. Сутолока усиливалась, потом пробежали трое ребят… Ещё несколько минут спустя тот, первый, запустил Тёмную Метку — я слышала, как он произносит заклинание. Тут я поняла, что, наверное, стоит убираться куда-нибудь. Хотя был соблазн остаться и её нарисовать, смотрелась она жутко, но краси-и-иво… — на одном дыхании выпалила она, блаженно зажмурившись в финале, чем заставила Каркарова весьма выразительно скривиться.

— Ты не рассмотрела «того, первого»? — спросил он.

— У меня, конечно, хорошая зрительная память… Но было темно… — замялась Федора.

— Ты можешь считать мыслеобраз, чтобы потом мне его передать? — повернулся Каркаров к Иванне.

— Нет, конечно, — возмутилась она. — Это будет испорченный телефон. Мыслеобраз — это впечатления, а не точный портрет! Ты воспримешь его ещё дальше от истины.

— Я могу попробовать нарисовать! — с готовностью вызвалась Федора, преданно уставившись на директора.

Тот решительно отказался от такого счастья и сообщил, что все могут быть свободны. По кабинету разнёсся отчётливый вздох облегчения, преподаватели и студенты поднялись и дружно потопали к выходу. Иванна было потянулась за ними, но Каркаров негромко окликнул её, побуждая остановиться.

— С каких это пор ты «все»? — спросил он, когда вышедший последним Густаффсон закрыл за собой дверь.

— Ну, у меня соображаловка двинулась от обилия событий, — жалобно улыбнулась Иванна. — Эти Доры с Федями…

— Знаешь, чего я до смерти боюсь? Что эта вот Завьялова подаст заявку на участие в Турнире, её выберут Чемпионом, она одержит победу, а потом мировая общественность будет на неё смотреть и думать, что мы тут все такие, — обречённо вздохнул Каркаров, потерев лицо ладонями.

— Ну и что? Они ведь будут правы, — резонно отметила Иванна. — Мы же тут действительно именно такие.

— Да, но разве обязательно так откровенно этим бахвалиться?.. — без особой надежды спросил он.

— Ой, да брось, ты же сам первый любитель травить байки про ручных медведей, играющих на балалайках и поглощающих ложками из бочонков чёрную икру под полярным сиянием, — усмехнулась она.

— Ты сравнила! — возмутился он. — Одно дело — моё сомнительное чувство юмора, а другое — такая откровенная демонстрация творящегося в голове стихийного бедствия! Собственно, поэтому я хочу, чтобы Чемпионом стал Виктор, он всё же более спокойный юноша…

— Ой, он ведь тоже там был! — сообразила Иванна.

— Команды-участницы отбыли сразу после матча, — покачал головой Каркаров. — Думаю, ничего нового мы уже ни от кого не узнаем…

__________

На всякий случай: световой (зенитный) фонарь в архитектуре — венчающая здание открытая балочная конструкция, служащая для освещения или вентиляции, или стеклянная часть кровельного покрытия, предназначенная для верхнего освещения.

========== Глава 75 ==========

27 августа — 1 сентября 1994 г.,

Дурмштранг

Вечером того же дня Ярослава через камин связалась с Иванной и сообщила, что студентка Завьялова просила передать ей, чтобы та, в свою очередь, передала господину директору, что она, Федора, всё же изобразила портрет автора давешней Тёмной Метки, и, ежели у кого возникнет желание, с творением этим уже можно ознакомиться. Иванна передала информацию Каркарову и без особой надежды потащилась вслед за ним в мастерскую театрального кружка, расположенную на втором уровне подвальных этажей под учебным крылом. Взяв у попеременно краснеющей и бледнеющей Федоры лист пергамента, Каркаров изучил его содержание, на секунду перевёл взгляд на художницу, затем обратно. Иванна сунула нос в шедевр семикурсницы и в какой-то мере поняла недоумение Каркарова: стремительные карандашные штрихи рисунка, оказавшегося скорее пейзажем, чем портретом, складывались в изображение скрючившейся за стволом старого дуба фигуры без малейшего намёка на физиономические подробности. Движение, однако, было схвачено очень живо — казалось, что герой рисунка вот-вот выпрямится и повернётся лицом к зрителю. Возвращая рисунок автору, Каркаров поблагодарил Федору за труды и с довольно саркастичной вежливостью сообщил, что к сожалению, не узнаёт изображённого персонажа, тем самым дав понять, что на этом попытки расследовать происшествие следует прекратить.

Вообще же инцидент на финале Чемпионата мира отчего-то не получил широкого резонанса в обществе. Разговор с отцом, к которому Иванна пробилась с огромным трудом ввиду его тотальной занятости, не дал ровным счётом ничего. Мирослав рассказал, что, когда он с несколькими оказавшимися поблизости коллегами из иностранных отделений Министерства Магии вмешался в творящийся беспредел, зачинщики спешно покинули место преступления, а им только оставалось, что заняться пострадавшими магглами. Без малейших усилий завербовав барышню Завьялову, Иванна дала ей задание провести разведку среди всех вернувшихся с каникул студентов и выяснить, кто был на чемпионате и что там видел. Как и ожидалось, никто ничего особенного не заметил: большинство сразу после матча отправились по домам, а из тех, кто остался, Тёмную Метку в небесах видели многие, однако часть свидетелей решили, что это чья-то неудачная шутка, остальная же часть предпочла скорее убраться в безопасное место без выяснения подробностей. Таким образом, Федора с Дорофеем (которого Иванна стала именовать исключительно Добрым Феем) оказались самыми тяжело пострадавшими в ходе инцидента лицами среди учеников и преподавателей. Впрочем, на Федоре, которая, ввиду особого подхода к технике безопасности, была регулярным и весьма нередким гостем лазарета, это нисколечко не сказалось.