Мальчик нарасхват (СИ)

- Ты переходишь на личности, засранец!

- Это правда глаза колет, Зыкин!

- Ты подраться захотел? - брызгая слюной, едва не сталкиваясь с белобрысым лбами, заорал я с новой силой.

- А ты так уверен в этом? - с не меньшим энтузиазмом отозвался мужик, занося кулак для удара, а я хватая его за шиворот.

Спустя долгих пятнадцать минут.

Осторожно собирая осколки разбитой в ходе яростной борьбы кружки, я тихо и с чувством проговорил:

- Как ты мне дорог.

- Взаимно, - рассерженно фыркнул Лапин в другом конце комнаты.

- И все же, - морща нос, уже более спокойным тоном продолжил, - зачем тебе парикмахерская?

Задумчиво почесав ухо большим пальцем, белобрысый спустя недолгую паузу отозвался:

- Перекраситься хочу. Да и оброс к тому же.

- Хо, - усмехнулся я, - снова краситься будешь? И в какой же на этот раз? В страстного брюнета?

- Твой сарказм сейчас неуместен, - насупившись, сообщил мне Матвей, заставив громко фыркнуть. - Не знаю, в темно-русый какой-нибудь.

Я вздернул бровь, выпрямившись и стараясь не сжимать сильно руку с зажатыми в ней осколками. Вытирая пяткой мокрое место на ковре, куда были пролиты остатки недопитого чая, повернул голову к другу, который стоял ко мне затылком и от безделья поправлял шторы. Поглядев на него немножко, хмыкнул:

- Что, надоело корни подкрашивать?

- Честное слово, я тебе сейчас опять тресну!

- Ну а что тогда? - скривился недовольно, на что белобрысый буркнул угрюмо:

- Женюсь я, Зыкин, скоро, женюсь. Вот и готовлюсь.

- В августе? - удивился я. - Не думал, что невеста это…

…Это ты, хотел было продолжить начатую фразу, но вовремя приткнулся, взглянув в отчего-то недобрые глаза Лапина. Вместо этого, подумав, заметил осторожно:

- Что-то не больно ты счастлив для того, кто решил сыграть свадьбу с любимым человеком. Любимым же?..

Перестав вдруг тереть ворс ковра, настороженно и выжидающе уставился на мужика, чуть нахмурившись, на что тот, чертыхнувшись, всплеснул руками суетливо.

- Конечно! - и после неясной заминки уже тише выдавил: - Ну… наверное.

Я насупился. Сходив до мусорного ведра и выкинув осколки, а после вернувшись и проверив, не забыл ли чего еще, плюхнулся в кресло, вытянув с наслаждением ноги. Только после этого, с трудом переборов раздражение, что снова начало терзать меня, бросил с небрежным интересом:

- В смысле?

Лапин, пострадав немного у окна, все же подошел. Сев на диван, в самую середину, он переключил какую-то программку по телевизору на другой канал, кашлянул и наконец-то пожал недоуменно плечами. Затем, помявшись и покривив губы, ответил:

- Надю я, конечно, люблю, но…

- Но? - нетерпеливо вскинул я брови, чуть подавшись вперед.

- Но… вот пообещай мне, что снова не полезешь с кулаками, - хмуро посмотрел на меня Матвей, а я только кивнул решительно, всеми фибрами души чувствуя неладное. - У меня… ну, в общем у меня еще кое-кто на горизонте есть.

Я едва по лбу себя не хлопнул. Вместо этого, шумно выдохнув, опрокинул голову на спинку дивана, с особой безысходностью устремив взгляд в потолок. Каким был Матвей легкомысленным чурбаном, таким и остался.

Друг, наморщив лоб, принялся отчаянно оправдываться:

- Нет, Вадим, ну пойми меня как мужчину…

- Лапин, - довольно резко перебил я его, - скажи мне одно: ты изменяешь своей будущей супруге?

Тот даже растерялся от столь прямолинейного вопроса. Глаза его нервно забегали из стороны в сторону, а потом он все же сознался:

- Получается, что да.

- Ты идиот, - мрачно резюмировал я его; Матвей скуксился.

Какое-то время мы сидели молча, только телевизор что-то вяло бормотал. Прикрыв веки, я тупо пялился в экран. А потом, уже подумывая уйти в спальню, где идеальная чистота компьютерного стола вызывала у меня приступ тошноты, вдруг услышал:

- Ну е-мое! Я правда в замешательстве. Обо… обеих ведь люблю.

Скосив глаза на тоскливо вздыхающего мужика, буркнул:

- А кого больше?

Лапин громко и обиженно засопел, глубоко задумавшись. Углядев на его лице смятение, я тут же довольно резонно вставил:

- Но ты уже сделал предложение Наде. И у вас скоро свадьба.

- Это… сложно, - наконец буркнул нехотя Матвей, поджав губы.

Скривился. Скрестив руки на груди, состроил мину мужику, который не смотрел на меня. Закатив глаза, я, поменяв интонацию, весомо и укоризненно, даже с некоторой досадой, цокнул:

- Сложно, блин. Хватит хренью страдать! Стань уже серьезным человеком, в конце концов. Неужели не наигрался?

Матвей мог ответить мне в присущей ему манере, то есть ехидно подколоть или же возмущенно завопить, мол, а сам-то! Но он, что странно, только промолчал, а в его глазах мелькнуло что-то наподобие отголосков совести.

***

- Эй, - мельком оглянувшись, наклонился я, чмокнув пацана в висок.

Тот встрепенулся и принялся что-то остервенело шамкать, вот только очень уж неразборчиво. Долгим взглядом посмотрев на вздутую щеку парня и вываливающиеся изо рта крошки, я, вскинув брови, иронично посоветовал:

- Прожуй сначала.

Сожитель нахмурился недовольно, но все же послушно заклацал зубами. Усевшись напротив, некоторое время я умильно за ним наблюдал, мысленно сравнивая его с хомяком. Хотя последний казался мне в стократ милее.

Чувствуя, что атмосфера понемногу сгущается, а пацан практически доел свой бутерброд, что означало только одно - скорые нудные возмущения, я широко зевнул, подперев щеку рукой. Прикрыв глаза, долго наблюдал за причесанным парнем, пока тот, отчего-то насторожившись, не спросил:

- А ты чего не ешь?

- Не хочу, - вяло пожал плечами. - Я ж к Светке забегал, она меня пирожками до полусмерти закормила. Тебе привет, кстати.

Замолчал, а сожитель пробурчал что-то невнятно. Отучить бы его от привычки болтать с набитым ртом. Ну, или хотя бы понятно болтать.

Я успел снова задуматься о какой-то неважной ерунде, как меня вновь вернул в реальность голос пацана. Был он немного встревожен, но встревожен робко и ненавязчиво. Смотря на застенчивые попытки выявить, в чем дело, едва сдержал улыбку: совру, если скажу, что меня это не забавляло.

- А… зачем забегал?

- Слепой, что ли? За матрасом, вон, в зале валяется.

Парень нахмурился чуть надуто, заставив меня незаметно хмыкнуть. Вероятно, он предполагал, что мое отношение к нему изменится в корне и я буду пылинки с него сдувать. Оно, конечно же, и изменилось, но не настолько разительно. Дудки, в общем. Хватит и того, что я перестал ворчать, когда сожитель посягал на мое личное пространство во время сна.

- И все же, - булькнул в очередной раз парень, вытирая пальцы о футболку, - ты чего такой… ну…

- Какой? - заинтересовался я.

- Никакой, - подняв на меня внимательные глаза, заявил пацан.

Задумавшись, я ответил не сразу. Погоняв крошки по столу и еще немного испытав нервы некоторых субъектов на прочность, ответил с ленцой:

- На работе устал. Все как всегда, просто не обращай внимания.

- Ум, - неоднозначно то ли угукнул, то ли хмыкнул пацан, вставая из-за стола. - Ясно.

И, схватив опустевшую кружку, он отвернулся. Босые пятки гулко прошлепали по полу, затем загудели трубы: парень включил мощный напор воды. Несколько мгновений я сидел в обиженном ступоре. Затем, насупившись, перевел тяжелый взгляд на узкую спину.

Вот так здрасьте! Сижу я, значит, весь такой из себя усталый и грустный, ни бе ни ме, от еды отказываюсь, вздыхаю со вселенской скорбью, и тут мне - ясно! Нет, каков нахал, а?! А пожалеть? А утешить? А по головке погладить, в конце-то концов! Для себя я тут страдальца изображаю, что ли?

Шумно встав из-за стола, со скрипом отодвинув стул, я приблизился к пацану, который усердно намывал кружку. Посопев ему в затылок, понял, что как-либо реагировать парень на это не желает. Однако, отметил я, мое появление он заметил: вон, плечи напряглись, а движения стали немного медленнее.