Узы крови (СИ)

Боевой молот, украшенный многочисленными вмятинами, содержащий на отполированной до блеска поверхности пятна засохшей крови, покоился у своего хозяина за спиной. Два плотных кожаных ремешка намертво прикрепляли смертельное орудие к мощному, мускулистому телу. Спустя несколько часов верный сторонник дома Львов указал спутнику дальнейшую дорогу, ведущую к первоначальной цели. Собираясь покинуть не особо полюбившуюся компанию, мужчина резко остановился, дабы детальнее разглядеть проскользнувшую в заросли кустарника тень. Животное или человек – неважно. Слишком опасно находиться в подобных местах, кишащих разбойниками и подосланными убийцами. Если он все это время сопровождал сбежавшего от стражников преступника, то можно смело прощаться с жизнью.

Недоверчиво поглядев на мирно сидящего в седле юношу, ветеран знаменитой войны решил более не подвергать себя такому риску. Одарив безумца скудными словами прощания, наездник вновь развернул норовистого жеребца в другую сторону, пока сильный удар не повалил его на песок. Испуганный конь взвился на дыбы, замахал мощными копытами, после чего скрылся во тьме. Кровь сочилась из рассеченной брови, затекала в глаза, мешала ориентироваться в пространстве. Он не понял, кто на него напал, однако пытался воззвать к доселе молчавшему юноше.

– Обожаю запах крови по ночам, – после продолжительного вздоха заявил голос, доносящийся с совершенно противоположной стороны от раненного. Или медленно теряющему сознание воину так показалось. – Знаешь, это расслабляет. Ты чувствуешь прилив неимоверной энергии.

– О Господи, ты когда-нибудь носил ремешки для оружия? Они какие-то странные, будто меня ужали. И зачем такие делать? Молот ведь огромный, – высвободившись из сжимающих оков, один из убийц поставил боевой молот основной частью вниз. Острый шип плавно погрузился в песок, позволяя своему владельцу облокотиться на деревянную рукоять. Вальяжная поза вызывала нескрываемое раздражение второго разбойника.

– Не знаю, что и сказать, приятель, – сердито пробурчал скрытый в тени мужчина. Его окровавленный клинок находился в нескольких сантиметрах от распростертого на земле тела изнывающего от боли солдата, которое все еще пыталось предпринять попытку уползти от окруживших его палачей.

– О нет, Джером, только не говори, что я тот парень? Тот парень, который никак не может заткнуться. Боже, я ненавижу этого парня, – скороговоркой проговорил явно обиженный юноша, а затем со всей силы обрушил шипастый молот на спину врага. Раздался характерный звук дробящихся костей, перемешивающийся с отчаянными криками. Стая мрачных спутников ночи моментально взвилась в небо с громким карканьем. Кровавые пятна забрызгали лицо стоявшего неподалеку наблюдателя.

– Надеюсь, ты удовлетворил свою жажду, в противном случае я отказываюсь вести тебя дальше, – проведя рукой по взлохмаченным, слегка спутанным коричневатым волосам, верный друг безжалостного мучителя опустился на колени перед трупом, стараясь нащупать какие-либо важные письма, ценные монеты или пригодное для боя оружие. – Роланд будет доволен. А теперь пойдем, у нас мало времени.

– Ой, да брось, Джер, я тебя не узнаю. Меня не было всего неделю, а ты вдруг стал скучным и правильным ублюдком. Что произошло? Это он на тебя так повлиял? Не слушай его, друг мой. Представь, что его голос – белый шум. Так я игнорировал моих братьев. Когда я рос, у меня их была целая куча, и все они болтали без умолку.

Тяжело вздохнув, Джером оттолкнул перегородившего путь собеседника, направляясь в совершенно противоположную от замка сторону. Гораздо позже он вернулся с источником света в одной руке и давно запряженной белой кобылой в другой. Разгоревшийся факел осветил небольшое пространство вокруг. Если бы он несколько лет назад не дал клятву подчиняться Вильгельму, то избавил бы себя от подобного общества. Их отношения портились из-за совершеннейшего безумства последнего, поскольку пережитая в детстве травма не позволяла вернуться к привычному образу жизни. Осуждающий взгляд глубоко посаженных карих глаз придавал красивому лицу с правильными чертами некоторую серьезность, обычно несвойственную такому человеку.

Вечно широкая улыбка являла доселе скрытые ямочки в уголках рта. Небритые щеки покрылись темноватыми волосками, а над верхней губой явственно виднелась легкая полоска недавно сбритых усов. Неопрятный вид Грандинсона, тем не менее, мало кого волновал. Полное отсутствие доспехов восполнялось наличием измятой белой рубашки, оголяющей шею. Поверх основной одежды был накинут черный плащ, когда-то снятый с плеч жестоко убитого лорда. Вильгельм внимательно следил за тем, как его единственный последователь взобрался на кобылу и аккуратно ударил ее по ребрам.

– А я все ожидаю, когда ты предложишь его похоронить, – наигранно-сочувствующим тоном вопрошал изгнанник, при этом толкая убитого ранее солдата в спину. Джером предпочел оставить столь абсурдное замечание без ответа. Спустя несколько секунд беловатый силуэт нагнал вороной жеребец с говорливым всадником.

Если бы они сами не были разбойниками и не имели при себе хорошего оружия, то на яростные восклицания Вильгельма давно явилась бы половина леса. Сегодняшний день принес с собой одно сплошное разочарование. Никакой добычи, совершенно. Последнее время вокруг слоняются бесполезные старики или бедняки, от которых толку еще меньше. Вдали виднелось скудное очертание одинокой полуразрушенной башни с развалившимися зубцами. Когда-то давно процветающий род сторонников Таргариенов обитал в этом дворце с многочисленными слугами и кладовыми для золота. Но всему рано или поздно приходит конец. Многовековые династии, увы, не являются исключением из устоявшегося правила. Война обратила все в пепел, без единой надежды на воссоздание давно утерянного.

Теперь это поместье, некогда принимавшее самого короля, являлось обычным пристанищем для разного рода сброда, недостойного даже думать о самом короле. Поистине забавное стечение обстоятельств. Двое спутников пересекли береговую линию, углубляясь в густую поросль лесов, чтобы добраться до приюта кратчайшей дорогой, змеящейся под копытами. Грандинсон изредка позволял себе отвечать на нескончаемый поток слов. В сущности, Вильгельму не требовался собеседник для повествования о своих изощрённых фантазиях. Но сын покойного лорда отчаянно жаждал достигнуть так называемое логово, где вершилась судьба множества жалких представителей рода человеческого. Аристократы, бродяги, насильники, преступники – все эти люди пали жертвами безбожных пыток.

Они кричали, молили о пощаде, угрожали расправой, но это не спасало их от мучительной смерти. Тяжелый боевой молот беспощадно опускался на грудную клетку, дробя кости. Шип вонзался в истошно вопящую плоть с таким извращенным наслаждением, словно от этого зависела его жизнь. Скольких невинных жертв приходилось выбрасывать в бушующее от чужих страданий море. Джером устал от всех этих ужасов, устал наблюдать за тем, как его близкий друг лишается рассудка под влиянием ядовитых речей их общего наставника. Роланд жаждет выжечь последние остатки человечности из сердца молодого наследника Штормовых Земель. Выживший сын знаменитого Бернарда Баратеона, убитого королем Запада в трехлетней войне, пережил в детстве страшную трагедию. После этого он перестал чувствовать милосердие по отношению к кому-либо другому.

Дядя по материнской линии пользовался этим фактом, превращая жизнерадостного юношу в умалишенного монстра. Тяжелые воспоминания всех лишений омрачили лицо сообщника всех преступлений. На душе, по мере приближения к утонувшему во тьме замку, становилось все тяжелее и тяжелее. Скоро он не выдержит и сбежит отсюда. Каменные стены хранили на себе неизгладимые следы горя и страданий. Печальная арка выделялась на фоне всеобщего угнетающего пейзажа. Позади виднелась полная луна, искаженная всепоглощающей ненавистью. Здесь нельзя оставаться, нужно найти способ помочь заблудшей душе того, кто когда-то носил в своем гербе черного оленя с ветвистыми рогами. Великий дом потерпел не менее великий крах, однако пока один его представитель еще жив, борьбу невозможно считать проигранной. Если понадобится, то они соберут огромную армию под знаменами Баратеонов. Нужно лишь избавиться от расчетливого Коннингтона.