Узы крови (СИ)

Раскаты грома еще долго бушевали под вечными сводами древнего строения. Но им мало кто внемлет. Все находившиеся внутри с благоговением глядели на медленно поднявшегося Льва, чья побаливающая спина не позволила своему хозяину принять участие в миссии отряда самоубийц. Встретиться с отцом, всадить ему кинжал в горло, ощутить кружащий голову аромат крови противника. Именно этим ему нужно сейчас заниматься, а не бесполезной тратой времени. Лерия в первый раз посмотрела на него с некоторым упованием. С одним из сильнейших воинов они будут в безопасности.

Это вернуло утраченные ранее силы. Теперь принц вновь почувствовал, что настал момент истины. Если он выведет всю эту братию отсюда, то, возможно, завоюет доверие девушки. После того, что между ними произошло не так давно, просто нельзя отрицать факт какого-то сближения. Он пытался закрыться в себе, пытался утолить жажду в борделях и трактирах, но все это не идет в расчет с другим чувством, более царственным и глубоким. Кавалькада сумасбродов тем временем скрывалась в зарослях кустарника, не издавая ни звука.

Лошадей пришлось оставить на попечение Западного генерала, теперь это его головная боль, им же нужна полнейшая тишина, элемент неожиданности. Припав к земле, Лев тщательно прислушивался к веселым песням полупьяных солдат. Они даже не подозревали, что их ждет. Фамильный клинок покоился в руках, ожидая того момента, когда ему представится возможность пронзить сердце короля. Не так долго осталось. Подползший на локтях мужчина замер в нерешительности, после чего все же соизволил приблизиться к главному командиру небольшого войска.

Заплывшие глаза и опухшие веки причиняли некоторый дискомфорт их владельцу, но он ненавидел каких-либо намеков на свой преклонный возраст, посему не смел жаловаться на недосып. Изборожденное морщинами и многочисленными рубцами лицо с гладко выбритыми щеками и седыми усами под раздувающимися ноздрями наблюдало за действиями сонных разведчиков. Он заметил двоих старых друзей, однако неподвижные глаза стального оттенка рассматривали их с позиции врагов. Отныне у него новая цель в жизни. Прошлая война – ничто в сравнении с этой.

– Вы готовы, сир Дилан? – вопрошал великий генерал, втайне надеясь получить отказ. Чересчур опасное задание для ветерана, он может не справиться и погибнуть. А терять таких ценных людей было бы большой глупостью для и без того мизерного войска мятежников. – Еще не поздно отказаться, я все пойму.

– Отказаться от удовольствия лицезреть рожи этих ублюдков, когда я буду медленно поджаривать их на огне, как свиней? Когда-то давно мы с твоим отцом проделали тоже самое в одной битве. Это забавно, если взять во внимание тот факт, что сейчас я пойду против него. Ты можешь не называть меня преданной собакой, но никто еще не осмелился называть меня беспомощным старикашкой!

Черный жеребец, полностью слившийся с кромешным мраком вокруг, с диким ревом ворвался в окружение врагов. Его наездник неумолимо хлестал животное по бокам при помощи окровавленных золотистых шпор. В руке мужчины находился меч, коим он расчищал себе дорогу, а вспыхнувшая ветка преследовала его по пятам, в свою очередь, уничтожая все живое вокруг. Палатки, листва, одежда – все было охвачено красно-желтым пламенем. Моментально протрезвевшие солдаты не успели опомниться после пережитого потрясения, как на них пошла черная волна сверкающих во тьме кинжалов.

Двадцать человек, при умелом использовании, могут принести гораздо больше пользы, чем легион хорошо вооруженных гвардейцев. Так произошло и на сей раз: умелые воины, бывшие разбойники и грабители, нанесли сокрушительное поражение замешкавшимся рыцарям. Их душераздирающие крики разносились по всей территории. Охваченная огнем плоть вздувалась и лопалась под раскаленными доспехами.

Кровь обагрила белые палатки. Груды поваленных друг на друга тел представляли собой ужасное зрелище. Все лошади, до этого находившиеся в лагере, взвились на дыбы и, вырвавшись на свободу, принялись насмерть затаптывать всех преграждавших дорогу. Скрежет металла о металл, пронзительные вопли, отборные ругательства и отсеченные конечности – вечные спутники кровавых побоищ. Книги навсегда запомнят этот великий разгром не менее легендарного Победителя Драконов. Множество бойцов покинули место разыгравшейся трагедии, невзирая на приказы лорда-командующего, который орудовал секирой, пытаясь добраться до увиденного им ранее Ланнистера.

Его старания не увенчались успехом: сбежавший конь едва не сбил его с ног, предварительно отбросив на огромное расстояние. Битва разворачивалась в противоположной стороне от скрытой в тени лесов дороге, по которой мчались полсотни всадников. Элайджа жадно ловил доносившиеся до ушей звуки, борясь с непреодолимым желанием резко развернуть мустанга и помчаться на помощь братьям. Мимолетные порывы ярости гасли под давлением ноющей боли в области спины, возрастающей из-за бешеного галопа.

Хоген ловко повалил оппонента на спину, предварительно вцепившись острыми клыками в оголенную шею. Разорванная артерия буквально выплюнула на псиную морду нескончаемые красные потоки. Он защитил хозяина от внезапного нападения и неотступно следовал за ним по пятам, помогая добить изнывающие, копошащиеся в грязи бренные останки. Большинство дезертировало в самом начале, а остальные прилагали колоссальные усилия, чтобы собраться воедино и дать достойный отпор. Впрочем, Никлауса мало волновали тщетные попытки врагов реорганизоваться. Его охватила лихорадочная дрожь.

Жадно пожиравшее листву пламя, сотни проклятий от агонизирующих солдат, разорванные, обуглившиеся тела – все это отошло на второй план. Спину прожигал ненавистный взгляд серо-голубых глаз с проблесками золотой рамы. Рот кронпринца искривило жалкое подобие улыбки. Теперь зрелище превратилось в один сплошной белый шум с замедленными действиями. Сплошной фон на холсте, ничем не примечательный пейзаж. Аккуратно, продумывая каждый шаг, первородный начал разворачиваться всем корпусом. Их глаза встретились. Вот он, момент истины.

Два месяца позорного скитания по самым отвратительным местам страны, и все это ради самозабвенной мести. Майкл не сильно изменился, лишь немного постарел. Возможно, это следствие бессонных ночей, наполненных увлекательной игрой в догонялки с собственными сыновьями. Какая ирония, такой могущественный человек, чья неоспоримая мощь могла побороть десятерых, замер на месте.

Клаусу очень хотелось воспринимать это как знак своей победы, однако, на самом деле, трясущиеся руки выдавали гнездящийся глубоко внутри страх. Финн все это время не сводил хищного взора с двух представителей противоборствующих сторон. У него был свой коварный план: в решающий миг напасть на беззащитного Никлауса и тем самым существенно облегчить задачу отцу. Но он не учел иного персонажа завершающего акта во всем этом трагикомическом фарсе.

– Как забавно, – промурлыкал Кол, при этом усиленно вытирая с липких волос чужую кровь. Он знал, что его помощь пригодится старшему брату, ради чего стремительно расправился со всевозможными поползновениями на собственную жизнь и поспешил к месту всеобщего семейного сбора, неподалеку от бывшего лагеря, около крутого склона. – Мы торчим здесь, пока папенькин сынок осуществляет блестящий план по восхождению на престол.

– Замолчи, Колемон! – рявкнул голос с привычными металлическими нотками. Правитель Беленора внимательно следил за отступлением младшего сына, ставшего около брата, бок о бок. По всей видимости, они гораздо ближе друг к другу, чем казалось изначально. – У Финна есть мужество, которое тебе и не снилось.

– Что бы ты о нас не думал, папа, – прославленный генерал сделал сильный акцент на последнем слове, не переставая терять бдительности и самообладания. – Убийство собственных детей – это немного жестоко, тебе не кажется?

– Я сожалею только о том, что не перебил вас всех, когда вы принесли тело Хенрика в замок, - оба сына одарила его презрительной усмешкой, граничащей с омерзением. Следовало и раньше догадаться о нездоровом уме этого чудовища, а не ждать у моря погоды в надежде на благоприятный исход. – Но все это так смехотворно. Ты не меняешься, Клаус. Столько месяцев мне приходилось выслушивать все эти доносы на вас, лицезреть несчастных, которых вы пытали, лишили крова или чью семью вы зарезали. Я чувствовал боль каждого из них. Даже Элайджа, с его претензиями на благородство, ничуть не лучше вас двоих. Нужно смириться с тем фактом, что вы все – сущее проклятие, растянувшееся на слишком долгое время. Хотите просить о пощаде? Просите. Но вы зря потратите драгоценные секунды. К тому же, дорогой сын, у тебя есть кое-что, что принадлежит мне.