A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Эрика расправила складки черного полупрозрачного платья и коротко всхлипнула. Она ненавидела темные цвета, чувствуя себя в них старой вороной. Прическа, заботливо уложенная ловкими ручками домових, возвышалась на голове высокой колонной, увитой белыми лилиями. Цветами смерти.

— Вот это ожерелье подойдет вам, тетушка, — ласково произнес женский голос за спиной Эрики.

Тяжелые бусины опутали шею Малфой двойным рядом, и женщина вздрогнула, машинально дотронувшись до них тонкими пальцами. Бусины неприятно холодили кожу и казались насмешкой – они были слишком крупные и вызывающие для Эрики, чьи ключицы выпирали, а тоненькая лебединая шейка выглядела почти карикатурно. Подарок почившей свекрови.

— Прости меня. Я не хотела тебя тревожить. Не в этот день. Не по этому поводу, — фразы выходили рваными. Эрика оправдывалась, но и сама не знала, как это делать правильно.

— Все хорошо, тетушка, — ровная улыбка тронула губы гостьи, проворные пальцы с громким щелчком застегнули круглую застежку, заставляя миссис Малфой вздрогнуть.

— Я не имею права говорить с тобой… Я оскорбляю этим честь мужа, но ты всегда была добра ко мне, — Эрика закусила губу и тут же испуганно посмотрела в зеркало. Идеальный макияж вот-вот мог быть испорчен. – Моя чудесная племянница. Ты не виновата, что моя сестра вышла замуж за магглорожденного, лишив тебя репутации, семьи и богатства.

— Мы не всегда получаем то, чего бы нам желалось. Но это не повод опускать руки, — раздалось в ответ.

— Ты умна и терпелива, — Эрика улыбнулась. Она была не сильна в утешениях, и хладнокровный настрой гостьи приятно напомнил ей о временах, когда за все отвечал муж. – Напоминаешь Вальбургу в ее годы… Я совсем немного застала ее в школе — когда я поступила, она уже была на старших курсах. Бурга умела ждать и умела подать себя правильно. Многие считали ее безобидной, но потом она вышла замуж, и началась ее эпоха… Она так этого ждала.

Эрика склонила голову, вновь проверяя, не помялось ли платье.

— Я очень любила сестру, но раз уж она скончалась от Драконьей Оспы, я не могла потерять и тебя, не так ли? Твой отец… маггл… — на лице Эрики появилось выражение, какое бывает у юных леди, увидевших таракана, — не мог тебе дать всего. Если он вообще мог тебе что-то дать. И твоя фамилия… твоя кошмарная фамилия! Поверь, если бы не Абраксас, я бы постаралась помочь больше…

Девушка за ее спиной холодно улыбнулась, всем видом показывая, как ей неприятна эта тема, но расстроенная Эрика уже не могла остановиться.

— Лорд безусловно оценит твою самоотверженную помощь. Когда узнает, конечно же. Ты помогаешь Северусу в распространении зелья на своем факультете, и это крайне важно – особенно, учитывая сложившиеся обстоятельства. То, что никто не знает твоей истинной фамилии, сейчас играет нам на руку, не так ли?

Холодные бусины болезненно впились в кожу, словно заставляя ее проседать под большим весом. Красивые теплые руки пробежались по волосам Эрики, поправляя выбившиеся волоски и, наконец, опустились на обнаженные плечи женщины.

— Именно так, тетушка, — тихо, вкрадчиво произнес голос над правым ухом Эрики, и та гордо улыбнулась. Кровь своенравных и властных Яксли говорила устами этой малышки. Она далеко пойдет – возможно еще дальше, чем смогла Вальбурга.

Они смотрели друг другу в глаза через зеркало. Обе серо-глазые, с роскошными белокурыми волосами и тонкими изящными чертами лица. Только у сидевшей перед зеркалом женщины был взгляд раненной овечки, а у той, что стояла за ее спиной – одинокой волчицы.

Эрика улыбнулась, когда руки племянницы тепло пожали ей плечи, расслабляя отупевшие от долгого сидения мышцы. Миссис Малфой положила ладонь на руку гостьи и мягко произнесла:

— Как же все-таки хорошо, что ты приехала, Элиза.

*

Питер, словно золушка, тоже собирался на “бал”. Он тщательно разгладил складки старого коричневого пиджака и критично оглядел себя в зеркале. Эйвери, приславший ему приглашение с пометкой «Отказаться никак нельзя», настаивал на официальном наряде, и сейчас Питер пытался вытянуть из своей одежды все возможное.

Дамблдор обеспечил Петтигрю алиби на эти выходные, якобы отослав будущего одаренного целителя в Мунго в качестве помощника. На деле же Питер отправлялся в Малфой-мэнор для того, чтоб впервые опробовать на себе роль двойного шпиона. Второй попытки у него может и не быть – это он тоже понимал.

Якоб Эйвери обещал познакомить его с наиболее влиятельными господами из чистокровных кругов, ввести его в общество. Конечно же никто не собирался представлять грязнокровного неприглядного Петтигрю самому Лорду, но Люциусу не терпелось проверить гриффиндорца на прочность, и он решил сделать это прямо после Прощального вечера.

Питер не знал, что там думал Джеймс, когда говорил про малфоевское горе, но лицемерный Люциус очевидно даже похороны отца был способен использовать, как предлог для деловой встречи.

Лорд на вечере тоже должен был присутствовать, но после официальной части он намеревался отбыть в колонию Фенрира. Отсутствие Волдыря было Питеру на руку – столь сильный легилимент наверняка без труда проберется в голову обычного мальчишки и поймет, что тот лишь притворяется верным слугой. Или же пытается притворяться.

— Ты готов? – прошелестел опасный тихий голос и вслед за ним в спальню без стука вошел Розье. Он «любезно» предоставил собственные покои Питеру для переодевания.

При виде Питтегрю его лицо вытянулось, а затем скривилось в самой презрительной из своих усмешек.

— Что же… — почти прошептал он, таким низким был его голос. – По крайней мере, ты будешь живым доказательством того, как низко мы упадем, если спутаемся с маггловской кровью.

Питер едва подавил порыв и заставил себя разжать кулаки.

Ночь обещала быть очень длинной.

*

Элиза Яксли шла по Малфой-мэнору, не прячась и не скрываясь. Весь третий этаж сейчас был в распоряжении скорбящей миссис Малфой, ее тетки, и Люциусу и в голову не могло прийти прервать молитвы матери по ушедшему мужу. Это было бы очень грубым и непозволительным нарушением этикета, а этикет Элиза, как и любой из Малфоев, зазубрила наизусть.

Конечно же, она с рождения знала, что поступит в Хогвартс.

Конечно же, мать даже обучала ее некоторым заклинаниям.

Конечно же, миссис Киллбрук пыталась воспитать единственное дитя по совести. Но…

Элиза поступила на Пуффендуй и в своем наивном ликовании не могла понять, где оказалась на самом деле.

Гриффиндорцы были честолюбивы, слизеринцы – амбициозны, когтевранцы – необычайно умны. Пуффендуйцы… просто были. Элиза не обращала на этот факт ни малейшего внимания, пока не наступила черная пора, и во время обучения девочки на четвертом курсе ее мать ни настиг главный бич всех волшебников – Драконья Оспа.

Как забавно – ведь он настиг и Абраксаса Малфоя тоже.

Ее отец очень тяжело переживал эти черные дни – ведь у него, кроме жены и дочери, которая большую часть года проводила за многие мили от дома, толком никого и не было. Тем более, он был магглом, и Элиза осталась совсем одна в этом огромном магическом мире, в котором вот-вот должна была разразиться кошмарная война.

В этот самый момент в жизни девушки объявилась Эрика Малфой — внезапно и без предупреждения. Окутала ее ароматом дорогих духов, теплыми драгоценными мехами, платьями и туфельками из лучших бутиков, бесценными украшениями, созданными гениальными ювелирами…

Элиза упала в новый роскошный мир и совершенно потерялась в нем. Единожды, в отсутствие Абраксаса, побывав в Малфой-мэноре, она уже не смогла отказаться от того, что должно было принадлежать ей. В ее жилах текла кровь чистокровных Яксли. Ее мать должна была выйти замуж за Абраксаса, если бы не сбежала с помолвки. И сейчас Элиза могла бы быть женой кого-нибудь из семьи Блэков… А вместо этого она четырнадцать лет прозябала в городке около Лондона, и самой дорогой ее вещицей были крохотные золотые сережки, на которые отец копил целых полгода. Эрика Малфой такие сережки могла перепутать с дешевым бисером и случайно обронить на улице.