Мальчик нарасхват (СИ)

- Вот видишь. Поэтому хватит уже паясничать и принимайся за готовку. Ты ведь тоже голоден?

- Как раз нет, - попытался возразить гость, но я перебил его:

- Ну вот! А оставить меня на голодную смерть как-то не по-дружески, не находишь?

Отстранившись, Лапин пробурчал себе под нос нечто нечленораздельное. Размышляя, он почесал затылок, сомневаясь. Затем сощурился, словно подсчитывая что-то в уме. После подбородок долго тер, хмурясь. И только после этих махинаций он все же согласился со мной, здраво рассудив, что сегодняшнюю еду надо будет есть и завтра. А быть может, еще и послезавтра.

Минут на десять друг пропал. Вернулся он уже в другой одежде (пришлось одолжить свою) и без очков. В глазах блестел решительный огонек.

Потушив к этому времени фитиль сигареты, я грустно вздохнул, потому что она была последней. Восседая на табурете, закинув ногу на ногу, потер рукой предплечье, стараясь согреться. Ерзая на стуле, недовольно поморщился.

- Окно закрой. Холодно.

- А самому сложно?

- Тебе ближе.

Кисло взглянув на меня, Матвей окно все же закрыл. Одернув занавеску, пробухтел, что ее неплохо было бы уже постирать. Я проигнорировал его ворчание, со скучающим видом гоняя крошки по столу.

Между тем Лапин, не переставая что-то бормотать себе под нос, заглянул в холодильник. На минуту или две повисла тяжелая тишина, а затем с силой хлопнула дверца. Холодильник обиженно замолчал, прекратив тихо жужжать, а я поднял глаза, с немым вопросом уставившись на едва не бурлящего от злости друга. Резко повернувшись, он взмахнул руками, показывая, насколько раздражен.

- Ты издеваешься, что ли?

- А что не так? – хмуро вздохнул я, и без того понимая испортившийся настрой мужика.

- Я из чего тебе ужин забабахать должен? Из одного тухлого яйца, сливочного масла и редьки?

- Редьку не надо, она уже там полгода лежит.

Некоторое время Лапин сверлил меня совсем не дружелюбным взглядом, явно борясь с желанием прикончить. Я зевнул, положив голову на стол и закрыв глаза. И без того тошно. Чувствуя, что еще немного и друг точно взвоет, попытался его приободрить:

- Ну сделай уже хотя бы что-нибудь. Ты же отлично готовишь.

- Из этого?

- Ну поройся еще где-нибудь, раз это не нравится. Против я, что ли? В морозилку глянь, может, там что есть.

- Угу, вот и жри свой лед, - буркнул вконец доведенный Матвей, а я снова сделал вид, что не услышал его.

Настроение «личной кухарки» заметно улучшилось, когда в морозилке обнаружилась куриная грудка и полупустая пачка с пельменями. Лапин так же нашел где-то еще несколько забытых картофелин в пакете, но их пришлось выкинуть, так как они были испорчены.

Смотря на мельтешившую перед глазами спину, я от нечего делать подал голос:

- Где шлялся?

Лапин опешил, удивленно оглянувшись через плечо.

- С каких пор ты стал интересоваться подобным?

- С тех самых пор, как мне начало казаться, что ты малость загостился у меня.

Былобрысый прищурился, лукаво улыбнувшись. Вновь отвернувшись, он с завидным легкомыслием ответил:

- Подумаешь! У меня, между прочим, трудная жизненная ситуация.

- А у меня тут не гостиница. А если и гостиница, - перебил я открывшего было рот Лапина, - то ты вконец оборзел, раз не платишь.

- Да ладно тебе! Вон малец тусуется у тебя за просто так, чего к нему ты не цепляешься?

- Не твое дело, - огрызнулся я, невольно посмотрев в сторону дверного проема, откуда был виден сидящий в кресле пацан.

От Матвея этот жест не укрылся, несмотря на то, что он стоял ко мне спиной. Развернувшись, я встретился с внимательным взглядом друга. Выдохнув в сторону, с недовольством произнес:

- Извини. Состояние дерьмовое.

Лапин согласно кивнул.

- Хамло ты все же, Зыкин.

- Я же извинился!

- Все равно хамло.

- Выгоню к черту.

- Ладно тебе, на правду не обижаются.

- Белобрысый!

- Все-все! Молчу.

- Вот и молчи, - буркнул, слушая громкое сопение мужчины.

Минут через десять мне надоело сердиться. Снова затосковав, принялся наблюдать, как Матвей уверенно орудует на моей кухне. Чихнул. Поблагодарив гостя за его учтивое «микробами не разбрасывайся», встал, чтобы размяться. Ближайшие полчаса еды не предвидится точно, а когда я ничего не делаю, чувство голода кажется еще сильнее.

Почесав чисто выбритый подбородок, вышел в зал. С некоторым неудовлетворением отметив, что пацан уже который час сидит на одном месте и, похоже, даже не шевелится, плюхнулся на диван. Нет, насчет оцепенения сожителя я ошибся: стоило мне опустить свой зад неподалеку от кислолицего, он принялся неуютно ежиться. Тоже замерз?

Случайно поймав его взгляд, я задал ему этот вопрос. Ответом мне послужило яростное мотание головой. Чего же он тогда ноги задрал? Чувствую же, что по полу сквозняк гуляет. Но и все окна закрывать не вариант, потому как духота едва ли не хуже, чем холод.

Телевизионная программа не была безумно интересной, но снова идти за компьютер мне не хотелось в кои-то веки. Верный признак того, что со мной не все нормально. Обычно стул в спальне не успевает остывать: сижу на нем при любом удобном случае в свободную минутку.

Через некоторое время поймал себя на том, что, нет-нет, но все же невольно взгляну на пацана. Несмотря на то, что мне удалось успокоиться и даже увериться в том, что последний остается в неведении, глупые опасения все же штурмовали мое сознание.

Я несколько обрадовался, когда Матвей, выглянув из кухни, оповестил нас, что еда готова. Дело было не только в чувстве, что еще пять минут – и я точно окочурюсь от голода, сколько от неприятной напряженной атмосферы. Конечно, я старался не показывать, что мне неуютно, в отличие от сожителя, но воздух между нами, казалось, можно резать ножом.

- Эм… Что это?

Медленно перевел я взгляд со своей тарелки на довольного Матвея. Тот, едва не раздуваясь от гордости, вскинул подбородок.

- Похлебка по-Матвеевски!

- Чего? - прищурившись, снова опустил глаза в тарелку, со странным чувством посмотрев на всплывшую пельмешку и кусочек курицы. Пацан рядом тихо вздохнул, первый берясь за ложку.

- «Чего-чего»… Ничего! – передразнил Лапин. – Что было, из того и сварганил. Вон, бери пример с Артема. Тоже ешь давай.

- Да его сейчас вырвет, - возмущенно указал подбородком на зеленое лицо пацана. Лапин нахмурился.

- Я корячился здесь целый час не для того, чтобы это услышать. Если так уж не нравится, можешь вылить в унитаз, он-то, надеюсь, оценит.

Матвей демонстративно сник, вяло черпая жирный бульон из своей порции. Я замялся.

- Да ладно… Ну извини-извини. Погорячился. И пошутил я, что пацана вырвет… Он всегда так выглядит.

На сей раз сделав вид, что не заметил выразительного взгляда сожителя, обреченно выдохнул, сжимая ложку в руках. Нечто подобное я испытываю каждый раз, когда пробую собственные блюда. Матвей выжидающе на меня глазел.

Несколько секунд смакуя пельмень, я оценивающе повел бровями. Затем, стараясь не смотреть на друга, произнес:

- А это… лучше, чем я думал… В общем, есть можно. Приятного аппетита.

- Приятного, - просиял Матвей, воспряв духом и с удовольствием хлебая свою похлебку.

***

Лег спать поздно. Пока я мог это себе позволить, потому как до конца больничного осталось еще несколько дней. Перед тем, как пойти в спальню, занял ванну на добрые полтора часа, а вышел оттуда уже глубокой ночью.

Очень долго отмокал в теплой приятной воде, прикрыв глаза и стараясь ни о чем не думать. Не думать, разумеется, не получалось, но мысли текли плавно, ни одна из них не заставляла заострять внимание на ней.

Поняв, что начинаю засыпать, помылся и вышел-таки, перед этим насухо вытеревшись и обмотав полотенце вокруг бедер.

Лапин, когда я распаренный и довольный вышел из ванной комнаты, видел уже десятый сон. Это было понятно по его громкому храпу, от которого закладывало уши.