Daigaku-kagami (СИ)

А виноват-то во всем был не кто иной, как Кику Хонда, ученик третьего класса, у которого Яо дважды в неделю вел урок истории. И должны они были встречаться только на этих уроках, но Хонда, кажется, всерьез затеял извести Яо, потому что неотступно преследовал его, появляясь рядом в самые неожиданные моменты. Ван даже не удивился бы, окажись он однажды в его постели после вот такого же ночного кошмара.

Знаете ли вы, почему людям вообще снятся страшные сны? Давайте по возрастанию значимости. Во-первых, просто потому, что есть какой-то внешний раздражитель вроде шума дождя за окном или кота, отдавившего ногу. Во-вторых, это может быть предупреждение о болезни: все известен пример с горением заживо в кошмаре и высокой температурой в реальности. В-третьих, страшные сны могут приходить, когда организм посчитает, что вам стоит чего-то бояться сильнее, чем сейчас: как, например, падение с высокой башни поможет уберечь от нахождения слишком близко к краю или неспособность плыть в море заставит пока держаться от воды подальше. Ну а в-четвертых, и Ван почему-то склонялся именно к этому варианту в своем случае, кошмары снятся, если в реальности есть какой-то страх, с которым не справляется сознание. Ну, например, если хорошо знакомый вам парнишка с пронзительным взглядом и откровенной ненавистью в черных глазах вдруг начнет следовать за вами по пятам.

И теми способами, как пишут в справочниках, говорят в сети и, главное, как советует Ли, от этих кошмаров избавиться не получилось. Кику исчезал до того, как Ван начинал с ним разговор, при этом не отставая ни на шаг, его тень можно было заметить повсюду, и в один прекрасный момент Яо понял, что иногда эти взгляды ему просто мерещатся. А вот это, согласитесь, уже попахивало клиникой. Нервы-то не железные.

Пока он старался пить успокоительное и снотворное — иногда даже помогало, и кошмаров не было, но после пробуждения все равно оставался неприятный осадок, как будто там, на задворках сознания, страхи упорно бились за право целиком и полностью владеть Яо. Но злоупотреблять этими препаратами тоже было нельзя, а потому приходилось терпеть ночи, полные кошмаров, в каждом из которых было одно действующее лицо. Угадайте, какое.

Прозвенел будильник, и Яо, выключив его, сел, свесив ноги с кровати. Подниматься не хотелось. Голова неприятно ныла, странный привкус то ли крови, то ли сна во рту не давал сосредоточиться, а глаза слегка щипало от желания закрыться и не открываться ближайшие несколько часов — желательно при этом еще и не видеть каких-нибудь новых ужасов. Да и вообще во всем теле была непривычная тяжесть: ныли суставы, кости, казалось, готовы были вот-вот треснуть все разом, а каждое прикосновение волной нервных импульсов неприятно раздражало кожу. Но Ван чувствовал слишком большую ответственность перед детьми, не мог позволить себе пропустить хотя бы один день, поэтому, собрав волю в кулак, встал, старчески кряхтя от напряжения. Итак, план: умыться, позавтракать, одеться и постараться выскользнуть из блока так, чтобы не заметил Хонда. А желательно — и из общежития. Про то, чтобы провести без его присутствия вообще весь день и речи быть не могло.

Яо медленно двинулся в сторону ванной, включил свет, затем — воду на полную мощность. Сполоснув лицо под ледяными струями, он почувствовал себя намного лучше и, слабо улыбнувшись своему отражению в зеркале, выдавил на щетку немного пасты. Почистив зубы, Яо улыбнулся увереннее и еще раз сполоснул лицо, растирая его ладонями, чтобы стереть всяческие следы усталости. Покончив с умыванием, он стянул с волос резинку и распустил косичку, которую заплетал на ночь, чтобы волосы не путались. Взял расческу, провел несколько раз по слегка завившимся с ночи гладким прядям, приводя голову в порядок, и завязал низкий хвост, убрав с лица почти все непослушные волоски, кроме самых коротких, зная, что все равно растреплются.

Чувствуя себя гораздо более свежим и готовым к великим делам, Ван направился в кухню. Времени, конечно, было не так много, но если он что-то и любил больше истории, так это готовить. И, в отличие от некоторых, не только любил, но и умел. Быстрая каша на воде с добавлением сахара, орешков и изюма на двоих была готова буквально за несколько минут. Поставив блюдо немного остыть, Яо заварил зеленый чай и достал булочки из холодильника, чтобы немного подогреть. Есть он сел, лишь когда весь завтрак был готов, и вполне себе неплохо с ним управился. Настроение после приема пищи заметно подросло, и теперь, когда оставалось только одеться, Ван что-то едва уловимо мурлыкал себе под нос, приводя кухню в порядок.

Одежду он тоже долго не выбирал: все еще было довольно прохладно, так что нужно было одеться потеплее. Под низ — майку, поверх нее — белоснежную свежую рубашку, а на нее — тонкий, но очень теплый пуловер кремового цвета, не забыть про носки и плотные брюки — к урокам готов. Осталось собрать сумку: тетради с проверенными таблицами второго «Б» класса, собственные записи для сегодняшних уроков, письменные принадлежности, ключи, телефон. В коридоре Яо накинул теплое пальто, замотался шарфом плотнее, чтобы не простудиться, взял перчатки с тумбы и перекинул сумку через плечо. Вздохнув, он вышел прочь из блока, тут же сталкиваясь с черными глазами, настойчиво сверлящими в нем дыру.

Хорошее настроение, подобно спирту на открытом воздухе, поспешно улетучивалось, руки невольно задрожали, и попасть ключом в замочную скважину с первого раза не получилось. И со второго. Чертыхнувшись, Яо выронил злосчастные ключи, слишком резко за ними нагнулся, так что разболелась спина, и снова попытался закрыть за собой, прямо-таки физически ощущая на себе злую усмешку Кику. Собравшись с силами, он все же запер дверь и, резко развернувшись, быстро зашагал к выходу. Кику за ним, конечно, не пошел, Яо знал, что он здесь как бы и не его ждет, а своего друга или парня, или кем там ему приходился Геракл, но вот его насмешливый взгляд еще долго преследовал Вана.

В школе, благо, получилось сразу отвлечься уроком: со вторым классом они проходили Средние века в странах Дальнего Востока, а уж про родной Китай и не такую далекую Японию он мог говорить часами, забывая совершенно обо всем на свете. Но на перемене кошмар снова напомнил о себе, сверкая глазами из гущи толпы, в которой вряд ли был на самом деле. Ван быстро дошел до учительской, чтобы положить один журнал и взять второй, но в дверях столкнулся с Тино. С ним они довольно неплохо поладили за то время, что Яо работал в «Кагами», поэтому он дружелюбно поприветствовал Вэйнэмёйнена, пропуская мимо.

— Доброе утро, ару, — улыбнулся он.

— Доброе, — ответил Тино. — Правда, по тебе и не скажешь, — на лице появилась тень заботы, так что он, вместо того, чтобы покинуть учительскую, вернулся туда вместе с Яо. — Что-то случилось?

— Все в порядке, ару, не беспокойся, — отмахнулся Ван. — Просто спина разболелась, но Ли уже дал мне мазь.

— Хорошо, — не веря ни единому слову, кивнул Тино. — Если передумаешь, всегда можешь рассказать мне, — с улыбкой в теплых глазах, он покинул помещение, оставляя Яо в одиночестве.

Мог ли он действительно рассказать все Тино? Опустить саму абсурдность того, что он, вроде как, зрелый человек, бегал от ребенка и потерял сон и разум из-за того, что тот его якобы преследовал, рассказать об этом, не постеснявшись и жутких снов, в которых этот самый ученик уж слишком часто целовал его… Но ведь его тревоги на этом к концу даже не приближались. И в глубине души Яо понимал, что пока не разрешит ту, далекую проблему, не сможет избавиться от давления Кику. Но как ее решить, если Хонда скрывается не хуже любого ниндзя? Рассказать кому-то третьему, чтобы просто выслушал, не посмеявшись, дал какой-нибудь совет, хоть и самый безумный, разделил эти воспоминания, которые не отпускают ни на секунду? Но ведь это значит — раскрыть не самые приятные свои поступки, показать, что не всегда он был таким умным, как сейчас, дать повод думать о своей несостоятельности. Даже друг, узнав что-то такое, вполне мог свести общение на нет. Так стоило ли рисковать?