Четкие линии (СИ)

— В подвалах замка было обнаружено неучтенное растение. Кто-то выращивал Дьявольские силки, причем использовал весьма сильную магическую подкормку, — поджала губы профессор Макгонагалл. — Вследствие чего они заполонили все подземелье и начали разрушать камень, тянуться к классам на первом этаже. Не ходить в отмеченные запретными линиями коридоры и классы, и все будет в порядке. За лето мы полностью избавимся от паразита.

Да, великим зельеваром мне не стать. Хотя бы потому, что убьют при первом же эксперименте.

Значит, неделя на завершение и распространение манги. Это хорошо, это просто замечательно, тем более, я уже почти все закончил.

Философский камень вместе с Квирреллом испортили мне настроение настолько, что не хотелось даже видеть мангу. И, как это часто бывает, я разочаровался в первоначальном сюжете. Он казался пресным и неправильным, слишком скучным и серым, если такое слово вообще применимо к цветным иллюстрациям.

Адреналин ночных выходок прочистил мозги, стал именно тем необходимым позарез глотком свежего воздуха. А уж когда я увидел мельком разросшиеся Дьявольские силки, продолжение сюжета — правильное, интересное — родилось само собой.

Первое правило сюжета манги — "Движение — это жизнь". "Наруто", "Ван пис", "Хвост феи" — везде только и делают, что бегают, спасают мир, наращивают собственную мощь, приобретают новые способности, силы и так далее. Ни одного томика без приключений! Так, кажется, сказал один из авторов. И свято это правило соблюдает. Герои могут делать что угодно: от написания контрольной до спасения мира. Главное, чтобы это органично вливалось в сюжет, соответствовало задуманным характерам и не являлось притянутым за уши. То есть если перед нами девочка-школьница, умница, отличница и скромница, всех поразит, причем неприятно, если она пойдет в клуб и начнет там драку. Если, конечно, она не притворяется отличницей, пряча за очками и школьной формой навыки боевых искусств. Такое тоже имеется в манге. Вообще, неожиданные, непредсказуемые повороты сюжета приветствуются. Как в "Наруто", в финальной битве. Напряженная обстановка, против них — богиня, могущественная, практически уничтожившая мир, захватившая всех шиноби, кроме небольшой горстки самых решительных… и Узумаки использует секси-дзюцу. Так я не смеялся еще никогда! А какие комментарии под электронной версией страницы!

— Гарри, ты куда?

— Учиться, Рон. Если экзамены перенесли, то времени практически не осталось. Все, что мы писали, надо выучить сейчас. Скорей всего, они начнутся с понедельника.

Да, рыжик, жизнь — суровая штука. И стоны тут не помогут, поверь мне. Так что вперед, на амбразуры.

А я в Выручай-комнату!

Ласка и Дракон решили устроить полуночную дуэль в одном из малых залов, где проходят отработку заклинаний старшекурсники. Потому что заниматься в гостиной иногда просто невозможно из-за писка малышни, а у гриффиндорцев, наверное, еще хуже, ведь там два брата-акробата со своими шуточками.

И во время этой дуэли на них нападает сумасшедший профессор Квиррелл, ненавидящий всех учеников, мечтающий уничтожить всех и каждого. За то, что над ним издевались в детстве, за насмешки над его заиканием и внешностью. За его спиной изгибаются растения, крошат стены. За его спиной рычит трехголовый пес, и ядовитая слюна капает со звучными шлепками на пол. Мантия профессора развевается от невидимых магических вихрей его силы, глаза горят торжеством безумия.

И студенты сбегают от него, мчатся по темным коридорам школы, держась за руку. На этом моменте, как на самом важном и "намекающем" нужно сделать особый акцент — то есть отдать ему целый фрейм, четко прорисовать до боли сжатые пальцы, проступившие от напряжения костяшки.

За ними — темно-зеленая волна растений, за ними — рычание Цербера. За ними — сумасшедший смех, от которого ползут мурашки по спине.

За ними погоня, но Драко знает заклинание вызова авроров. И пока Рон блокирует дверь в одном из классов, произносит его, стреляя в воздух сигнальными искрами. А через пару минут коридор заполняется людьми в алых мантиях. Такое заклинание есть, правда, времени от его активации до прибытия авроров проходит гораздо больше, нежели в манге. Пока сигнал поступит к диспетчеру, пока тот вызовет группу и даст им координаты перемещения. Кстати, его не может заблокировать даже барьер Хогвартса, потому как это считается крайней ситуацией — студент попросил помощи и защиты на том уровне, который не может предоставить школа. Подобное исключение специально было придумано, чтобы избежать произвола учителей. Чтобы студенты могли позвать на помощь. За ложный вызов по головке не погладят, а потому никто и не рискует. Да и не было тут произвола… до моей манги. Сейчас мало кто читает полный устав школы, а в нем оказывается можно найти массу интересного. Правила, принимаемые другими директорами и одобренные другими Попечительскими советами, никто не отменял, не пересматривал. Они оставались действительными. И временами даже противоречили друг другу. Мистер Филч правильно скучал по розгам, они все еще оставались разрешенными директором Блэком. Но их никто не использовал, потому что физическое наказание запрещено директором Диппетом.

Авроры арестовали профессора, опросили мальчиков, составили протокол и отпустили их. Каждый посмотрел на соперника совершенно другими глазами. Как гордо держится Малфой, с уверенностью, спокойно. Как очаровательно смущенно краснеет Уизли. И пусть они пока не признаются в этом даже себе, но первые семена симпатии уже упали им в душу.

Ласка все еще задыхался после быстрого бега и смертельной опасности.

— Надо будет написать рара.

— Знаешь… я… впервые… с тобой… согласен….

И тут они замечают, что до сих пор не отпустили руки друг друга. Что так отвечали на вопросы, так шли к развилке путей, ведущих к разным гостиным. Хрестоматийное отдергивание, румянец на щеках. Более сильный у Ласки, как рыжего. Они вообще легко краснеют, даже багровеют. И несколько штрихов на скулах Дракона.

Парни скомкано попрощались и разошлись. Но каждый из них задумчиво обернулся, смотря вслед бывшему противнику. Пусть не совпали, пусть один не знал, что другой посмотрел ему вслед, но ведь это было.

Они расстались.

До следующего учебного года.

Я откинулся на спинку кресла с облегченным вздохом. Все, я сделал все, что мог. И что не мог, тоже. Передо мной лежал третий и последний том манги за первый курс.

Напряженный выдался год!

А теперь мне нужно собирать вещи. Конечно, можно было бы оставить все в Выручай-комнате, она безусловно сохранит их до следующего года, но у меня на рисовальные принадлежности большие планы этим летом. Сидеть у Дурслей я не собираюсь, воевать с ними — тем более. Они еще могут пригодится в качестве путей отступления. Нет, лучше оставить их в покое. Тем более, может, хоть это избавит меня от Добби. Да и порисовать у Дурслей нормально не получится, они точно будут возражать, если я превращу выделенную мне комнату в художественную студию.

Почистить перья, убрать остатки чернил из завитушек и острых граней, протереть насухо мягкой фланелевой тряпочкой и сложить в коробочку, в специальные углубления. Занятие сродни медитации, особенно, когда работа успешно закончена, нравится автору, когда в душе царит полное удовлетворение результатами своего труда.

При работе с красками наподобие акварели используют тряпки для промокания кистей, чтобы убрать излишки воды и краски. Лучше всего для этого подходят махровые полотенца. Нельзя брать кусочки и огрызки, их слишком мало для полноценного рисования. А вот для последующей за окончанием работы очистки идеальна мягкая фланель. Она убирает, полирует, не царапает, не повреждает инструменты.

В студенческие времена переезжать с место на место приходилось часто. То в поисках вдохновения, то в поисках дешевого жилья. Как и все студенты, художники подрабатывают. В зависимости от специальности, от успеваемости и направленности факультета, кому-то найти работу проще, кому-то тяжелее. Живописцы с легкостью могут занять место на улице, предлагая окружающим сделать карикатуру, шарж или даже простой, слегка приукрашенный портрет. А вот представителям факультета художественной лепки приходилось не в пример труднее. Потому как глину и гончарный станок на улицу не возьмешь. Либо их порекомендуют в какую-нибудь галерею на должность десятого помощника, либо придется искать не по специальности. И тут ребром встает еще одно правило художников — беречь руки. Наш главный инструмент. И наша главная головная боль. Из-за них большинство обычных профессий для подработки остаются недоступными. Например, озеленитель или посудомойка. Все лето с садовыми ножницами или с горячей водой, когда надо удерживать скользкий, дорогой фарфор заставят мышцы позабыть рефлексы. Помню, как однокурсница поработала в садике, готовила детей к школе и занималась с ними каллиграфией. Недолго, но первый месяц рисовать вообще не могла — из-за напряженного, однотипного положения руки, мышцы сводило, они конвульсивно дергались, и она портила очередной эскиз. Приходилось по вечерам разминать пальцы, расслаблять их.