Воздушная деревня

— Черт подери! — воскликнул Макс Губер. — Если это еще и не самое необычайное, то, во всяком случае, поразительное!

Необъяснимые факелы, казалось, тут же оправдали этот эпитет: посияв недолго над самой землей, они вдруг переметнулись на высоту пятидесяти — ста футов.

Но кого-либо, манипулирующего факелами то на нижних, то на верхних ветвях, как будто огненный ветер рассекал сплошную стену зелени, ни проводник, ни Макс Губер или Лланга так и не сумели разглядеть.

— Эге! — воскликнул Макс Губер. — А не блуждающие ли это огоньки играют на деревьях?

Кхами отрицательно покачал головой. Объяснение явно его не удовлетворило.

Чтобы два десятка дымных султанов объяснить выделениями водорода, способными вспыхнуть… Сильные бури иногда «развешивают» подобные огоньки на высоких снастях кораблей и на макушках деревьев, но здесь явно не тот случай… Нет, эти огни не спутаешь с причудливыми выходками Святого Эльма! [39] Атмосфера вовсе не была насыщена электричеством, и тучи угрожали скорее разразиться одним из тех проливных дождей, какие так часто обрушиваются на центральную часть Черного континента. [40]

Но тогда для чего туземцам, разбившим лагерь у подножия деревьев, забираться так высоко? Одним — до первых развилок стволов, другим — аж до самых верхних ветвей? И с какой целью они беспрерывно перемещают зажженные факелы, эти смолистые коптящие плошки, чье потрескивание слышно даже на таком расстоянии?..

— Идем же вперед! — призвал Макс Губер.

— Нет смысла! — ответил проводник. Я не верю, что этой ночью лагерю что-то угрожает, а потому лучше вернуться и успокоить людей…

— Нам легче было бы их успокоить, Кхами, если бы мы узнали природу этого феномена [41] и определили, как следует поступить.

— Нет, месье Макс, не стоит больше рисковать! Ясно, что в этом месте собралось все племя… Только зачем эти кочевники так носятся со своими факелами? И почему они прячутся за деревьями?.. Может быть, они поддерживают огонь, чтобы отпугивать хищников?

— Хищников?.. — переспросил Макс Губер. — Но мы бы услышали, как воют или рычат пантеры [42] и гиены, [43] как мычат дикие быки. Между тем единственный шум, долетающий до нас, — это потрескивание древесной смолы, угрожающей спалить весь лес!.. Я должен узнать…

И он сделал несколько шагов вперед в сопровождении Лланги, которого Кхами напрасно призывал вернуться.

Проводник размышлял, что же ему теперь делать, раз он не в силах удержать темпераментного француза. И в итоге предпочел последовать за Максом Губером, не желая оставлять его наедине с опасностью, хотя и полагая, что этот поступок был самым непростительным безрассудством.

Внезапно Кхами остановился, и в то же мгновение замерли на месте Макс Губер и Лланга. Все трое повернулись к лесу спиной. Теперь уже не огни привлекали общее внимание. К тому же факелы снова погасли, как будто от порыва налетевшего урагана, и глубокая тьма окутала весь горизонт.

С противоположной стороны отдаленный шум катился по долине, точнее, протяжное многоголосое мычание, гнусавый рык, напоминавший гигантский орган, [44] который гнал могучие аккорды [45] по земной поверхности. Быть может, буря зарождалась в той части неба и первые раскаты ее тревожили атмосферу?.. Нет!.. Не похоже на те молниеносные ураганы, которые так часто опустошают Экваториальную Африку от одного побережья до другого. Этот характерный глухой шум выдавал свое происхождение, он не был следствием грозовых разрядов в небесной выси. Звуки эти могли исходить из гигантских глоток, а не из насыщенных электричеством облаков: ни одна молния не прорезала темный горизонт.

— Что это, Кхами?.. — спросил Макс Губер.

— Скорее в лагерь, скорее! — возбужденно крикнул проводник.

— Да что же это, наконец?.. — повысил голос Макс Губер.

Он напряг слух и более отчетливо уловил раскатистый трубный звук, временами пронзительный, словно паровозный гудок, а затем перекрываемый глухими шумами, грозно растущими по мере их приближения.

— Бежим! — крикнул проводник. — А ну-ка, припустили со всех ног!

Глава III

РАЗГРОМ КАРАВАНА

За десять минут Макс Губер, Лланга и Кхами пробежали полтора километра, отделявшие их от холма. Они даже ни разу не оглянулись, чтобы полюбопытствовать, гонятся ли за ними туземцы, погасившие свои огни. Впрочем, на той стороне царило спокойствие, тогда как с противоположной долина полнилась смутным волнением и нараставшим раскатистым гулом.

Когда двое мужчин и мальчик подбежали к холму, весь караван был объят ужасом — и этот ужас оправдывала страшная угроза, против которой и разум и мужество совершенно бессильны. Встретить ее лицом к лицу — невозможно! Бежать? Хватит ли для этого времени?

Макс Губер и Кхами присоединились к Джону Корту и Урдаксу, стоявшим на посту в пятидесяти метрах от холма.

— Стадо слонов! — сказал проводник.

— Да, — подтвердил португалец, — и… менее чем через четверть часа они навалятся на нас…

— Спрячемся в лесу, — предложил Джон Корт.

— Лес их не остановит, — заметил Кхами.

— А что предприняли туземцы? — поинтересовался Джон Корт.

— Мы не смогли их обнаружить, — признался Макс Губер.

— Однако они, по всей видимости, не покинули опушки леса…

— Наверняка нет!

Вдалеке, на расстоянии примерно половины лье, уже можно было различить плотную округлость живой массы, которая перемещалась фронтом шириной не менее сотни туазов. Словно огромная волна катила с грохотом свои неистовые гребни. Тяжелый топот резонировал в мягком слое почвы, и эта дрожь отдавалась даже в корнях тамариндовых деревьев. В то же время рев достигал поистине чудовищной интенсивности. [46] Пронзительный свист и звон литавр [47] вырывались из сотен живых труб, из трезвонящих вовсю охотничьих рожков.

Путешествующие по Центральной Африке с полным основанием сравнивают этот шум с тем, который производит артиллерийский обоз, что на большой скорости движется к полю сражения. Похоже! Но только с той разницей, что «трубачи» испускают при этом душераздирающие звуки и что слоновий «обоз» повергает в состояние шока всех, над кем нависла угроза быть раздавленным безжалостным стадом.

Охота на этих гигантов весьма опасна. Если же удается повстречать отколовшегося от стада слона, есть возможность прицелиться и попасть ему между глазом и ухом, отчего толстокожее животное погибает почти мгновенно, то риск существенно уменьшается. Если же стадо состоит из полудюжины животных, необходимы самые тщательные меры предосторожности. Перед пятью или шестью парами разъяренных великанов всякое сопротивление немыслимо, ибо — на языке математики — их массу следует умножить на квадрат их скорости.

Когда же сотни этих грозных зверей бросаются на лагерь, то остановить их порыв невозможно, как невозможно противостоять обвалу в горах или одному из тех столкновений речного течения с морским приливом, которые уносят суда на многие километры от побережья.

Но в любом случае, сколь ни многочисленна эта порода, она обречена на гибель. Сотня франков [48] за одну пару слоновых бивней подстегивает азарт, и охота ведется на истребление.

Согласно расчетам месье Фоа, на Африканском континенте ежегодно убивают не менее сорока тысяч слонов, что дает семьсот пятьдесят тысяч килограммов слоновой кости, которую транспортируют в Англию. Через полвека не останется ни одного слона, хотя они живут очень долго. Так не разумнее ли извлекать пользу путем одомашнивания этих ценных животных, способных заменить на переноске тяжестей тридцать два человека и пройти путь, вчетверо больший, нежели пешеход?.. И кроме того, их жизнь стоила бы, как в Индии, от полутора до двух тысяч франков, вместо жалкой сотни, которую выручают за их смерть.