Тропой испытаний

Блейзер схватил меня за ворот рубашки и приподнял со стула.

— Где они? — прошипел он. — Где деньги, которые ты украл у меня?

— У меня их отняли, — соврал я. — Мне подумалось, это вы.

— Отняли?

— Двое… С винтовками. Забрали бабки и велели проваливать… Сказали, увидят в городе или где-нибудь тут рядом — открутят голову.

— Ты что, думаешь, я поверю твоей туфте?

Блейзер произнес это таким тоном, что я даже сначала испугался. По-настоящему. Но у меня все-таки хватило ума понять: как только они получат деньги, тут же прикончат меня. Зачем им живой свидетель и лишние проблемы?

— Разве не вы их послали? — с удивлением спросил я. — Они забрали все. Деньги, револьверы, лошадь… Вычистили как миленького!

— Сынок, ты врешь и надеешься выкрутиться, — подозрительно тихим голосом произнес Блейзер. — Этот номер не пройдет. Значит так: либо ты сам скажешь, где деньги, либо мы из тебя выколотим признание.

— Послушайте, да с чего мне…

Дальше слова застряли в горле. Скорее, залились кровью, так как он врезал мне прямо в зубы. Я слетел со стула… Потом Уэкер схватил меня сзади за руки и держал, пока судья неторопливо продолжал обрабатывать меня со всех сторон — локтем в живот, коленом в подбородок, кулаком по лицу, ногой в пах…

Они оставили меня лежать в крови на полу. Один из них подбросил дров в печку.

— Холодает, — заметил он.

А Уэкер еще раз шарахнул меня ногой по ребрам.

— Давай, давай, не тяни, парень. У нас впереди целая ночь.

— Может, вся весна, — прошелестел я окровавленными губами.

Блейзер нахмурился.

— Это уж точно. У нас вся весна, парень. Будем бить тебя, пока не скажешь, так что лучше пожалей себя. Выкладывай, да поскорее.

Он явно не понял меня и, похоже, не представлял себе, что может произойти здесь в горах. Внизу, в городе, днем уже тепло, цветы, почки на деревьях и все такое прочее, а здесь не так, все совсем иначе.

— Пожалуй, кофеек бы нам не помешал, — решил судья. — Где тут у тебя кофе?

— Я взял его, когда уходил. Его и оставалось-то совсем ничего.

— У меня есть немного, — откликнулся один из них, открывая дверь, чтобы сходить за ним.

В хижину ворвался порыв ветра. Со снегом!

— Ты смотри, снег, — изумленно заметил Блейзер.

Боль медленно разливалась по всему телу. Уж не сломали ли мне ребра? Я попробовал сесть, но потом передумал. Лучше лежать. В голове потихоньку прояснялось, а внутри, внутри закипала злость. Ярость против всех этих подонков. К тому же этот Уэкер, гад из гадов, просто двинул ногой и врезал мне прямо по лицу. Хорошо еще, я инстинктивно отдернулся назад, так что ребристая подошва его сапога всего лишь содрала мне кожу со щеки.

— Не дергайся, парень. Отдай деньги, и мы оставим тебя в покое. Не скажешь, будем продолжать бить. Ох и длинная тебя ждет ночь!

— Очень длинная, — пробормотал я разбитыми губами. — Может, самая длинная в вашей жизни.

Тот, который возился с дровами у печки, полуобернулся, внимательно посмотрел на меня.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он.

— Послушайте ветер, — ответил я.

Блейзер бросил на меня подозрительный взгляд.

— Ветер? Ну и что ветер?

— Снег. Много снега. Если в это время здесь застрять, значит, отсюда не выбраться недель шесть, а то и все восемь. Со мной такое уже случалось. Надеюсь, ребятки, вы захватили с собой достаточно жратвы? Или жирных лошадей. Вам это точно понадобится.

Тот у печки перевел взгляд на Блейзера.

— Это так?

— Он врет. Сейчас весна. — И все-таки в его голосе слышалось сомнение. — Уже апрель.

— Кое-кому не удавалось выбраться отсюда и до июня. — Я даже заулыбался. — Надеюсь, вы успели попрощаться со своими бабенками?

Уэкер шарахнул меня по губам.

— Заткнись, гнида!

Я минутку помолчал, но затем вроде бы как продолжил:

— Пару лет назад один тут пошел в горы с охотниками. В конце весны вернулся. Толстый такой, цветущий. Но один. А где же остальные? Народ поинтересовался и выяснил: он их всех убил и съел. Отсюда и название — «Плато людоедов», вы что, не знали?

— Да, я слыхал об этом, — подтвердил Уэкер. — Было такое, это точно.

— Вам крупно повезло, парни, что у вас есть Блейзер. Он такой здоровый, толстый. Он…

Судья с размаху ударил меня. Затем встал и наступил на мои пальцы, потом шарахнул ногой в живот и, приподняв за ворот рубашки, прорычал:

— Где деньги?

— Отняли… А отца-то убили, наверное, вы.

Блейзер отшатнулся, будто ужаленный. Но тут же злобно саданул меня по ребрам. Я замычал от боли, а он со всей силы врезал мне по почкам. Раза три-четыре подряд.

Лежа на полу лицом вниз, я чувствовал, как холодный воздух ползет через щели. И боль, жуткую боль во всем теле. Раньше так мне никогда не доставалось.

— Пожалуй, надо бы завести лошадей, — озабоченно сказал один из них. — Ветер-то холодноватый.

— Вот и займись ими, — раздраженно огрызнулся Блейзер. — Уедем с утра пораньше.

Я рассмеялся. С трудом, конечно, но рассмеялся.

Они отошли, а я остался лежать. У них оказались только две кружки, поэтому кофе пришлось пить по очереди. От резкого порыва ветра дверь вдруг с шумом открылась и захлопнулась.

— Судья, а может, он говорит правду? — заволновался тот, который ходил завести лошадей. — Лошади у него там в сарае нет.

— Лошадь они у меня тоже забрали, — подтвердил я.

— Да врет он все! — раздраженно буркнул Уэкер. — Настанет утро, найдем и лошадь, и деньги.

— К утру вас всех так занесет, что недель шесть — восемь вам отсюда не выбраться. И даже не мечтайте кого-нибудь подстрелить. В это время года здесь…

— К утру мы либо получим свои деньги, либо сделаем из тебя кашу, — перебил меня судья. — Все только начинается. Хочешь остаться живым, говори, где деньги.

Мои глаза распухли, остались только узенькие щелочки, голова раскалывалась от боли, вместо рук только две распухшие культяшки. И все равно лучше терпеть и не говорить им ничего. Пока я молчу, остается хоть какой-то шанс. Крошечный, но все-таки шанс.

Внезапно Уэкер со всех сил ударил меня по почкам. Боль, какая же пронзительная боль! А Блейзер тут же добавил ногой по лицу.

— Вы все сдохнете здесь, — чуть отдышавшись, проговорил я. С трудом, но проговорил. — Проходы скоро закроются. Отсюда уже не выбраться.

— А если он не врет? — взвился вдруг один из них. — Блейзер, мне это совсем не нравится. Эти проходы узкие, как хрен знает что, а снег вон валит и валит.

Уэкер подошел к окну. Пристально поглядел через стекло. На его лице впервые за все время промелькнуло выражение неуверенности.

— Ну, блин! — раздраженно выругался он, сплюнул и, отойдя от окна, сел на стул. Затем снова встал, снова подошел к окну. Хотя ничего он там не видел. И не мог видеть, ясное дело. Вечер, да еще такая погода. Просто занервничал.

Я обратил внимание на хлопья снега, влетевшие в комнату. Большие и пышные. Такой снег валит сильно и долго. Им отсюда не выбраться. Но и мне тоже. Хотя… хотя можно попробовать. Почему бы и нет? Места для меня как-никак родные.

Не так давно старик индеец уже проходил этим путем. Я зимой приютил его и накормил, и он в благодарность рассказал мне про эту тропу.

Но найду ли я ее в такой кромешной тьме? Даже если бы не было этих подонков? Индеец не очень-то ясно все излагал. Ничего удивительного. Полной ясности от них никогда не дождешься. Все вокруг да около. Ладно, спасибо и на том. Что-то все-таки мне известно.

Блейзер тоже встал, подошел к двери, выглянул наружу. Затем набросил плащ и вышел. Когда он через минуту вернулся, его тон и манеры изменились как минимум процентов на сто.

— Дик, — приказал он тому, кто варил им кофе, — иди седлай лошадей. Мы уезжаем.

— А как с этим? — спросил Уэкер, ткнув пальцем в мою сторону.

— Успеем вытрясти его до отъезда. Теперь шутки в сторону.

Дик пошел седлать лошадей. Их осталось трое. Я постарался изобразить разбитыми губами улыбку.