Тропами горного Черноморья

У скал Ацетуки свой облик. Это плиты туфогенных песчаников по нескольку метров мощностью. Круто поставленные, они образуют на склонах обнаженные плоскости, гигантские цельнокаменные чешуи, ровно наклоненные на протяжении многих сотен метров. К вершине выходят обрезы этих пластов - было даже странно при выходе на гребень свободно зашагать по таким пологим торцам, словно по асфальтовому тротуару.

Что нам откроется с края гребневой площадки? Мы не раз уже наслаждались панорамами Абхазии - они раскрывались нам и с Аибги, и с Ахукдарской перемычки, и с

пика Кардывач. Но с Ацетуки открылось такое, что заставило вздрогнуть от недоумения!

Здесь было не только то, что ожидалось,- и горно-лесные глуби и многошинные дали с несколькими барьерами чеканно ясных альпийских хребтов не только все это, давно знакомое и в новых сочетаниях по-новому радующее. Нет, в ближайшей долине виднелось что-то несуразное, инородное. В ней лежал, словно положенный сверху и застрявший в склонах, синевато-зеленый поднос, края которого были вырезаны в строгом соответствии с рельефом: выступы в долинках, выемки против хребтиков. Поднос из матового малахита, невероятно выделяющийся и ландшафте, чуждый всему окружающему.

- Так это же Рица!

Да, это была Рица. Рица, впервые видимая мною сверху, а Наташей вообще впервые.

Всюду в окружающей природе было какое-то равновесие. Тысячевековые процессы на все наложили свой отпечаток и создали: под скалой - осыпь, в устье реки - конус выноса, у конца ледника - морену. И только Рица во всей необъятной панораме, развернувшейся с Ацетуки, выделялась своей полной "неприспособленностью" к ландшафту. Так выглядят только что созданные водохранилища на горных реках - нет ни пляжей, ни устьевых дельт, в воде оказались какие попало участки склонов.

В бинокль на малахитовом стекле просматривалась черная точка и от нее треугольный след, на котором чуть менялась матовость глади. Черточка перемещалась - это была лодка. Живо представил себе Николая Васильевича на веслах...

Но что это за полоса, рыжевато-серая черта над берегом близ истока Юпшары? По ней быстро движется темная черточка... Мы уже слышали, что вчерне готовое шоссе выведено к самой Рице. Неужели это автомобиль? Автомобиль на Рице!

Противоречивое чувство. С одной стороны, радость. Ведь об этом мечтал, планируя оборудование рицынского маршрута для Гипрокура. Десятки, сотни тысяч людей увидят теперь красоту Рицы, разделят с нами, одиночками, это счастье. А с другой стороны, и тревога: сумеют ли люди бережно обойтись с этим сокровищем? Позаботятся ли хозяева Рицы о том, чтобы удобства, создаваемые для посетителей, не исказили девственного облика следил за нами, пока мы там лазили? Он мог знать о поселке нарушителей, но молчал,- был запуган, терроризирован ими? Убедившись, что мы при одном взгляде с Северного Лоюба раскрыли их тайну, он поспешно - за один день - пробежал пятьдесят километров до Красной Поляны и сам сообщил представителям власти о нарушителях.

Милиция живо заинтересовалась известием. У нее уже давно были сведения, что в сторону горной части Адлерского и Псебайского районов ведут нити деятельности целой банды, орудовавшей в Абхазии. Но искать эту публику где-то в неведомых горах никак не решались. Теперь положение прояснилось, и немалая оперативная группа на другой же день отправилась верхами на Кардывач и Юху. Часть нарушителей была задержана, часть разбежалась по дебрям и потом еще с месяц беспокоила своими нападениями жителей краснополянской стороны гор. На юхской базе у бандитов было несколько сот голов коз, угнанных в свое время из абхазских колхозов, и даже своя сыроварня...

Этим, к счастью, и исчерпалась "детективная" сторона наших исследовательских приключений.

Так и слышится сердцу, как толща земная упруга,

Как шевелятся швы, не хотят рубцеваться разломы.

Это в недрах смещаются мнущие с

хрустом друг друга

Цельнокаменных масс недоступные

взгляду объемы.

ЗАПОВЕДНЫЕ ВЫСОКОГОРЬЯ

ЗАДАНИЯ САМИМ СЕБЕ

В ПОЛЯНЕ застреваем из-за нескольких дней ненастья, но нет худа без добра. Пытаемся вчерне обобщать результаты своих наблюдений и... становимся в тупик. Казалось, мы столько видели, подметили, записали, закартировали... Но изложить все это связно не можем: в наших наблюдениях немало зияющих пробелов. Вот целый участок долины Мзымты с непромеренными высотами речных террас. Вот долина с моренным валом. Сюда когда-то доползал язык ледника, и здесь из него вытаивали исцарапанные штриховкой валуны. Но, значит, именно от этого места текли тогда и талые воды, отсюда начиналось речное русло со своей поймой. Десятки тысяч лет миновали с тех пор, река, отзываясь на климатические перемены и на поднятия гор, успела врезаться на много глубже уровня древней поймы. Но участки этой поймы, превращенные в речные террасы, могли сохраниться.

У форм рельефа тоже есть возраст: одни возникли недавно, другие давно. Геоморфологи умеют различать юные, зрелые, дряхлые формы, но и этого им мало: ученые стремятся измерить, там, где это возможно, возраст рельефа в цифрах - например, в тысячах, десятках тысяч, сотнях тысяч лет. А если нет таких данных, то важно устанавливать хотя бы одновременность некоторых былых явлений, например, совпадение древнего оледенения с изменением уровня моря...

Нас интересуют любые речные террасы - следы древних уровней, на которых когда-то рылась река. Но если разыскать такие террасы, которые "прислоняются" к древним ледниковым моренам, возраст речной долины будет увязан со сроками древнего оледенения!

Ловим себя на том, что у нас осталась непромеренной высота Мзымтинской террасы, которая "привязана" к морене, подпрудившей когда-то озеро Кардывач. Этот пробел вынудит нас еще раз идти к озеру... Но разве простительно повторять по нескольку раз уже пройденные маршруты?

Мало ли мест, в которые попадаешь вообще раз в жизни? Да и грех тратить силы, время и средства на повторные посещения из-за своего неумения. На маршруте нужно работать с максимальной концентрацией внимания.