В гостях у эмира Бухарского

Первый встрѣчаемый по дорогѣ большой кишлакъ Зарявшанской долины, это Акъ-Тюбе (бѣлый бугоръ), гдѣ произошло первое боевое столкновеніе русскихъ съ бухарскими войсками 1 мая 1868 года. Онъ весь какъ бы тонетъ въ садахъ. Дворы и сакли, выходящія лицевою стороной на дорогу, ясно показываютъ зажиточность своихъ обитателей. Глиняныя стѣны ихъ нерѣдко покрыты тиснеными и лѣпными узорами, въ видѣ розетокъ и бордюровъ; деревянныя колонки и карнизы на верандахъ и лавочныхъ навѣсахъ изукрашены рѣзьбой. Все это даетъ нѣкоторое понятіе не только о зажиточности, но и о степени изящнаго вкуса таджиковъ и осѣдлыхъ узбековъ. Въ селеніи замѣчается не мало лавочекъ и чайныхъ (нѣчто въ родѣ нашихъ харчевень); которыя торгуютъ довольно бойко, удовлетворяя потребностямъ мимохожихъ верблюжьихъ каравановъ. Тутъ же ютятся кузнецы, сапожники, точильщики и баккады (мелочные торговцы), и выставлены на продажу войлоки, верблюжьи и конскія сѣдла, подпруги, куржумы (переметныя сумки изъ ковровой ткани), маты, арканы и тому подобный товаръ, необходимый въ дорогѣ.

Слѣдующая за Каменнымъ Мостомъ станція Джамбай (разстояніе 200 верстъ) расположена среди садовъ торговаго и весьма зажиточнаго селенія Джамбай-Базаръ, жители коего, между прочимъ, промышляютъ и рыболовствомъ. У многихъ изъ нихъ мы замѣчали у сакель и во дворахъ сачки, растянутые неводы и другія рыболовныя снасти. Самое зданіе станціи является вполнѣ благоустроеннымъ, чистенькимъ и даже, въ своемъ родѣ, красивымъ. А почтовыми станціями на всемъ протяженіи Сыръ-Дарьинской области, надо замѣтить, мы далеко не избалованы. Поэтому невольно бросается въ глаза и разница между тѣми и этою станціей Зарявшанскаго округа.

За Джамбаемъ шоссе точно также идетъ между тѣнистыми аллеями, которыя прекращаются лишь въ томъ мѣстѣ, гдѣ дорога непосредственно подходитъ къ предѣльной чертѣ широкихъ періодическихъ разливовъ Зарявшана. Здѣсь надо переѣхать въ бродъ черезъ правый или сѣверный рукавъ рѣки, называемой по-узбекски Акъ-Дарья, а по-таджикски Дарья-Сафитъ, что одинаково значитъ Бѣлая Рѣка, и затѣмъ уже ѣдешь далѣе естественными шоссе, по мелкимъ валунцамъ, составляющимъ грунтъ обширнаго русла разлива. Здѣсь съ обѣихъ сторонъ открылся видъ на горы: справа виднѣлся голый хребетъ Годунъ, а слѣва снѣжныя вершины Чумкаръ-Тау, Магіана и Ургута, принадлежащихъ къ системѣ хребта Зарявшанскаго. Обрамленный этими горами, пейзажъ становится очень красивымъ.

Ѣдучи по руслу разлива, мы приближались къ отдѣльно лежащей скалистой грядѣ Чупанъ-Ата, [13] гдѣ на центральной вершинѣ стоитъ мавзолей, въ видѣ четырехъугольпой часовни съ яйцеобразнымъ куполомъ, надъ могилой мусульманскаго святого Чупана, [14] покровителя бараньихъ пастуховъ, который, по мѣстному преданію, прилетѣлъ сюда вмѣстѣ съ этими высотами изъ Аравіи. Для русскихъ же высоты Чупанъ-Ата памятны штурмомъ ихъ 1 мая 1868 года, порѣшившимъ участь Самарканда и съ нимъ всей древней Согдіаны въ пользу Россіи. У самой подошвы этихъ скалъ протекаетъ лѣвый рукавъ Зарявшана — таджикская Дарья-Сіобъ и узбекская Кара-Дарья, то есть рѣка Черная. Оба рукава, Акъ и Кара, раздѣляясь подъ Самаркандомъ, у начала высотъ Чупанъ-Ата, соединяются уже въ предѣлахъ Бухарскаго ханства, у города Хатырчи, образуя въ среднемъ теченіи Зарявшана обширный продолговатый островъ, извѣстный подъ именемъ Міанкаля, то есть Серединной земли, и сплошь покрытый прекрасною растительностію при наибольшей густотѣ узбекскаго населенія.

Надъ лѣвымъ рукавомъ, у самой подошвы сѣвернаго мыса Чупанъ-Ата, высятся двѣ грандіозныя кирпичныя арки, расположенныя подъ прямымъ угломъ одна къ другой и соединенныя между собого каменною перемычкой, въ видѣ стѣны со ступенями. Одна арка прислонилась къ скалѣ, другая же смотритъ своимъ пролетомъ на русло разлива. Это остатки древняго моста Шадманъ-Маликъ, построеннаго Абдуллахъ-ханомъ. [15] Изъ шестнадцати арокъ сего моста до нашихъ дней сохранились только двѣ, остальная же давнымъ-давно уже снесены безъ остатка напоромъ сильнаго теченія. Грандіозный мостъ этотъ нѣкогда былъ перекинутъ поперегъ всѣхъ ручьистыхъ развѣтвленій рѣки, заполняемыхъ водой свыше своихъ обычныхъ береговъ во время разливовъ, когда всѣ. эти развѣтвленія временно исчезаютъ подъ высокимъ уровнемъ одной сплошной массы стремительно несущейся воды и вѣроятно строитель моста разсчитывалъ посредствомъ зигзагообразнаго расположенія арокъ, подъ прямыми углами другъ ко другу, уменьшить силу напора разливныхъ водъ на все сооруженіе, подобно тому какъ достигается это въ наше время остроносыми каменными быками-водорѣзами.

Невдалекѣ отъ моста Шадманъ-Маликъ, Дарья-Сіобъ раздѣляется на нѣсколько побочныхъ постоянныхъ рукавовъ, чрезъ которые необходимо переправиться, чтобы достичь Самарканда. На мѣстѣ переправы, у крайняго къ намъ рукава, стоитъ юрта и предъ нею два жестяные фонаря съ цвѣтными стеклами на казенныхъ форменныхъ столбахъ, и здѣсь же постоянно присутствуютъ конные джигиты, обязательно служащіе проводниками почты и проѣзжающихъ. Ѣдучи съ обѣихъ сторонъ на нѣсколько саженъ впереди экипажа, джигиты въѣзжаютъ въ рѣку и указываютъ вамъ направленіе пути по водному пространству въ бродъ. И надо знать, надо изучить очень хорошо прихотливыя излучины этого брода, и кромѣ того имѣть весьма вѣрный глазъ, чтобы не ошибиться направленіемъ, которое приходится измѣнять въ водѣ нѣсколько разъ, а ошибиться такъ легко, благодаря дѣйствующей на глазъ стремительности теченія: свернулъ шагъ или два въ сторону — и экипажъ рискуетъ опрокинуться на-бокъ или застрять въ какой нибудь подводной яминѣ. Въ настоящее время года высота воды въ Зарявшанѣ не велика, около аршина съ четвертью, но стремительность теченія даже и при такой, относительно говоря, мелкости все же чрезвычайно сильна и поражаетъ своею быстротой. Во многихъ мѣстахъ вы видите, какъ играетъ, булькаетъ и кипитъ водная зыбь, словно кипятокъ въ котлѣ надъ жаровней. Въ половодье же вода покрываетъ настилку очень высокихъ мѣстныхъ арбъ и достигаетъ лошадямъ до ушей, такъ что мѣстами имъ приходится плыть; поэтому нерѣдко переправа становится очень затруднительною, если не вовсе невозможною. Построить черезъ разливъ деревянный мостъ было ба безполезно потому, что его будетъ сносить каждую весну, а сооружать каменный слишкомъ дорого; здѣсь, въ особенности при нашихъ инженерныхъ смѣтахъ, гляди, потребовались бы милліоны.

Переправясь, наконецъ, черезъ всѣ рукава, мы повернули направо, вдоль подножія Чупанъ-Атинскихъ высотъ, и вскорѣ поднялись на ихъ западный, болѣе пологій скатъ, гдѣ справа виднѣлись глиняныя стѣнки и сады какого-то подгороднаго селенія. Скоро съ одного изъ возвышенныхъ пунктовъ открылся предъ нами роскошный и, въ своемъ родѣ, единственный въ мірѣ видъ на яйцеобразные и дыневидные лазоревые купола мечетей съ гигантскими куфическими надписями вокругъ тамбуровъ, на высокіе мозаичные порталы и стройные, но стоящіе нѣсколько вкось, какъ бы падающіе минареты Самарканда. Всѣ эти полуразрушенные свидѣтели древняго величія и царственной роскоши города временъ Тимуридовъ и Шейбанидовъ подымались надъ цѣлымъ лѣсомъ старыхъ садовыхъ деревьевъ, роскошныхъ ивъ, пирамидальныхъ тополей, раскидистыхъ вязовъ и платановъ, изъ-за которыхъ проглядывали однѣ надъ другими плоскія кровли мусульманскимъ глинобитныхъ жилищъ. И вся эта общая картина Самарканда впервые предстала намъ при косвенномъ, но яркомъ освѣщеніи золотисто-багряными лучами заходящаго солнца.

Вскорѣ миновали мы сады сѣвернаго предмѣстья, примыкающаго къ крутому шоссированному спуску, что ведетъ въ очень красивый, обильный растительностію оврагъ. Въ глубинѣ этого оврага, переѣхавъ по хорошему мосту черезъ потокъ Сіобъ, одинъ изъ древнѣйшихъ въ мірѣ арыковъ, мы по неменѣе крутому подъему, просѣчевному въ толщѣ глинистаго массива, поднялись на Афросіабъ. Теперь это не болѣе какъ покинутое голое городище, около версты, въ поперечникѣ, а нѣкогда, въ сѣдой доисторической древности, тутъ былъ цѣлый городъ, отъ котораго лишь мѣстами уцѣлѣли нѣкоторыя развалины и остатки городскихъ валовъ, а подъ ними вся мѣстность Афросіаба изрыта на глубинѣ подземными ходами, пещерами и погребами. Городище и до нашихъ дней сохранило имя своего полумиѳическаго властителя, царя Афросіаба (современника сказочнаго иранскаго богатыря Рустема), царствовавшаго болѣе чѣмъ за 1700 лѣтъ до Магомета, стало быть почти за 3000 лѣтъ до нашего времени. [16] По словамъ мѣстной легенды, Афросіабъ, сдѣлавшійся впослѣдствіи даже предметомъ обожанія въ религіозномъ культѣ языческаго Турана и Мидіи подъ именемъ «змія Афросіаба», [17] столь великъ былъ и силой и ростомъ, что, сидя на стѣнѣ своего замка, полоскалъ въ арыкахъ Сіобъ и Сіобчи свои гигантскія ноги. А замокъ царя Афросіаба вамъ укажетъ и теперь любой житель Самарканда: это холмъ вышиною около 15 саженъ, съ крутыми, почти отвѣсными боками. Тутъ же, на крутомъ берегу арыка Сіобъ, въ сѣверной части Афросіаба, укажутъ вамъ и другую гигантскую могилу, въ которой погребенъ библейскій пророкъ Даніилъ, по мѣстному произношенію Даніаръ. [18] Въ срединѣ отвѣсной крутизны того же берега, но нѣсколько болѣе къ западу показываютъ отверстіе въ малый ростъ человѣка, служащее выходомъ изъ обширныхъ подземелій, существующихъ подъ бывшимъ дворцомъ Афросіаба. Русскіе не проникали въ нихъ далѣе двухъ или трехсотъ шаговъ по длинному корридору, гдѣ кромѣ змѣй и множества нетопырей они ничего не находили, опасаясь идти далѣе, по причинѣ спертаго воздуха; туземцы же увѣряютъ, что корридоръ этотъ приводитъ въ подземную залу, изъ которой будто бы двѣнадцать подобныхъ же ходовъ расходятся радіусами во всѣ стороны къ побочнымъ подземнымъ комнатамъ, служившимъ кладовыми для сокровищъ царя Афросіаба, а въ центральной залѣ стѣны будто бы украшены рельефными изображеніями тигровъ, львовъ и многихъ другихъ животныхъ. Насколько все это справедливо — пока еще ничего сказать невозможно. Несомнѣнно лишь одно, что все городище Афросіабъ требуетъ серьезныхъ археологическихъ изслѣдованій.