В гостях у эмира Бухарского

Первая станція въ Голодной степи (20 верстъ отъ Сыръ-Дарьи) называется Малекъ. Станціонный домъ и дворъ съ постройками обнесены съ четырехъ сторонъ глинобитною стѣной, въ родѣ редута, который фланкированъ съ двухъ противоположныхъ по діагонали угловъ круглыми башнями съ бойницами внутри и съ зубчатыми стрѣльницами на кронахъ. Хотя башни эти служатъ не болѣе какъ складочнымъ мѣстомъ для фуража и сѣна, но въ случаѣ надобности могли бы послужить и защитой противъ степныхъ хищниковъ, барантачей, которые еще нѣсколько лѣтъ назадъ хозяйничали около Мурза-Рабата, служившаго имъ притономъ, да и теперь не вполнѣ можно сказать, что пора ихъ безвозвратно миновала. Около того же Мурза-Рабата взятъ былъ ими въ плѣнъ покойный поручикъ Служенко, испытавшій въ Бухарѣ всѣ невзгоды клоповника; попадались одиночные казаки или солдаты, а особенно жутко приходилось обратнымъ ямщикамъ-киргизамъ.

Подъѣзжая къ станціи, не далѣе какъ въ десяти шагахъ отъ жилья, замѣтили мы большого бурокрылаго орла-стервятника съ неоперенными головой и шеей бѣлаго цвѣта, сидѣвшаго на кучѣ стараго мусора и навоза. Общій видъ этой гологоловой птицы совершенно напоминалъ африканскаго грифа. Мы проѣхали мимо нея шагахъ въ пяти не болѣе, но, къ удивленію, орелъ не выказалъ ни малѣйшаго безпокойства при видѣ нашего экипажа въ столь близкомъ отъ себя разстояніи и продолжалъ какъ ни въ чемъ не бывало сидѣть на своемъ мѣстѣ, оглядывая насъ серьезными зоркими глазами. Мы было подумали, что онъ ручной и проживаетъ на здѣшней станціи, но изъ разспросовъ оказалось, что «вольный» и что на Голодной степи живетъ ихъ много, равно какъ и дудаковъ (дрофъ), а смѣлы они и довѣрчивы такъ оттого, что никто ихъ не стрѣляетъ.

Вторая станція въ степи Мурза-Рабатъ безъ малаго въ 34 верстахъ отъ Малека, а третья Агачъ-Та-Рабатъ въ 31 верстѣ отъ второй. Всѣ построены совершенно такъ же, какъ и Малекъ, то есть редутомъ съ фланкирующими башнями. За Агачъ-Та-Рабатомъ въ 22 верстахъ, четвертая станція Учъ-Тюбе (Три Бугра), а за этою послѣдней въ 16 верстахъ укрѣпленіе Ключевое или Русскій Джизакъ, гдѣ и конецъ Голодной степи.

На половинѣ разстоянія между Малекомъ и Мурза-Рабатомъ высится близь дороги круглое кирпичное зданіе съ куполомъ. Въ общемъ оно имѣетъ форму кочевой киргизской кибитки и даже въ вершинѣ купола оставлено круглое отверстіе, какъ въ римскомъ Пантеонѣ, или все равно какъ тюндюкъ у кибитки.

Спускъ подъ стрѣльчатыми воротами ведетъ во внутренность этой ротонды; семь стрѣльчатыхъ оконъ симметрично расположены по окружности массивной стѣны; но время наложило свою руку и на это прочное зданіе: въ куполѣ сквозятъ уже двѣ-три дыры, и около нѣкоторыхъ оконъ кирпичи пообились и повывалились; но въ цѣломъ зданіе все-таки поражаетъ прочностью постройки, и въ особенности замѣчателенъ въ этомъ отношеніи куполъ, съ основанія и до вершины сложенный изъ безчисленныхъ кольцеобразныхъ рядовъ плоскихъ кирпичей квадратной формы, горизонтально положенныхъ рядъ надъ рядомъ такимъ образомъ, что кирпичъ каждаго вышеидущаго ряда нѣсколько выдвигается внутрь купола надъ кирпичемъ подъ нимъ лежащимъ; въ цѣломъ весь этотъ куполъ образуетъ собой какъ бы опрокинутую верхомъ внизъ лѣстницу круглаго амфитеатра. Этотъ своеобразный способъ постройки, при всей его первобытности, болѣе всего удивляетъ именно своею прочностью. Въ то время какъ въ Европѣ, при всѣхъ усовершенствованныхъ средствахъ современной техники, провалъ куполовъ и сводовъ есть явленіе далеко не рѣдкое, эти первобытные куполы средне-азіятскихъ пустынь стоятъ себѣ цѣлые вѣка нерушимо, да повидимому простоятъ и еще столько же. Впослѣдствіи намъ приходилось въ нашемъ странствіи по бухарскимъ владѣніямъ видѣть не мало совершенно такихъ же построекъ и съ точно такими же куполами, но ни одного изъ нихъ не нашли мы провалившимся. Эти степныя зданія извѣстны подъ именемъ «сардоба», нто значитъ водовмѣстилище, цистерна. И дѣйствительно, попутная намъ ротонда нѣкогда, и даже еще въ недавнее время, была большою цистерной съ глубокимъ колодцемъ, который былъ полонъ студеною хорошею водой. Колодецъ былъ обложенъ жженымъ кирпичемъ, такимъ же, изъ какого построена и вся эта ротонда, сооруженіе которой мѣстное преданіе приписываетъ самому Тимурленгу, что впрочемъ едва ли основательно, такъ какъ извѣстно, что большая часть степныхъ сардобъ Центральной Азіи построены ханомъ Абдуллахомъ въ XVI столѣтіи нашей эры. Подобныя постройки разбросаны по всѣмъ безводнымъ степямъ нынѣшнихъ и бывшихъ бухарскихъ владѣній, и главнымъ ихъ строителемъ дѣйствительно былъ Абдуллахъ-ханъ, который, если вѣрить преданію, построилъ, на своемъ вѣку тысячу сардобъ и тысячу рабатовъ (убѣжищъ). На мѣстахъ своихъ путевыхъ приваловъ, онъ воздвигалъ сардобы, а на мѣстахъ ночлеговъ — рабаты. Типъ этихъ сардобъ вездѣ одинъ и тотъ же, и разнообразится иногда только тѣмъ, что съ сѣверной стороны къ ротондѣ примыкаетъ постройка, въ видѣ возвышеннаго параллелограмма, служащая порталомъ. Постоянная тѣнь и прохлада царствуютъ подъ высокими, въ нѣсколько саженъ, каменными сводами, и какимъ утѣшеніемъ, какою отрадой служатъ они истомленному путнику въ знойное время года, а зимой являются убѣжищемъ отъ страшныхъ снѣжныхъ бурановъ.

Когда вы спуститесь внутрь такого зданія, то увидите, что окна, которыя снаружи приходятся какъ разъ на уровнѣ окружающей почвы, прорѣзаны на высотѣ около трехъ саженъ отъ вымощеннаго дна цистерны, такъ что самая зала оказывается вырытою въ землѣ. Этимъ объясняется необходимое присутствіе при каждой сардобѣ двухъ-трехъ насыпныхъ кургановъ. Такое углубленное устройство залы вызывалось тѣмъ обстоятельствомъ, что колодецъ самъ по себѣ не всегда въ состояніи удовлетворить большое количество каравановъ и служитъ для нихъ уже какъ бы послѣднимъ запасомъ живительной влаги. Надо быть жителемъ безводныхъ пустынь, чтобы вполнѣ постичь, какая драгоцѣнность каждый глотокъ, каждая капля прѣсной воды, и потому понятна забота этихъ степняковъ, чтобы по возможности ни одна капля годной воды не пропадала у нихъ даромъ. Во время весенняго таянія снѣговъ вся окрестная вода стекаетъ къ сардобѣ, проникая внутрь ея чрезъ норталъ и окна, для чего и старались всегда сооружать такіе водоемы въ пологихъ котловинахъ, если только мѣстность представляла къ тому малѣйшую возможность. Если зима обильна снѣгами, то вешняя вода можетъ наполнить внутренность залы до высоты около двухъ саженъ; нѣсколько горизонтальныхъ, въ различной мѣрѣ сыроватыхъ чертъ, идущихъ параллельно одна надъ другой внутри ротонды, на углубленной части ея стѣны, наглядно показываютъ вамъ какъ высока была вешняя вода въ водоемѣ за нѣсколько послѣднихъ годовъ; наиболѣе темная и сырая черта опредѣлитъ ея уровень въ послѣднюю весну.

Такова была и наша первая попутная сардоба. Вода въ ея колодцѣ, по разсказамъ, отличалась очень хорошими качествами и изобиліемъ; но въ 1866 году, когда русскій отрядъ шелъ на Джизакъ, эмиръ Бухарскій приказалъ засыпать колодецъ, и съ тѣхъ поръ ротонда служитъ только ночлежнымъ пріютомъ для проходящихъ каравановъ.

— Хотѣли русскихъ потомить безъ воды, объяснялъ намъ ямщикъ, — а русскіе все же дошли и Джизакъ взяли, хотя и безъ воды, а взяли… Божья воля на то была… А теперь сами же вотъ сарты плачутся, что нѣтъ въ степи воды хорошей…

И дѣйствительно, у всѣхъ здѣшнихъ станціонныхъ старостъ вы услышите одну общую жалобу на воду: больно ужъ солоновата на вкусъ, такъ что и люди, и лошади нерѣдко страдаютъ отъ нее желудкомъ. Между тѣмъ чай, поданный намъ на Мурза-Рабатѣ, не имѣлъ ни малѣйшаго солоноватаго вкуса.

— Какъ же это такъ? спрашиваю старосту. — Стало быть вамъ доставляютъ сюда изъ Чиназа не только фуражъ и продуктъ, но и прѣсную воду?

— Нѣтъ, говоритъ, — воды не доставляютъ, мы ее сами дѣлаемъ. Вотъ, какъ ежели дождикъ, сейчасъ кадушки да ведерки на дворъ, и вода готова. А нынче далъ Богъ снѣжку. Какъ только его подвалило малость, мы сейчасъ на степь, кто съ кувшиномъ, кто съ ведеркой, кто съ чѣмъ, и давай сбирать снѣгъ, какъ можно больше, чтобы, значитъ, подолѣе хватило въ запасъ, и даже ледничекъ понабьемъ снѣгомъ вплотную. А потомъ по малости таемъ его и пьемъ, да вотъ и господамъ проѣзжающимъ чайкомъ угождаемъ.