New born (СИ)

- В полном, - он улыбается, смущенно поводит плечами, - Кажется, я все же слегка устал под конец.

- Это ничего. – В её тоне нет и следа начальственной твердости, - Последняя ночевка - и мы отправимся назад. Крепитесь.

Бен безропотно хватается за протянутую ладонь, медленно поднимается на ноги. Странно все же, что головокружение не проходит. Если ополоснуть лицо холодной водой, то, вероятно, ему станет легче.

Ледяные капли оседают на коже, а суставы кистей рук сводит от холода, если долго держать их в воде. Но Бен вновь и вновь опускает руки в воду, пока они не начинают неметь. Слабость и головокружение отступают, и на него накатывает привычная приятная усталость, когда натруженные мышцы слегка ноют, а голова ясная и легкая. Окружающие звуки воспринимаются фоном; лишь когда голос Вествуд, что в отдалении разговаривает с одним их ребят, повышается на пару тонов, Бен поворачивает голову и прислушивается.

- … да откуда я знаю! – коренастый темнокожий крепыш Уолт Пэриш, один из компании братьев Хадчинсонов, досадливо хмурится, прикусывает нижнюю губу, - Я ему в няньки не нанимался!

Бен поднимается со вздохом, вытирает руки и лицо бумажной салфеткой, подходит ближе.

- Что случилось?

- Опять Хадчинсон! Теперь его нет, и никто не знает где он! – голос Вествуд явственно вибрирует от напряжения, - Говорила же – нельзя было брать с собой этого поганца! Даже если его показатели по успеваемости выросли, невозможно измениться за такое короткое время!

- Элли, успокойтесь, я найду его. Он наверняка где-то поблизости.

Обернувшись, Бен подзывает к себе всех ребят.

- Кто последний видел Марка? И когда это было?

Тимати Лотнер по школьной привычке тянет руку вверх.

- Он говорил, что ниже по течению ручей станет шире, и там можно наловить рыбу острогой. И что это круче, чем какие-то там силки на кроликов.

- Я пойду и приведу его, - Бен с ясной улыбкой глядит на Вествуд, - эти мальчишки… Они всегда такие.

Бен по привычке ступает легко, держит в поле зрения окружающее пространство, настороженно прислушивается и даже принюхивается. Впервые он совершенно один, а вокруг лес, и этот лес не такой, как на Острове. И дело даже не в разных широтах, климате, иной флоре и фауне. Это место… У него своя аура. Можно быть сколько угодно прагматиком и не верить в какие-то далекие от реальности вещи, но Бену доводилось сталкиваться с вещами, в которые не верило большинство людей. Впрочем, пропажа Марка Хадчинсона вряд ли имеет отношение к мистике. Нарушитель дисциплины обнаруживается довольно скоро, примерно в четверти мили вниз по течению. Пристроившись на полусгнившем стволе поваленного дерева, Марк сосредоточенно работает ножом, заостряя кончик деревянной палки.

- В древности, охотники обжигали наконечники копий на костре, чтобы те были крепче, - подает голос Бен.

Марк поднимает голову; смесь досады и пренебрежения мелькают на его лице.

- Что, уже кто-то на меня настучал? - Он картинно сплевывает струйкой сквозь зубы, прячет нож. – Ну и компашка подобралась. С такими только в парк аттракционов ходить. Сопляки.

- Ага, - хмыкает Бен, - Ты у нас единственный крутой мужик. Именно поэтому все сразу заметили твою пропажу. Ведь больше некому их защитить в случае опасности, на тебя вся надежда.

Марк пялится на Бена бледно-голубыми глазами, морщит усеянную веснушками переносицу.

- Издеваетесь, да? Это вы умеете.

- Спасибо, что признал мои таланты, - Бен сардонически улыбается, выгибая бровь, - А теперь нам пора вернуться в лагерь. Время обеденное, и я чертовски проголодался.

- Хрен с вами, идемте.

Небрежно отбросив в сторону острогу, Марк делает шаг вперед, и вдруг замирает, словно наткнувшись на невидимую стену.

- Ох, твою мать…!

Резко обернувшись, Бен глядит в том направлении, куда устремлен остекленевший взгляд мальчишки. Метрах в пятидесяти от них ворочается, издавая утробные звуки, покрытая густой черной шерстью медвежья тушка, кажущаяся просто огромной, если смотреть на нее глазами двух безоружных людей, один из которых подросток. Склонившись над развороченным муравейником, грозный обитатель леса увлеченно лакомится его жильцами, не замечая двух незадачливых туристов, замерших в некотором отдалении. Марк делает два шага назад на негнущихся ногах и пригибается перед низким стартом; Бен едва успевает ухватить его за предплечье.

- Далеко собрался? Тебе жить надоело?

- Пустите! – сипит тот, делая слабую попытку вырваться.

Бен щурится, втягивает ноздрями воздух, пахнущий хвоей и адреналином.

- Слушай внимательно. Сейчас ветер в нашу сторону, он нас не почует. Стой спокойно, не шевелись. Если я скажу «беги», то ты побежишь прямо по руслу ручья, вверх по течению. Не оглядываясь. Все понял?

Марк машинально кивает; на его мучнисто-бледном лице еще более явственно проступают веснушки, а нижняя губа беспомощно дрожит. Проходит минут пять, но им кажется, что целая вечность. Закончив трапезу, медведь вразвалку удаляется, и Бен с облегчением выдыхает сквозь стиснутые зубы. Ему нужны буквально секунды, чтобы вернуть утраченный самоконтроль, поэтому его голос звучит обыденно, словно на уроке.

- Думаю, на занятиях по естественным наукам вам рассказывали, что барибал отличается от бурого медведя гладким черным мехом и более мелкими размерами. Особенно, если сравнивать с гризли. Даже самцы достигают максимум двух метров в длину.

В ответ Бен слышит придушенный всхлип, и, обернувшись, видит, как Марк отстраняется и, скорчившись, обхватывает себя руками.

- Ну…, - осторожно произносит он, делая шаг вперед, - Ты чего? Опасность миновала, мы целы. Давай двигаться, директор Вествуд нас заждалась.

Ловит отчаянно-ощетиненный взгляд мальчишки; тот смаргивает, будто стряхивая с коротких бесцветных ресниц капли влаги. А потом Бен опускает глаза вниз и замечает, что штаны цвета хаки, надетые на Марке, между ног поменяли свой цвет на более темный.

- Мне теперь спуску не дадут, - выдавливает из себя младший Хадчинсон, - будут мне это припоминать до конца моих дней.

Бен глядит на своего юного спутника пару секунд, потом фыркает, пренебрежительно кривит губы.

- Ради Бога, отчего люди всегда делают из мухи слона!

Цепко ухватив Марка за локоть, подтаскивает его к ручью и с силой толкает в воду. Тот сидит по пояс в ледяной воде, хватает воздух ртом, словно рыба, обалдело моргает.

- Скажешь, что оступился и упал в ручей, - поясняет Бен таким тоном, будто говорит с умственно отсталым, - И всего делов-то.

На обратном пути Марк Хадчинсон непривычно молчалив. Он плетется сзади, хлюпая размокшими ботинками, но в какой-то момент забегает вперед и заискивающе заглядывает Бену в лицо.

- Вы ведь никому не скажете? Не скажете же?

Остановившись, Бен многозначительно поводит бровями.

- Это зависит не только от меня. Ты же понимаешь, Марк? Человек сам творец своей судьбы. Все, что произойдет в дальнейшем, зависит и от тебя тоже.

Так бывает. Ты никогда не можешь предугадать этот момент. Он подобен черной молнии – вот ты беззаботно радуешься жизни, а в следующую секунду все меняется, рушится привычный мир, словно фреска, нарисованная на камне, обрушивается вместе со зданием. Бен не смог бы зафиксировать этот момент во времени. Вот он возвращается вместе с Марком Хадчинсоном в уже разбитый лагерь – костер горит, вода в котелке закипает, на обед вяленое мясо, сыр, галеты и крепкий чай с леденцами. Никто не жалуется на скудость рациона, все излучают бодрость и веселье, и Марк уже вполне пришел в себя, переоделся в сухое, бойко отвечает на вопросы, и даже умудряется хорохориться после всего произошедшего. Потом, затушив костер, собрав мусор и построившись в привычном порядке, маленький отряд движется вдоль ручья. Все устали, но цель близка – Черное озеро. Там их ждет последняя ночевка, жутковатая легенда, обещанная Вествуд, и новые яркие впечатления перед возвращением домой. Ребят гложет нетерпение, все хотят увидеть озеро как можно скорее, поэтому где-то в полумиле от цели строй ломается, и несколько человек непроизвольно вырываются вперед. Бен идет замыкающим; услыхав пронзительный девчоночий визг, он ускоряет шаг и, выбежав на просеку, ведущую прямиком к озеру, останавливается как вкопанный. Вот, наверное, в эту секунду он ощущает себя так, будто молния ударила у его ног.