Тропами горного Черноморья

- За что же уважали?

- Богатый был, хороший охотник был, на все горы ходил, на всех вершинах был, даже на Агепсте был. (Осман, никакой не альпинист, покорил Агепсту? А мы-то рекламировали ее как неприступную, никем до сочинского альпиниста Пьянкова не побежденную!)

- На всех вершинах был Осман, не разбился. А залез на дерево стряхивать черешню, упал и разбился. Такая судьба потому, что он злой был, хотя и храбрый...

Уже на подъеме к Османовой поляне нам стало попадаться множество турьих следов: россыпи "козьих орешков" - турьего помета. А вот и сами туры. По верховьям речки Туровой раздался дробный стук камнепада - это скакал спугнутый нами табун. Как приятно было насчитать в нем сразу сорок голов! Вскоре заговорили камни и слева от гребня. Ого, да здесь население еще гуще! Двадцать, пятьдесят, сто, сто пятьдесят шесть голов туров пришло в движение при нашем появлении в правом истоке Березовой! Никогда еще вокруг нас не дышал такой девственностью, таким обилием зверя заповедник.

Узел. Здесь перемычка, пришедшая с Ачишхо, впритык причленяется к Чугуш-Ассарскому хребту. Вершина Чугуша высится не на главном водоразделе Кавказа, а на его северо-западном отроге, хотя и более высоком, чем самый водораздел.

Как, оказывается, условны наши представления о "главном хребте". Мы привычно связываем с этим понятием и его осевое положение в горной системе, и наибольшую высоту, и водораздельное значение. Но вот перед нами участок, где у Большого Кавказа в сущности нет единого главного хребта. Он прорезан здесь верховьями Березовой, а еще восточнее - верховьями Лауры, Бзерпи, Пслуха, распался на отдельные звенья, так что главный водораздел Кавказа не один раз, а многократно соскальзывает с хребта на хребет.

Выходим на гребень Чугуша. Под ним дикие обрывы, коченеющие тела ледников, в том числе один, отсутствующий на карте; далеко внизу глубокая луговая, а еще ниже и дальше лесистая долина верховьев реки Киши. И тут продолжаются наши "малые открытия"... На зубчатом гребне напористый, ни на секунду не стихающий ветер - прячемся от него за отдельные выступы скал и каменюки гребневых россыпей.

Справа к Ассаре зубцы становятся круче, занозистее, свирепее. С картой в этой стороне творится что-то совсем неладное: отсутствует встающий слева огромный пик, едва не достигающий трех километров высоты... Кажется, еще один останец ледникового обтекания. Займемся этим районом при восхождении на Ассару.

Мы на гребне Чугуша! Под нами та громада, которая так поразила взгляд еще при первом моем подъеме на Ачишхо. Как нечто грозное, недоступное, загадочное вставал тогда Чугуш. Думалось, что и невозможно покорить его. Заповедное царство, куда ни маршрутов, ни троп...

Все оказалось реальнее и проще. Тропы нашлись, а некоторые внешние приметы заповедности имели вполне прозаический облик. Даже гребень был усыпан орешками турьего помета. Большой новизны мы тоже не испытали - это после того, как побывали и на Лоюбах, и на пике Кардывач, и на Ацетуке, и на стольких Аишхах.

Только даль отсюда была особенно широка. День выдался ясный, без облачка, море синело трехкилометровой стеной, как на ладони был виден берег - в мерцающей дымке угадывалось скопление зданий Сочи. Ну, конечно, Сочи ведь с вершины горы Батарейки, что поднимается среди курорта, в такую погоду превосходно виден Чугуш.

Работали на гребне до вечера, так что добраться до высшей вершины времени не хватило - были от нее метрах в трехстах по горизонтали.

Смешно сказать, но одним из главных по своей новизне впечатлений, полученных на Чугуше, был для меня... вид на Ачишхо! Да, на десятки раз посещенный, обойденный, вдоль и поперек излазанный Ачишхо. Он предстал перед нами настолько в новом повороте, что казался попросту неузнаваемым. Его гребни - и Краснополянский и Водораздельный - мы видели теперь в торец, их зубцы совсем не различались, а силуэт хребта создавался перпендикулярным гребнем, состоящим из плавных, мало отчлененных одна от другой вершин. Округлый расплывшийся каравай... Не выкроены ли размывом все эти гребни из единого плоскогорья, как бы взбухшего при последнем вздохе горных поднятий?

Геоморфолог! На любой хребет ты обязан посмотреть со всех его сторон: всякий поворот может раскрыть новую тайну, подсказать новые мысли.

Проводили величаво спокойный закат. Спешим вниз. Снова спугиваем турьи табуны, те же, что и на подъеме; в одном из них насчитываем двести голов. Уже в темноте добираемся до Османовой поляны... А наутро, покинув Чугушский лагерь, спускаемся тропой вдоль левого склона долины Ачипсе, высоко над ее руслом, которое нам уже так знакомо, пересекаем речку Туровую... На осыпях ее берегов выходят соленосные свиты. Чугушские туры постоянно спускаются сюда лизать "солонцы". Вот и при пас здесь "лечится" табунок в полтора десятка голов. Но что нам теперь полтора десятка, если наверху мы видели их сразу до двух сотен!

Под самой осыпью, под огромным вздыбленным скально-щебнистым откосом переходим речку Рудовую, чуть ниже слияния обоих ее отвершков. Совсем без труда минуем Выломанную балку. Вот и кордоны наблюдателей - верхний, нижний - в них мы уже как дома, в милой крестьянской обстановке, у гостеприимных хозяюшек. Во дворе копошащаяся детвора, поросята, котята...

С верхнего кордона заходим еще к одному "нарзану". Я читал об этом источнике еще у инженера Сергеева, который исследовал его в 1890-х годах. Инженер пришел сюда, в старочеркесское аулище Рых-Айя, с партией рабочих. Они очистили местность от травы, разредили лес, отделили минеральные воды от пресных. Источник давал сто двадцать ведер в сутки. На месте старого, еще не сгнившего колодца построили колодец-бассейн, увеличили приток до ста восьмидесяти восьми ведер...

5 октября 1899 года в глухое урочище пожаловали высокие персоны: министр земледелия и государственных имуществ Ермолов, гофмейстер императорского двора и главный "устроитель" Черноморского побережья Абаза, черноморский губернатор генерал-майор Тиханов и множество других. Священники отслужили молебен и освятили источник. После этого его целебные качества, равные достоинствам известной французской воды Виши, получали законную силу.