Лавка кошмаров (СИ)

Гарри подошел к бюро, раздумывая, что делать. Тревожное предчувствие предостерегало его от того, чтобы выйти из лавки; из головы не шла гротескная фигура, которую он мельком увидел у дома напротив – Гарри, сам не зная, отчего, содрогался всякий раз, когда пытался представить ее себе. Он посмотрел по сторонам, выискивая свою палочку, но, по-видимому, ее здесь не было, а искать палочку среди бесчисленных вещей в основной части лавки Гарри посчитал безнадежной затеей.

Он медленно обошел бюро и встал там, где обычно стоял Северус Снейп. Запах лавки – запах старых книг, пыли и еще чего-то, что Гарри не мог определить, – живо напомнил ему вчерашний вечер, когда Северус Снейп был так близко к нему; Гарри почудилось, что Северус и сейчас, невидимый, стоит где-то рядом. Книга с черными страницами лежала прямо перед Гарри, но он не осмелился открыть ее. Вместо этого он оглянулся на застекленную витрину, закрытую шторами – Гарри вдруг засомневался, надежна ли решетка. Потом он вспомнил слова Драко о том, что стены лавки наверняка заговорены, и его тревога немного улеглась, чтобы вспыхнуть с новой силой, когда снаружи, с улицы, донесся звук шагов. Неровный – словно идущий припадал на одну ногу – он заставил Гарри похолодеть от неизъяснимого ужаса; Гарри застыл, глядя на шторы, и вскоре услышал другой звук – как будто кто-то водил когтем по стеклу.

Гарри похолодел. Ему подумалось, что если Северус Снейп находится где-то в лавке, то сейчас он уж точно должен подойти сюда; но тот всё не появлялся, а скрежещущий звук смолк так же внезапно, как и возник. Воцарилась тишина; Гарри слышал только свое прерывистое дыхание. Наконец, не выдержав, он приблизился к стеклу, взялся за шторы и резко, чтобы не успеть испугаться, раздвинул их.

И тут же отпрянул, споткнулся о чернильницу, которую уронил неловким движением, судорожно вцепился в края бюро, будто искал в нем спасение. Лицо, бледневшее за стеклом, напоминало человеческое, но все же не было лицом человека – ведь у человека не могло быть таких глаз, горящих лихорадочной жаждой убийства, не могло быть испещренной черными прожилками кожи, таких бескровных губ, приподнятых в зверином оскале, длинных, черных зубов; у человека не могло быть столько неутолимой злобы во взгляде. Существо за стеклом не двигалось, просто смотрело на Гарри, словно стремилось вцепиться ему в лицо своими беспокойными черными глазами; а Гарри стоял, оглушенный ужасом, и не мог пошевелиться. Он узнал этот взгляд, что преследовал его прошлым вечером, что впивался ему в спину сегодня, когда он шел через Лютный: горящий, ненавидящий, безумный взгляд твари, в которой уже не осталось ничего человеческого, кроме жажды мести.

Внезапно тварь распрямилась, неуклюже пошатываясь на полусогнутых тощих ногах, а потом вновь припала к земле, напружинилась и бросилась прямо на стекло. Раздался звон, осколки посыпались на пол у самых ног Гарри, а тварь схватилась когтистыми пальцами за решетку и принялась остервенело расшатывать ее с такой силой, что Гарри понял – решетка долго не продержится. Он вытащил «скальпель», оставшийся в его куртке, понимая, насколько ненадежно его оружие, и хотел было отступить вглубь лавки, когда тварь, наконец справившись с решеткой, отбросила ее аж на противоположную сторону переулка и прыгнула на Гарри.

«Скальпель» вошел в тело чудовища на всю длину, но тварь будто и не почувствовала его; Гарри метнулся в сторону, оставив часть куртки в лапах монстра, и, налетев на бюро, опрокинул его, упав вместе с ним на пол. Тварь вновь припала к земле, готовясь к прыжку – Гарри видел, как напряглись ее тощие, неестественно длинные руки… Его взгляд упал на книгу, лежащую рядом с ним; при падении она раскрылась, алые знаки на черных страницах будто бы пульсировали, и Гарри в один миг понял, что книга раскрыта на нужной странице. Он рванулся к ней, из последних сил пнув тварь ногой, и принялся читать вслух – всё быстрее и быстрее, всё громче и громче, с каждым словом всё легче разбирая алые знаки, что прежде казались ему незнакомыми, а теперь обрели ясность.

И тварь застыла, слушая его голос.

Гарри вдруг ощутил, что полностью завладел монстром – его телом и духом, его темным, путанным, почти звериным рассудком, в котором билось, причиняя невыносимую боль, одно лишь желание – желание отомстить. Содрогаясь от отвращения и ужаса, Гарри прочел душу того, что некогда было Беллой Лестрейндж: без труда распутал клубок ее желаний, прочел ее мысли – одну за другой, изумляясь власти, которая вдруг обрушилась на него. Он узнал, как долго Беллатрикс Лестрейндж, последняя из Пожирателей Смерти, кто сохранил верность своему господину, лелеяла свою месть. Безумие ее было настолько велико, что, прознав об одержимости Нэнси Паркинсон, Беллатрикс свела с ней дружбу, дабы заразить себя чудовищной болезнью. Без раздумий она обрекла себя на страшную участь – превратилась в тварь, в которой уже не было ничего человеческого, но которая еще помнила о мести. Она выслеживала Гарри – час за часом, день за днем, отыскивая его запах в тысячах запахов, отыскивая его следы в тысячах следов, и разрывала тех, на ком чуяла запах своей жертвы – такую гибель встретили грабители на следующий день после нападения на Гарри.

А потом Гарри подчинил Беллатрикс так же легко, как закрывают прочитанную книгу, и вся тьма, вся ярость, вся слепая ненависть, что терзали это измученное, исковерканное тело, хлынули в него, заставив Гарри закричать и забиться в корчах от невыносимой боли…

– Гарри, – позвал тихий, ровный, почти ласковый голос. – Гарри, очнись.

Он медленно открыл глаза, чувствуя горечь во рту и слабость во всем теле. Его очки куда-то пропали – вероятно, потерялись, когда он бился на полу, силясь высвободиться, выплеснуть из себя грязь чужих порочных мыслей – и теперь Гарри видел лишь размытый темный силуэт, склоняющийся над ним. Черная фигура что-то протягивала ему и, судя по голосу, улыбалась.

– Взгляни, Гарри, – произнес Северус Снейп, вкладывая Гарри в руку нечто, наощупь напоминающее прямоугольник из плотного гладкого картона. – Твоя первая работа.

Гарри поднес карточку к глазам, но не смог разглядеть, что это.

– Дама пик, – подсказал голос Северуса Снейпа. – Ты обратил Беллатрикс Лестрейндж в игральную карту. На мой взгляд, очень подходящая форма.

Гарри нахмурился, понимая, что кошмар, который он пережил, не был сном, как ему думалось вначале.

– Я… обратил ее?

– Да, – подтвердил Северус Снейп. – Прекрасный дебют. Твари вроде этой – большая редкость; заинтересованные люди могут дать за нее хорошую цену.

Гарри сжал карту в пальцах и решительно разорвал ее пополам.

– Я не собираюсь ее продавать, – сказал он твердо. – Как я могу позволить, чтобы кто-то вновь выпустил эту тварь на свободу?

Северус Снейп не издал ни звука, но Гарри понял, что тот смеется.

– Я рассуждал точно так же, когда начинал служить Книге, – заметил он. – Я верил, что смогу очистить этот мир от Зла. С помощью Книги я узнал о том, что Волдеморт убьет Лили и развернет величайшую войну в истории магического мира, и без раздумий нарушил ход событий: моим первым обращенным стал сам Темный Лорд, чью новую форму я бросил в огонь, чтобы он никогда более не возродился. Тогда я не знал, что всему есть цена, а Добро и Зло – это две стороны одной монеты; что за жизнь должно платить смертью… Беллатрикс знала лишь о Пророчестве – вот почему она считала, что ты виновен в гибели Лорда, вот почему она желала отомстить тебе, не ведая, как в действительности пал Волдеморт. Теперь Беллатрикс мертва, и ты – новый служитель Книги; я понял, что Книга выбрала тебя, как только ты вошел в мою лавку – ведь ты увидел знаки там, где прочие видят лишь пустые страницы; а сегодня сумел их прочесть. Отныне ты не принадлежишь этому миру. Скоро ты поймешь, как ничтожно всё, во что ты верил прежде.

Гарри посмотрел на кусочки картона у себя в руках.

– Этого не случится, – сказал он. – Вы уничтожили Темного Лорда и спасли тысячи жизней. Я тоже буду их спасать – так же, как вы.