Брешь во времени (СИ)

========== Глава 11 ==========

Эмма кивнула и снова печально вздохнула, и Реджина щекой чувствовала её горячее дыхание.

– Да, – прошептала она, – кто-то вроде тебя.

________________________________________

Реджина резко вздохнула. Теперь лицо Эммы было достаточно близко, чтобы видеть черты, до этого неразличимые в полумраке комнаты. Она могла различить борьбу одолевающих эмоций в её глазах, что умудрялись светиться даже в темноте.

– Эмма, – мягко прошептала она, обдав блондинку тёплым дыханием. – Что мы делаем?

Сердце Эммы пустилось вскачь.

– Я не знаю, – честно призналась она, – Я… я не знаю.

Реджина зажмурилась, когда почувствовала, как пальцы Эммы переплетаются с её пальцами под одеялом, словно рука блондинки годами прокладывала себе путь к её руке, и наконец нашла. Она позволила ей коснуться себя, поворачивая руку, чтобы Эмме было удобнее соединиться с ней пальцами в том маленьком пространстве, что их разделяло.

Этот простой физический контакт показался откровением, успокоением, что предлагалось бескорыстно, без всяких условий. Голая правда этого простого прикосновения пробрала Реджину до костей, будто сам бог встряхнул её в кулаке, освободив её душу из клетки, в которой она была заточена десятилетиями.

Тёмные глаза медленно распахнулись, а дыхание вырвалось из лёгких, когда слабый намёк на улыбку тронул уголок губ Эммы. Реджина с усилием сглотнула и быстро проговорила:

– Ещё вчера мы были просто друзьями.

Улыбка Эммы стала только шире, но росла она постепенно – медленно, словно помимо её воли. Её вызвали дрожащий голос Реджины и её нежные пальцы. Итак, она улыбнулась, слегка покачав головой, лежащей на подушке.

– Думаю, мы обе знаем, что это не так, – прошептала она.

Реджина задержала взгляд, и язык во рту вдруг стал неповоротливым. – Нет?

– Мы много кем были друг для друга, – тихо ответила Эмма, – за короткий промежуток времени.

– Мм, – хмыкнула Реджина, соглашаясь, не отрывая взгляда от глаз Эммы. Она ухватилась за правду, которая всё более явно разрасталась в искрящихся глубинах глаз блондинки.

– Незнакомцами, – прошептала Эмма, – Знакомыми.

– Преградами, – мягко добавила Реджина, крепче сжимая пальцы шерифа.

Эмма засмеялась, уткнувшись в подушку, и кивнула, – Сотрудниками, – добавила она, и Реджина поджала губы почти игриво.

– Не совсем, но близко, – ответила она. Улыбка Спасителя приковала её к себе, и Реджина улыбнулась в ответ той самой искренней улыбкой, которая, Эмма знала, была поистине драгоценной редкостью.

Эмма сжала руку Реджины перед тем, как отпустила и позволила пальцам исследовать запястье женщины, двигаясь робко, но целенаправленно. Затем рука Эммы скользнула вверх по её предплечью, плечу, и легла на ключицу. Из-под покрывала виднелись лишь кончики пальцев. Удерживая взгляд Реджины, она прошептала:

– Болезненные напоминания жестокой реальности, – и Реджина почувствовала, что её взгляд начал обжигать.

– Да, – выдохнула брюнетка едва слышно. Её тело дрожало под касаниями Эммы. Реджина не знала точно, как истолковать или даже осмыслить то, что разрасталось сейчас между ними, но она пришла к выводу, что в этом нет нужды. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя такой живой, осознающей каждый вырывающийся вздох, такой сонастроенной с каждым ударом своего сердца. Она чувствовала, что существует, так остро, как не ощущала уже многие пустые годы.

Она подняла руку и нежно положила поверх руки Эммы. Теперь обе их руки лежали на её ключице, ощущая движение каждого вдоха и выдоха.

– Союзниками, – произнесла она после долгого молчания.

– Но никогда не были врагами, – торжественно закончила Эмма. – Даже когда сидели друг у друга в печёнках, даже когда не оставляли друг друга в покое яростными нападками и строя козни, и, чёрт, даже насылая проклятия. Ты когда-нибудь это чувствовала глубоко внутри?

– Чувствовала что? – спросила Реджина, – Ненависть?

– Ага.

Миллс позволила истинности слов Эммы, той реальности, что наполняла смыслом эти слова, проникнуть в неё, и от осознания этой правды сердце Реджины защемило в груди.

– Нет, – наконец честно призналась она.

– А что ты чувствовала? – спросила Эмма, и ощущая дрожь Реджины под кончиками пальцев, её сердце забилось быстрее. Они сейчас балансировали на краю чего-то такого, что ни одна не была в состоянии толком описать, и впервые в жизни Эмма этого не боялась. Она не чувствовала, что приближается к краю неведомой пропасти. Напротив, она ощущала, что находится на грани открытия чего-то, что так долго искала, возможно, сама того не осознавая.

Реджина сама не знала, почему она позволила себе быть такой уязвимой, такой открытой и беззащитной, да ещё и с женщиной, с которой она так долго боролась. Может, причиной тому была тишина её комнаты в ночи. Может, рука Эммы, которая покоилась так близко к её неспокойному сердцу. Может, темнота, в которой, кажется, проще открываться кому-то.

А может, причиной этому был тот факт, что из всего, чем они были друг для друга, самым явным и самым честным описанием было единственное слово, простое в своей сложности – судьба.

Реджина провела языком по сухим губам, не отрывая взгляда от Эммы.

– Страх, – призналась она. – Всегда был только страх, даже когда собиралась наложить на тебя проклятие.

Эмма кивнула, и её взгляд был мягким и тёплым.

– Может, иногда мы боимся именно тех вещей, в которых больше всего нуждаемся.

– Думаешь, я в тебе нуждаюсь? – спросила Реджина, и это не было сказано грубо. Не было жёстко. Это не было гневно, или обвиняюще, или насмешливо. Это прозвучало просто и тихо, честный вопрос, который повис между ними в воздухе.

Эмма на секунду закрыла глаза, слегка втягивая воздух. Тяжело раскрывать свои эмоции. Это никогда не доставляло ей особого удовольствия, да это и не было её сильной стороной. Но сейчас это казалось важным. Это казалось чем-то правильным.

– Может быть, – снова начала она, открывая глаза, чтобы снова встретить взгляд Реджины в темноте. – Может, мы нуждаемся друг в друге.

У Реджины сдавило горло и грудь, когда она осознала сказанное.

– Почему именно сейчас? – спросила она.

Эмма пожала плечами, нежно скользнув рукой к изгибу тонкой шеи Реджины.

– А почему нет? – возразила она, едва дыша.

– Мне нужно знать, – ответила Реджина, и это было правдой. Возможно, они находятся под воздействием момента; момента, который создан для романтики, но не для них, каким бы истинным ни казался. – Это из-за Эр?

Эмма надолго замолчала, осмысливая вопрос.

– Я не знаю, – наконец проговорила она. – Правда не знаю. Я думаю, что она точно раскрыла мне глаза на некоторые вещи. Но ещё я думаю, что то, что между нами, – чем бы это ни было,– нарастало уже давно. Может, мы слишком долго не могли переступить через себя, чтобы суметь разглядеть это.

– Эмма, – прошептала Реджина, – Ты ведь знаешь, что я – не она. Я больше не та милая невинная девочка. Я… я ведь действительно была тем чудовищем, которым меня считали.

Эмма почувствовала невыносимое жжение в глазах от той муки, которая сквозила в голосе женщины, когда она произнесла те слова. Блондинка придвинулась ещё на дюйм, и смогла ощущать тепло тела брюнетки, которое теперь проникало в неё. Она позволила руке скользнуть чуть повыше, и ещё выше, пока та не оказалась на щеке Реджины. Она провела большим пальцем по её подбородку, потом взяла руку брюнетки и приложила к своей щеке.

Дыхание замерло в лёгких Реджины, когда она почти благоговейно коснулась лица Эммы, и почувствовала, как рука блондинки снова легла на её щёку. Они касались друг друга нерешительно, но всё же касались, обводя кончиками пальцев черты, а когда большой палец Реджины пробежал по нижней губе Эммы, она почувствовала, как слова блондинки всколыхнули тихий воздух.

– Иногда достаточно маленькой девочки, – прошептала Эмма под прикосновением Реджины, – чтобы чудовище исчезло.