Четкие линии (СИ)

Есть несколько способов обмануть детектор лжи. Первый — контролировать пульс, дыхание, потоотделение, нервные реакции. И второй — самому поверить в ту чушь, что несешь. Я поверил. Я потерял семью, любимых родителей, бабушку и дедушку. Я потерял домик с вишнями в саду, подколки сестры, которая… садилась рядом, когда меня бросал парень, доставала сигарету и молча курила, второй рукой обнимая за плечи. Я потерял это все.

На глазах вскипели слезы.

— Мне всю жизнь говорили, что я урод. И магия — это уродство. Я не Герой, просто не знаю, каково это — быть Героем. Свой подвиг я уже совершил. Знаешь, — глубоко вздохнул, — я читал про себя, про Лили и Джеймса…. Все пишут, какими они были хорошими, какими храбрыми, сильными, смелыми волшебниками, а у меня… нет ни одной фотографии. И мне придется вернуться в чулан под лестницу.

Ласка выглядел потрясенным.

— Гарри….

Я шмыгнул носом…. и получил застиранный, но чистый платочек в клетку. Уизли смущенно потер нос.

— Хочешь, я попрошу маму, чтобы она прислала тебе фотографии твоих родителей? Или попросила кого другого? — неожиданно предложил он. — Они дружили, наверное, что-нибудь да сохранилось.

— Очень хочу, Рон.

Тот подскочил.

— Тогда я пойду напишу ей прямо сейчас, — пошел к выходу, но обернулся. — И, Гарри, ты не урод.

И убежал, быстро, но я успел разглядеть смущенно покрасневшие кончики ушей.

Какая прелесть! Нет, определенно, идея пообщаться с Роном была отличной. Как бы я еще рассмотрел в нем некоторые качества характера? Некоторые реакции?

Расстроенный, я пошел в Выручай-комнату. И лишь когда захлопнулась дверь, снял маску, уселся в кресло на колесиках и крутанулся вокруг своей оси. Впервые за последнее время рисовать настроения не было. Все испортил этот дурацкий философский камень.

Как-то из головы вылетело, что я вроде как Герой. И мне полагается совершать героические поступки. Ничего, с этим я разберусь. Уже сейчас многие видят во мне простого заучку, которого даже не трогают. Оно и к лучшему, не мешают творить.

Но как-то разобраться с Камнем и Квиреллом придется, иначе мне не дадут покоя, и я таки пропущу дату выпуска. Нет, этого нельзя допустить. Манга уже сейчас набрала широкий круг читателей, нельзя их разочаровывать. Тем более, это будет последний выпуск в учебном году. За лето планирую нарисовать еще один, про каникулы. Но это будет уже выдумка, так что с данным вопросом разберусь позднее.

Надо бы вспомнить, что я делал, когда мне на уроках мешали рисовать.

И за что меня под хохот сестры выгнали из трех школ.

— Гарри, мальчик мой….

Директор, пожалуйста, пожалуйста, побыстрее. У меня там зелье может выкипеть, мне нельзя пропускать следующую стадию приготовления!

— Я слышал, что ты рассказывал Рону про своих опекунов. Его мама приходила ко мне в весьма расстроенных чувствах, — мужчина выглядел удрученным. — Возможно, Петунья — не самый лучший вариант воспитателя для маленького мага, но она сестра твоей матери. Лили пожертвовала своей жизнью, чтобы защитить тебя, и тем самым поставила невидимый, но очень мощный щит. Пока ты считаешь дом Петуньи своим, любовь твоей мамы продолжает оберегать тебя.

— Но я давно не считаю его своим домом, да и никогда не считал.

Мой дом — во Франции, в маленьком городке возле озера, в уютном двухэтажном особнячке с деревянными половицами, с широкими, до самого пола, окнами. С цветущим вишневым садом на заднем дворе. Мой дом в Японии, светлая квартира с постоянно распахнутыми окнами, в которые врывается шум города. А по ночам можно увидеть, как растекаются реки сияющих огней по крышам домов.

Там мой дом, но не у Дурслей. И не думаю, что у малыша-Гарри было иное мнение.

— Тем не менее, защита действует, — настойчиво повторил директор, и я кивнул. В конце концов, зачем с упорством барана отстаивать свою точку зрения, когда можно выслушать, согласиться для виду и все равно сделать по-своему. Когда твои родственники в большинстве своем по гороскопу "рогатые" — самая лучшая тактика. — Петунья очень многим пожертвовала, чтобы взять тебя к себе, поэтому, прошу тебя, будь снисходительнее к тетушке. Она перестроила всю свою жизнь ради тебя.

— Хорошо, директор.

— Кстати, по поводу профессора Снейпа…. Какие у вас отношения с ним?

Странный вопрос.

— Нормальные, он хорошо преподает, никогда не занижает оценки специально.

— Рон очень жаловался на него раньше, хотя теперь перестал, — улыбнулся старый волшебник.

О, да, перестал! Теперь Ласка следит за зельеваром, но совсем по другим причинам. А по школе прошелся весьма недвусмысленный, но богатый на оттенки и нюансы слух. Даже девочки стали шептаться про то, какой Снейп таинственный, загадочный. И даже его вечная мрачность стала придавать профессору шарма в их глазах.

— Он учился с твоим отцом. Боюсь, отношения у них складывались… не очень хорошие. А ты удивительно похож на Джеймса, только глаза — как у Лили. Слышал, у тебя нет ни одной их фотографии? Я попрошу сделать для тебя копию из школьного дела.

— Спасибо, сэр.

— Надеюсь, ты пойдешь по стопам отца.

— Я бы на это не рассчитывал, сэр, — вскинул подбородок, расправил плечи, старательно смотря мимо сияющих голубых глаз. — Я не хочу походить на своих отца и мать!

Директор выглядел шокированным.

— Но почему, мой мальчик?

Кулаки сжались сами собой.

— Если быть похожими на них, означает погибнуть до тридцати лет, оставив единственного ребенка сиротой, то я не хочу такой судьбы. Я слишком люблю жизнь. И ценю само понятие семьи.

— Они боролись за свою семью, за правое дело, мой мальчик.

— Знаю, сэр. Но мне-то от этого не легче.

И погибшему малышу-Гарри в том числе. И Невиллу Лонгботтому тоже. Ему даже больнее, потому как серый могильный камень не может никого узнать в принципе.

Не уверен, что это отобьет охоту называть меня Героем, но заставит задуматься.

— Ты еще слишком мал, мой мальчик, чтобы рассуждать о таких вещах. Жизнь сама расставит все по своим местам.

Ну вот, что я говорил!

В Комнате, на маленьком огоньке, довольно булькало ядовито-зеленое зелье, источая специфический резкий запах, какой описывался в книге. Захотелось довольно потереть руки.

Что там у нас на первом уровне? Дьявольские силки? А это растения….

Существует множество видов подкормки для растений, рецепты имеются в прямом доступе для школьников любых курсов. Потому что никому не придет в голову сварить их. Профессор Стебль задает рецептуру и описание нескольких из них в качестве дополнительного материала на первых лекциях, вводных, так сказать. Дьявольские силки не любит свет и сухость лишь потому, что слишком "слабые". Если их подкормить как следует, уверен, внешний слой станет крепче, и они смогут выбраться из подвала. Ну, или просто устроить какую-нибудь бучу. Пока взрослые с ней разбираются, как раз успею закончить третий том, а то в последнее время только и делаю, что бросаю тоскливые взгляды на свой заваленный рисунками столик.

А рядом, на соседнем столе лежит…. Книга, та самая, что дала мне мадам Пинс!

— Моя пре-еле-есть! — теперь я понимаю Голлума, как я его понимаю!

Но все по порядку. И первым пунктом идут растения!

Ночью жизнь в Хогварсте не замирает. Студенты ложатся спать, но ведь привидениям не нужен сон. Дежурит завхоз, изредка по темным коридорам проносятся быстрые тени летучих мышей. По углам шуршат коты, которых хозяева выпускают погулять. Не все же в башнях факультетов держать!

Поскрипывают доспехи, они живые, они — часть защиты старого замка. И по ночам они могут позволить себе не быть бездушными манекенами. Хотя бы немного.

Во сне бормочут портреты, но далеко не все из них безмятежно спят. Некоторые все еще ходят друг к другу в гости, слышится из дальнего конца коридора разудалая песня. Кажется, именно там обычно по понедельникам собирается компания нарисованных рыцарей. Они устраивают охоту, гоняют нарисованных оленей, жгут костры, трубят в рога, негромко, но внушительно. И поют старинные песни, то развеселые, как в таверне, то просят менестреля исполнить балладу о любви. И тоненький паренек перебирает пальцами струны лютни.