Тропами горного Черноморья

С крутых обрывов в русло рушились и более близкие обвалы, река яростно набрасывалась на запруды и прогрызала препятствия. Перед одним из древесных завалов мы нашли следы удивительно высокого стояния воды. Мелкая галька и гравий образовали свежую, видимо, только в этом году намытую террасу высотой до семи метров над руслом. На семь метров поднималась вода перед древоломной плотиной! Здесь на короткий срок возникало озеро, но и в течение считанных дней его существования вода успела намыть эту террасу. Крупные камни в успокоенную воду озерца уже не попадали, и в нем отлагалась мелочь- галька и гравий. А ниже временной плотины были следы ее прорыва: озеро, переполнившись, нащупало брешь и ринуло сквозь нее массу воды под семиметровым напором. Как легко такой паводковый вал от прорыва плотины мог оказаться катастрофическим для обоих кордонов, выстроенных в низовьях Ачипсе на самой пойме!

Чем выше по долине, тем меньше становилось обрывков террас. Никакого моренного вала, за которым вверх по течению простирался бы древнеледниковый трог, мы не обнаружили. Могло ли быть, что тут и не существовало ни ледника ни трога? Вряд ли. Морена была, видимо, размыта, а трог в мягких глинистых сланцах мало отличался от обычного профиля речной долины, какие вырабатываются в этих податливых породах.

А наверное, нередко так разочаровывает природа: исследователь готов встретить все, как в учебных схемах,- террасы, морену, трог,- а природа оказывается сложнее * и являет взгляду комбинации, вовсе не предусмотренные учебником. Что ж, изучим ее такою, как она есть,- не подтасовывать же факты под концепцию! А может, новые факты помогут улучшить и самую теорию?

Шесть дней трудного пути. Ночлеги под палаточным пологом, где бы нас ни застала очередная ночь... Кончились взятые с собою продукты, и мы кормимся прошлогодними чинариками - буковыми орешками, еще не успевшими сгнить.

Отметка по высотомеру показывала, что уже близко водопады верховьев Ачипсе. Наш взгляд уловил на стволе бука на левом берегу реки большую зарубку. Прохожу вправо - заросшая, но не вызывающая сомнений тропа, методично меченная зарубками. Она ведет косогором правее на подъем к перемычке, соединяющей Ачишхо с Чугушом.

Переходим Ачипсе вброд на правый берег. Здесь тоже зарубка и явный след тропы, поднимающейся на Ачишхо. Используем неожиданную возможность и выбираемся к метеостанции по вновь найденной дороге. Она выныривает из маскирующего ее высокотравья на первую из известных мне тропок Ачишхо перед Острым перевалом. Не чудо ли, что еще даже на этом, столько раз посещенном хребте мне суждено делать подобные находки?

Вернувшись в Поляну, спрашиваю у греков, что же это за тропа.

- Старая на Чугуш тропа. Осман строил. По хребту на Османову поляну ведет.

В ДЕРЖАВЕ ТУРОВ

Чугуш высился на границе района, порученного нам для исследований. Его нужно было посетить, и естественно, что мы воспользовались вновь найденной тропой. Перейдя Ачипсе, она действительно вывела на водораздельную перемычку, ту самую, по которой между Ачишхо и Чугушом бежал поперек продольного желоба главный водораздел Большого Кавказа. Справа покоилась знакомая теперь до мелочей лесистая долина Ачипсе, а слева такая же густолесистая, поросшая пихтами, долина реки Березовой *, впадавшей в Белую.

Тропа не один километр вела нас по самому водоразделу Большого Кавказа, по коньку между покатостями Кубани и Черноморья. Такой важный, общекавказского значения водораздел - и никакого величия. Ноги давно уже ощутили, что на гребневой тропе то и дело попадаются щебнистые высыпки черных глинистых сланцев. Это подтверждало, что хребет, словно дамба, пересекает здесь поперек тот же огромный сланцевый желоб, по которому текут и нижняя Ачипсе, и Мзымта выше Красной Поляны, и Аватхара, а северо-западное продолжение того же дола дренируется рекой Березовой. Получалось, что продольный передовой желоб переходил здесь с южной покатости Кавказа на северную, а главный водораздел соскальзывал с вершин Главного хребта и пересекал дол так же поперек, как и Ахукдарская перемычка от Кардывача к Ацетуке. Там по поперечному "мосту" проходил водораздел Мзымты и Бзыби, а здесь на перемычку угодил даже главный раздел вод Кавказа! А ведь она куда ниже Ахукдарской. Та - луговая, кругозорная, гордая. А эта, ачишхо-чугушская связка, псовеем не поднимается выше границы леса. Сланцы тут были так податливы, а новейшие поднятия так слабы, что пологий гребень имеет высоту всего 1600-1700 метров. Тропа идет в густом пихтарнике, и дали-глуби долин Ачипсе и Березовой лишь угадываются за чащами стволов.

* В названии этой реки слышалось "Бирюзовая", в действительности же это было местным произношением слова "Березовая", звучавшего как "Березовая". Причиной столь странного ударения была, как нам объяснили в заповеднике, фамилия заблудившегося на этой реке инженера Березовского. Так или иначе, а на картах пишут просто Березовая.

В низшей точке пихтового гребня обнаружили развалины старого Чугушского лагеря - он стоял на перевальном перегибе тропы из долины Ачипсе в Березовую. Двое суток просидели в этом лагере, пережидая проливной, казалось, нескончаемый дождь (выручил палаточный тент, образовавший в сочетании с развалинами подобие шатра).

Благодарные ненастью за особенно острую чистоту и ясность следующего дня, круто поднялись лесом и криволесьем на водораздельный отрог Чугуша, Подъем вынес нас на привольное и пологое луговое плечо, выдвинутое в долину мысом. Десятки раз с тихой завистью смотрел я на него с Ачишхо. Море цветов окружало груды камней - развалины старых Османовых балаганов. Неплохой вкус был у вездесущего Османа!

Краснополянские старики немало рассказывали мне об этом предприимчивом человеке. Именно Осман построил первую колесную дорогу мимо Эстонки к устью Ачипсе. По ней возили тес и бревна для строительства Охотничьего дворца.

- Где же он теперь, этот Осман?

- О, это человек был злой и храбрый. Тропы хорошо строил, лес хорошо рубил, хорошо продавал, хорошо наживался. Никто его не любил, но все уважали.