Страна «гирин герен»

Все человеческие головки выполнены в реалистической манере, — продолжал Макети Зуру свой монолог, — а сами изделия культуры Нок являются древнейшими из известных памятников, что обнаружены пока в Тропической Африке. Раз Фэгг нашел здесь терракоту, почему бы и нашим археологам не попробовать. Глядишь, им тоже удастся что-то раскопать для Лагосского музея, — Макети Зуру положил альбом в сумку.

— А где же флейтист? — не удержался я.

— Дойдет черед и до него.

…Обратно возвращались той же дорогой. Только теперь Макети Зуру не газовал, машина катила под уклон, и ее приходилось то и дело сдерживать.

Перед Котон-Карифи, за крутым поворотом, Макети Зуру изо всей силы нажал на тормозную педаль.

— Полюбуйся на этого красавца!

Посреди дороги, метрах в двадцати по ходу, стоял широкоплечий лохматый бабуин. Я невольно вжался в сидение (вспомнилось полчище «варваров» в Отесеге). Мои страхи были напрасны. Бабуин не проявлял никакой агрессивности, его заботило что-то другое. Как заправский постовой-регулировщик, он, выставив в нашу сторону грудь колесом, повелевал остановиться. Убедившись, что машина не двигается, издал командный рык. Тут же из кустов на дорогу выскочили резвые бабуины-младыши, за ними вразвалочку гуськом потянулись самки с повисшими на них детенышами. Вожак вел себя прямо-таки по-рыцарски: не сдвинулся пока последний бабуин из его стада не пересек дорогу.

Ифе, куда мы въехали, внешне, пожалуй, мало чем отличается от тех городов, что попадались на пути. Чистые улицы с зелеными двориками перед домами. У двухэтажных зданий — навесы-козырьки над нижними окнами: непременный элемент архитектурного стиля городов йоруба.

На одной из улиц нашу машину оттеснила на обочину большая толпа. Впереди под дробь оркестровых тамтамов выделывали замысловатые па танцоры в масках. За ними на ходулях шагали фигуры, задрапированные в пестрые ткани. Были тут люди и без масок, размалевавшие свои лица белилами и охрой. Диковинная процессия, пояснил Макети Зуру, — обычное явление в повседневной жизни Ифе: Город считается религиозным центром у йоруба — почитателей местных традиционных культов.

Многие из них до сего времени твердо верят в мифическую легенду, что именно в Ифе появились первые земляне. По этой легенде, в незапамятную пору, когда вся наша планета была якобы в воде, всемогущий владыка Вселенной Олорун решил устроить на ней пристанище для людей. Он послал на планету Одудуву, который спустился с небес по железной цепи, имея при себе горсть волшебного песка и петуха. Одудува бросил в воду песок, и тут же вырос бугорок. Выпущенный петух раскидал его в разные стороны; так возникла земля. У Одудувы появилось шестнадцать сыновей, от них пошли другие люди. Сыновья стали они — правителями древних городов-государств, а на том месте, где песок попал в воду, Одудува основал Ифе, определив его в качестве «центра земли» и колыбели народности йоруба.

В легенде достоверны лишь сведения об Ифе как о древнем очаге йорубской культуры и государственности. Подтверждено это археологическими раскопками. Само же сошествие Одудувы с небес по цепи и создание земли смахивает на чистый вымысел. Местные жрецы тем не менее подогревают у йоруба веру в мифическую легенду. Не без их усилий в городе устроено место поклонения Одудуве — «праотцу» всех йоруба. И не только ему. В Ифе есть еще десятки святилищ для почитания разных богов, которых тут насчитывается 401. В городе поэтому не бывает и дня без каких-либо ритуальных шествий.

Ифе сделали известным все же не местные культовые обычаи…

Между тем шумная процессия миновала, и улица снова освободилась для движения. Вскоре мы были у небольшого одноэтажного дома на пригорке. Макети Зуру распахнул стеклянную входную дверь и широким хозяйским жестом предложил войти в дом. Переступив порог, я оказался лицом к лицу с позеленевшими от времени бронзовыми фигурами, установленными на высоких пилонах. Красота этих, таких земных и в то же время таинственно одухотворенных изваяний была неотразима, настолько велика, что я застыл на месте.

— Это наш музей древнего искусства Ифе, — сказал Макети Зуру, довольный произведенным эффектом.

Он оставил меня с Укомо Садипо, спокойным, учтивым смотрителем музея, а сам ушел по своим делам.

Музей жил своей обычной жизнью. Сюда степенно заходили стайки мальчишек и девчонок, около экспонатов теснились взрослые посетители. Я же не обращал никакого внимания на людей, целиком поглощенный рассказом Укомо Садипо. Перво-наперво он подвел меня к бронзовой голове, изображающей, если верить табличке на пилоне, бога моря и изобилия Олокуна. Сделал это Укомо Садипо не потому, как оказалось, чтобы выделить его религиозную значимость, а для того, чтобы подчеркнуть художественные достоинства скульптуры.

Бронзовое изваяние отличалось точностью реалистического воспроизведения черт лица, было проработано с такой тщательностью, что подумалось, не течет ли внутри настоящая кровь. Голову скульптуры венчала позолоченная корона с конусообразным кольцом над высоким лбом. От кольца поднимался небольшой витой штырь с грушевидным набалдашником. Овальное лицо выражало решительность и волю. Прекрасной формы нос, выпуклые, характерные для негроидной расы губы, раскосые глаза без зрачков, как в греческих скульптурах, — все доказывало высокое мастерство древнего литейщика. Положенные параллельными бороздками на лице линии татуировки, идущие сверху вниз, придавали поразительную жизненность.

Рядом с изображением Олокуна была другая, похожая на него изящная скульптура, тоже с короной и позолоченным кольцом — маска одного из древних правителей Ифе.

Не менее впечатляюще выглядела и бронзовая голова без всяких украшений. Над верхней и нижней припухшими губами были сделаны в два ряда отверстия, предназначенные, видимо, для украшения маски усами и бородой.

Рассказывая об экспонатах музея, Укомо Садипо перешел к пилону с фигурой высотой примерно сантиметров сорок пять. Отливка изображала они в полный рост в царском одеянии, держащего в полусогнутых руках символы власти — короткие рога буйвола из металла. Правда, пропорции фигуры были явно не соблюдены, что характерно для африканской скульптуры: непомерно большая голова составляла четверть всего изваяния.

От бронзовых скульптур Укомо Садипо потянул меня к терракотовым песочного цвета изделиям — различным женским и мужским головам. Они были выполнены в той же реалистической манере, что и маски из металла, — с тонким воссозданием мельчайших черт лица.

— Интересно, откуда в вашем музее такие памятники древности?

— Из наших краев! — с гордостью ответил Укомо Садипо. …Открытие бронзовых и терракотовых скульптур Ифе связано с именем немецкого этнографа Лео Фробениуса. Путешествуя по Нигерии, в 1910 году он попал в Ифе. Ученого крайне заинтересовали легенды о происхождении города, различные святилища, культовые шествия. Лео Фробениус решил заняться раскопками и сразу же, как говорится, напал на золотую жилу. В священной роще, которую йоруба считают обителью Олокуна, он обнаружил при раскопках гончарню, глазурованные черепки, тигли для плавки стекла, бусы, а на глубине пяти с половиной метров — девять терракотовых скульптур и бронзовую голову удивительной красоты.

Лео Фробениус сразу же оценил ее художественные достоинства, решив, что это не иначе, как изображение Олокуна. Археолог уже провел исследования в некоторых африканских странах, да и в самой Нигерии, и нигде не встречал ничего подобного. Бронзовая голова и терракотовые изделия свидетельствовали, несомненно, о высоком уровне древней культуры. Хотя голова Олокуна имела линии татуировки, Укомо Садипо кивнул на маску, с которой начал показывать экспонаты музея. Лео Фробениус был далек от мысли, что ее сделал чернокожий литейщик, обладавший зорким глазом и гениальным дарованием. Ученый выдвинул наделавшую много шума гипотезу, что легендарная Атлантида находилась некогда не в Средиземноморье или каком-либо другом месте, а на побережье Гвинейского залива и он наткнулся в Ифе на ее следы. Находка Лео Фробениуса оказалась не единственной. В последующие годы в разных местах Ифе было обнаружено еще немало терракотовых и бронзовых масок, ставших украшением здешнего музея. В руки ученых попали не только древние статуэтки, но и различные предметы обихода, позволившие воссоздать некоторые черты культуры и быта прежнего Ифе.