Теплый шоколад на десерт (СИ)

— Ты не пробовала защитить себя, — нелепость слов Кэла была столь очевидна, что Джиллиан рассмеялась, но он знал, что это не веселый смех радости, а болезненный, ломаный смех от бессмысленности заданного вопроса.

— Я? Искать правду? Что я могла сделать? Восемнадцатилетняя девчонка против орды адвокатов и миллионов, — её улыбка была все еще неуверенной, но рука, которая лежала в ладони Кэла перестала быть безвольной, Джиллиан слабо, но сжала его пальцы в ответ, и Кэл почувствовал, как напряжение внутри него сразу отпустило и он смог выдохнуть. Возвращалась настоящая Фостер, она уже почти не походила на растерянную девочку.

— На моей жизни остался глубокий шрам, и чтобы я ни делала, он слишком часто ноет, напоминая мне о прошлом. И если бы я не была такой глупой и самонадеянной, хоть на немного лучше разбиралась в мужчинах, возможно … — она произнесла это слабым, надтреснувшим, ломким голосом проигравшего, разгромленного, растоптанного человека, — Мне врачи говорили, что я здорова, но… — Джиллиан растерянно развела руками, всхлипывая.

Кэл обнял ее, Джиллиан уткнулась лбом ему в плечо, слезы прошли, но ее дыхание оставалось прерывистым и тяжелым. Он обнимал ее осторожно, будто прикрывая от внешнего мира, и легонько целовал ее волосы и лоб. Чуть успокоившись, она ощутила прикосновения его губ. Медленно подняла голову, повернувшись лицом к нему, Кэл поцеловал ее в переносицу, где сошлись нахмуренные брови, словно хотел разгладить залегшие там морщинки, затем в кончик носа, потом в щеку. Джиллиан оставалась неподвижной, чувствуя, как что то острое и томящее заполняет ее. Кэл целовал ее закрытые глаза, собирая губами слезы, повисшие капельками на слипшихся ресницах.

В этот момент Джиллиан ощущала не только физическую близость. Близость мужчины, которого она давно любила, была скорее духовной. Так приятно было его прикосновение, означающее, что она не одинока в своем горе. Джиллиан отдалась теплу этих рук с готовностью ребенка, доверяющегося рукам матери. Она прижалась к Кэлу, плотно зажмурив глаза, и когда их губы случайно встретились, ответила на поцелуй и с тихим вздохом облегчения опустила голову, прижимаясь щекой к плечу Кэла, промокая оставшиеся слезы о рукав его футболки.

Опустив взгляд, Кэл застыл, не в силах пошевелиться, не зная, что сказать. Хотел выругаться, резко оттолкнуть Джиллиан, но не получилось, слишком она была прекрасна. Неожиданна и беззащитна. Хрупкая, нежная, потерянная. Он просто сидел на коленях рядом уставившись ей в макушку, и смотрел, до тех пор, пока Джиллиан не почувствовала его напряженный, яростный взгляд и не подняла веки, смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Запрокинула голову и потерянно улыбнулась, неловко передернула рукой, и в немом замешательстве, изучала лицо Кэла.

Он протянул руку и дотронулся до ее волос, проводя пальцем по щеке, по упрямо падающей на глаза пушистой прядке и убирая ее Джиллиан за ухо.

По ее телу пробежала дрожь, когда она увидела приближающееся лицо Кэла. В этот момент прошлое с его болью и будущее со всей неопределенностью словно перестали существовать. Был только Кэл. Его руки, прикасающиеся к ее волосам, были и началом и концом всего. Вся ее жизнь заключалась в кольце его рук. Он был единственным, кто что-то значил, и будет значить для нее. Она без раздумий согласилась бы пройти все круги ада, принести в жертву все, лишь для того, чтобы он вот так смотрел на нее, обнимал ее, любил ее. Она почувствовала, что не только ее душа, но и тело стремится к Кэлу навстречу. Подсознательно она понимала, что не будет никогда такого же совершенного момента, когда они останутся наедине, и будут так открыты и откровенны друг с другом. Джиллиан так хотела ощущать себя живой, необходимой. Хотела на время позабыть все, что осталось за стенами этого дома и просто быть рядом с Кэлом, любить его и чувствовать его ответную любовь. Отрешиться от действительности хотя бы на одну ночь и не думать о своих страхах, наплевать на амбиции, тревоги и опасности. Ничего более — только она и Кэл.

Вереница чувств с невероятной откровенностью отразилась на ее заплаканном, опухшем, но по-прежнему нежном лице. Она вздохнула…

— Фостер, — голос Кэла прозвучал с теплотой и нежностью, — Джиллиан… — ядовитые, грубые слова только что готовые сорваться с языка, испарились. Он вдруг понял, что не знает, как оценить поведение Джиллиан и все то, что только случилось между ними. Кэл внезапно почувствовал, как его прошиб пот. Он не хотел ничего особенного, лишь успокаивал. «А вот тут ты заблуждаешься, нет просто пиздишь сам себе, чертов ублюдок», — собственное ехидство напомнило ему, скорее всего им не пришлось бы оказаться в такой двусмысленной ситуации. Если бы он не был тупым идиотом, вечно мотающим нервы Джиллиан, вместо того, чтобы потрудился признаться во всем раньше и рассказать о своих чувствах и желаниях.

Он убрал руки с ее плеч, отодвинулся, сел на пятки, свесив голову, и словно весь погрузился в созерцание своих дрожащих рук, бессильно упавших на колени. «Что же он делает? Что же ты делаешь со мной, Джиллиан? Что сделаешь, если не поддамся?»

А Джиллиан, вздрогнув, стушевалась, уловив в интонациях его голоса подавленные эмоции. Ее охватило чувство вины и стыда. Краска залила лицо, в отчаянном порыве она попыталась отодвинуться, вдруг сообразив, что сидит перед Кэлом растрепанная, эмоционально растерзанная, и можно сказать, едва прикрытая полинявшей от стирок трикотажной футболкой. Оглянулась и неуклюже поджала под себя ноги, попыталась натянуть на голые колени подол футболки, но уяснив бесполезность действий, сжалась и обхватила себя руками за плечи. Ее губы дрожали, а взгляд стал напряженным испуганным и в тоже время где то в глубине заплаканных глаз сквозил откровенный и дерзкий вызов.

Чем он лучше неведомого Джо? Чем?

Сколько раз она смотрела на него таким взглядом, потерянная, разбитая, раздавленная его хамским поведением, и одновременно сильная, полная достоинства и готовая отразить его очередное нападении, такая непримиримая. Он ни разу не поднял руку на женщину, но разве его полные эгоизма и бессердечия поступки, ехидные слова не причиняли ей боль. У него был миллион отговорок и оправданий, почему он так держится по отношению к Фостер. Но ему крупно повезло в том, что рядом с ним она, будь на ее месте другая женщина, с более жестким нравом, самовлюбленная и наглая, разве она стала терпеть его общество? Фостер сама нежность и деликатность, честность, справедливость и доброта. Любой другой — эти качества повредили бы, делая ее беззащитной и уязвленной. Однако Кэл давно осознал, что у Джиллиан весьма крепкая и несгибаемая сердцевина, что позволило ей проявлять упорство и не поддаваться никакому давлению со стороны. По-своему она ничуть не уступала Кэлу, когда речь шла о принципах, проявляла мужество и храбрость в поступках, и постоянство в своих привязанностях. Доброта служила для Джиллиан лучшей защитой, образуя своего рода жесткий, но удивительно гибкий кокон, амортизирующий удары из вне, и помогая ей выходить невредимой из любых жизненных поединков.

«Черт побери, как же он любит ее. Любит. Как там пишут « в омут головой», лишь она была рядом. Одна ночь? Нет! Он никогда не опустится до такого унижения и собственного и ее. Она же Фостер, его Фостер. А может он зря противится? Отталкивает ее. Неужели он настолько отвратителен, что недостоин любви ».

— Джилл, — проговорил Кэл, и крепко прижал ее к себе. — В его тихом голосе было столько заботы и любви, что Фостер перестала сопротивляться и покорилась сильным и таким ласковым мужским рукам. Они замерли почти не дыша, тесно прижимаясь друг к другу. Кэл положил ладонь Джиллиан на затылок, и осторожно гладил ее по влажным от пота, растрепанным волосам, другой рукой скользил по спине, вдоль позвоночника, когда он добирался кончиками пальцев до обнаженной шеи, Джиллиан вздрагивала, ее кожа была нежной, чуть липкой на ощупь и очень горячей.

— Джилл, — улыбка сошла с его губ, и она тревожно взглянула на Кэла, отрезвленная непривычной серьезностью, отразившейся на его лице, и мягкостью во взгляде. — Просто хочу, чтобы ты знала… Дьявольщина, может сейчас не то время, но после... — он дернул щекой, — могу передумать. Джилл. Хочу признать правду, какой отвратительной скотиной иногда я бываю по отношению к тебе. Я знаю, ты часто думаешь, что я тебя не уважаю, плюю на твои чувства, и я так же знаю, каким кретином я был, вытворяя разномастные гадости в последнее время. Ну в общем , то того как ты… — он сделал в воздухе резкое движение, — Но я не знаю, что бы я делал без тебя. Ты мой лучший друг, и ты заслуживаешь гораздо большего, лучшего чем то, что сейчас сидит рядом с тобой. Учитывая все те гадости, что я свалил на тебя в последние несколько месяцев.