В интересах Рода (СИ)

— Судьба? Ты называешь самоубийство судьбой? Альбус, а почему ты не вышел на бой с Темным Лордом? Ведь, убив его, можно выиграть еще какое-то время для магического мира.

— Но у меня рука, — Дамблдор потряс черными скрюченными пальцами.

— Я спрашиваю, почему ты сразу после возрождения Темного Лорда не убил его? Я мог тебя взять с собой на любое собрание Пожирателей и устроить встречу с Лордом. Так почему? Ты же великий волшебник, — Снейп только недавно задумался о том, что Дамблдор, на удивление, все время занимал достаточно пассивную роль, уходя от прямых столкновений с Темным Лордом.

— Пророчество, Северус. Не зря же оно появилось. К нему нужно внимательно прислушаться. В нем не сказано, что Гарри убьет Тома. Сказано — он победит. Один из них должен погибнуть от руки другого. Теперь ты понимаешь, кто должен погибнуть? Своей смертью Гарри сделает Темного Лорда смертным. В этом и будет победа мальчика. Его Судьба! Вот тогда кто-нибудь сможет по-настоящему убить Тома, — глаза директора снова стали гореть фанатичным огнем.

— Значит, еще десяток спокойных лет для магического мира были бы лишними? Так? По крайней мере, появилось бы время, чтобы спокойно отыскать все крестражи.

— Я уверен, вы справитесь. Но не забудь — Гарри должен убить только…

— Да что ты заладил?! Я не собираюсь ничего говорить Гарри до тех пор, пока не найду возможность освободить его от осколка души Темного Лорда. И предупреждаю, не смей сам ему что-либо рассказывать. Иначе, я найду некроманта и не позволю тебе спокойно умереть. Я не шучу, Альбус, — вот теперь Снейп был зол. По-настоящему зол. — Не становись у меня на пути. Можешь сверкать глазами, сколько твоей душе угодно, но Гарри я никому не отдам. Запомни это.

— Но магический мир… Ты готов погубить его из-за своей мимолетной прихоти?

— Так теперь ты любовь называешь прихотью? Как удобно, Альбус. То любовь — великое оружие, способное победить Темного Лорда, то — моя прихоть. Может, пояснишь?

— Любовь Гарри к магическому миру победит Тома, — сквозь зубы процедил Дамблдор, выглядя так, словно проиграл великую битву.

— Значит, все-таки любовь победит. Вот и отлично. Мне пора отдыхать, Альбус. Я сильно затратился магически, стараясь отвоевать для тебя время у смерти, — направляясь к двери, Северус все же решился кое-что уточнить для Дамблдора: — Должен тебя разочаровать — я давно уже знаю о том, что Гарри — крестраж Темного Лорда. Ничего нового ты мне не сказал. И я найду, как его спасти. Но если ты рискнешь хоть что-то сказать Гарри и расстроишь его, мы с ним уберемся из страны, и залюбите вы всех здесь хоть до смерти. Надеюсь, я доходчиво объяснил? Спокойной ночи, Альбус.

Снейп не стал ждать ответа Дамблдора, его это не интересовало. Он знал, что методы директора не всегда выдерживают критику порядочных людей, но предложение Северусу отправить Поттера на смерть не вписывалось ни в какие рамки. Альбус прекрасно знал, как тяжело Снейп перенес гибель друзей, и теперь требовал, чтобы он собственноручно отправил на смерть их единственного сына. Даже если бы отношения с Гарри не изменились, и они по-прежнему враждовали бы, то и тогда Северус не отважился бы на такой поступок. И директор должен был это знать. Снейп даже остановился, когда шальная мысль мелькнула у него в голове. А что, если Дамблдор рассчитывал именно на такое его поведение? Может быть, старый интриган именно к этому и подводил Снейпа, чтобы быть уверенным, что после его смерти у Гарри будет защитник? Чем больше Северус размышлял над таким вариантом игры Альбуса, тем более реальным он виделся. Теперь ему казались наигранными и удивление, и расстройство директора. Это стоило обдумать на свежую голову.

========== Глава 81 ==========

В своих комнатах Снейп застал Гарри. Тот сидел в углу дивана, подобрав под себя ноги, и читал учебник. В общем-то, привычная картина, если бы не то, что сегодня у них не планировалась встреча. Поттер, услышав щелчок закрывающейся двери, отложил книгу и проворно вскочил с дивана. Он не стал заморачиваться с обувью и, шлепая босыми ногами по каменному полу, подскочил к Северусу, заботливо вглядываясь в его лицо.

— Ты как? Восстанавливающее принял? Иди, присядь. Может, чего-то выпьешь? — засуетился Гарри, который знал, что сегодня Снейпу предстояло в очередной раз колдовать над рукой директора. Он видел, сколько сил забирает такое колдовство, поэтому и волновался за Северуса.

— Перестань квохтать надо мной, как наседка, — улыбнулся Снейп, притягивая его к себе и благодаря за заботу нежным поцелуем. — Я в порядке.

— Угм. По твоему тону можно предположить, что не у всех все в порядке. Или я ошибаюсь? — Гарри все еще очень внимательно заглядывал Северусу в глаза.

Снейп, обняв Гарри за плечи, направился к дивану, выразительно поглядывая на его босые ноги. На дворе скоро наступит лето, но в подземельях каменный пол круглый год оставался очень холодным. Болезнь Поттера, особенно в ближайшее время, никак не входила в планы Северуса.

— Твоя проницательность начинает мне напоминать поведение Альбуса. Это он с одного взгляда уже знает, чего ожидать от собеседника. Даже я не всегда в состоянии спрятать от него свои чувства, — Снейп уселся на диван, перед этим скинув мантию и бросив ее на столик. После непростого разговора с Дамблдором, который снова поднял на поверхность все тревоги Северуса о Гарри, все его страхи и переживания, ему настоятельно требовалось, чтобы Поттер был рядом. Снейп притянул его поближе к себе, не желая выпускать из своих рук. — Директор скоро расстанется с жизнью. Его время уже почти пришло. Больше я ему ничем не могу помочь.

— Ты так спокойно об этом говоришь. Тебе не жалко директора? — голос Поттера вздрогнул и стал немного грустным.

— По-человечески жаль. А вообще — не очень. Слишком уж часто он причинял мне боль. И сколько бы Альбус не повторял, что его поступки оправдывают цель, которая ими достигается, я не верю, что нельзя было сделать все по-другому. Но мне будет недоставать его, как и многим другим магам. Как бы там ни было, мы все очень сильно всегда полагались на решения Альбуса. И в конечном счете всегда могли обвинить именно его в несправедливости и боли, которую несла нам жизнь. Теперь такого козла отпущения не будет, и за свои неудачи придется обвинять только себя, — Снейп говорил тихо и почти без эмоций, но Гарри чувствовал, что слова идут от самого сердца и являются его честным признанием.

— А я даже не знаю, как отношусь к нему. Мое мнение о директоре стало меняться только прошлым летом. Сначала было ужасное разочарование и немного обида, даже злость. Но ты столько раз повторял, что нам с ним нужно вместе работать, что он странными путями идет к, в общем-то, правильным целям. Так что в последнее время я смирился с его странностями и старался не обращать внимания на чудачества. Но мне его жалко. Он - как часть Хогвартса и нашей жизни. Ведь не обязательно очень любить, чтобы жалеть? — Гарри развернулся в объятиях Снейпа и прошептал ему на ухо: — Я сегодня никуда не уйду. Хочу быть рядом с тобой, — казалось, Поттер чувствовал, что сейчас он слишком необходим Северусу, чтобы тот сопротивлялся его решению.

— А я тебя никуда сегодня и не отпущу, — ответил Снейп, хитро посверкивая глазами. — У меня на тебя есть очень интересные планы. Так что ты весьма удачно оказался в моих покоях, — тихий шепот на ухо заставил Гарри задрожать от предвкушения.

Когда Северус начинал так себя вести, это говорило о том, что ближайшее время будет наполнено только очень приятными вещами. Поттер в таких случаях напрочь забывал, где он находится, и его не волновало, что жизнь не очень-то балует его счастливыми событиями. Для него не было ничего более соблазнительного, чем оказаться во власти рук и губ своего любовника. Он таял от легких прикосновений к его коже, изгибался от избытка чувств, вызванных нежными поцелуями, рассыпающимися жемчугом по телу. Ощущать касание влажного языка там, где сосредоточилось все его желание, было невыносимо и восхитительно одновременно. Северус знал, что ему нравится, и никогда не отказывал в своей щедрости на сказочные ощущения. Гарри не оставался в долгу. Скользя невесомыми прикосновениями кончиков пальцев вдоль тела партнера, он уже неплохо представлял себе, что может вызвать такое милое его слуху довольное мычание Северуса. Язык оставлял на теле любовника влажные дорожки, зубы легонько прикусывали кожу, заставляя вздрагивать, а руки гладили и сминали его тело, вынуждая забываться и тихонько постанывать от накатывающих волн наслаждения.