Архипелаг мореплавателей

Переговоры и дискуссии велись три года. Дискуссии горячие, полные горьких упреков и обвинений. С одной стороны, выступала неопытность и некоторая политическая наивность, сочетающаяся с дозой трезвого рассудка и недоверчивостью, с другой — отличное знание предмета и различных способов и трюков, которыми крупный капитал пользуется десятилетиями в своей мировой экспансии. А еще где-то посередине находились те американцы, формально независимые, которые исполняли роль советников или руководителей ключевых департаментов Самоа. Несмотря на такие сильные козыри, судьба проекта фирмы «Потлач» до самой последней минуты висела на волоске. И кто знает, чем бы закончились дебаты, если бы не вмешательство премьера Матаафы, который воспользовался всем своим престижем, чтобы утвердить проект. Трудно сказать, как случилось, что человек, которого считали хранителем самоанских обычаев и традиций, решительный противник развития туризма, вмешательства иностранного капитала во внутренние дела страны и всего того, что бы нарушило фаасамоа, вдруг изменил свои взгляды на диаметрально противоположные.

Это не прошло без последствий. Вечерами в самоанских деревнях шептали на пороге фале и говорили в домах и клубах Апиа о том, что у премьера свои расчеты относительно проекта. Сплетни повторялись все громче, а после отъезда Матаафы в Сан-Франциско, куда его пригласила фирма, стали говорить об этом открыто. Но премьер, несмотря ни на что, непоколебимо стоял на стороне «Потлач».

— Неправда, что я акционер фирмы «Потлач», — возражал он официально предъявленным обвинениям.

Парламентская комиссия, созданная для рассмотрения проекта, высказала критические замечания по многим его аспектам, а ее председатель Фуимаоно Моасопе в своей речи подчеркнул, что в своих выводах комиссия целиком руководствовалась интересами Самоа.

— Горе нашей стране, если проект будет утвержден! — сказал он.

Ответ Матаафы всех удивил.

— Это уже слишком! — крикнул он, глубоко оскорбленный тем, что Фуимаоно несправедливо обвинил кабинет премьера в том, что тот якобы хочет нанести ущерб собственному народу. Матаафа пригрозил, что, если парламент утвердит внесенные комиссией поправки к проекту, он посчитает это за вотум недоверия и подаст в отставку.

Дальнейшая дискуссия протекала фаасамоа. Председатель объявил краткий перерыв на молитву, которая должна была направить на путь истинный заблудших. Фуимаоно взял назад свои… оскорбительные замечания. Проект фирмы «Потлач» утвердили единогласно. Владельцы передали свои земли в аренду правительству, а то взяло на себя все дальнейшие переговоры с «Потлач». Самоанские семьи, живущие в нескольких деревнях на Савайи, уже не имели право распоряжаться землей своих предков.

Много говорили об инвестициях, которые фирма «Потлач» собиралась вложить на Савайи. Жонглировали миллионами долларов и десятками миллионов футов досок, которые должна была производить фирма на благо самоанского народа. Но это «благо» оказалось сформулировано очень общими словами: активизация, развитие, модернизация… Избегали конкретных данных и цифр. Сколько заработает на сказочных инвестициях средний гражданин, а сколько вожди? Сколько людей получат работу в новой промышленности и чему будет равняться их заработок?

В то время, когда утверждали проект, эти вопросы остались без ответа. А ведь было известно, что «Потлач» собирается вывозить из Самоа полуфабрикаты, простые и фанерованные доски, а их более квалифицированная обработка и поэтому более высоко оплачиваемая должна была производиться за рубежом. Было также известно, что фирма пришлет своих специалистов, а местные рабочие будут заняты на неквалифицированных операциях. Скольким людям «Потлач» может дать работу на лесопилках и плантациях? А что станет с той огромной и быстро растущей массой самоанцев, которым скоро не хватит земли на расширение необходимых для пропитания плантаций таро, бананов и копры?

Намечается тенденция более широко распахнуть двери перед иностранным капиталом. Первые шаги на этом пути уже сделаны. Последующие ведут к полной зависимости Самоа от капиталистических стран, в первую очередь от Соединенных Штатов Америки.

В разливе лавы на северном побережье Савайи есть интересное место — могила девушки. Как оно возникло — трудно сказать. Поток лавы, сходя по склонам вулкана Матавану, раздвоился по неизвестным причинам, окружил двумя рукавами могилу, потом вновь соединился и сплыл в море. На протяжении нескольких километров могила осталась единственным местом, которое пощадил катаклизм. Повторится ли подобное чудо на Савайи и других островах Западного Самоа?

МАЛАНГА НА АПОЛИМЕ

Что означает слово маланга?

Несколько дней в Новой Зеландии свирепствовал торнадо. Волны Тихого океана бились о берега Самоанских островов, поднимая над рифами высокие султаны пены. Даже в лагунах по воде бежала мелкая рябь, а в Апиа, где океан не отгорожен барьером рифов, волны перекатывались через высокий парапет набережной, обрушивались на мостовую и доходили до самых дверей отеля Эгги Грей.

Как это ни парадоксально — погода была прекрасная, солнечная и безветренная. В тот день на портовом молу собралась большая толпа зевак, которая с интересом наблюдала за маневрами приближающегося парохода. При каждом ударе волны огромное судно сильно кренилось на борт, и по толпе пробегал возбужденный шумок.

— Как ты думаешь, море завтра успокоится? — спросила я мужа, когда пароход благополучно пришвартовался. — А если оно не успокоится, мы поедем или откажемся?

Мы говорили о планируемой целую неделю поездке на Аполиму, самый мелкий из обитаемых островов Западного Самоа. Он лежит всего в пяти милях к западу от Уполу, но из-за своей малолюдности — там живут около восьмидесяти человек — и труднодоступности «континент», как жители Аполимы называют Уполу, не поддерживает с ним постоянную лодочную связь. Мы должны были ехать туда завтра с группой знакомых по приглашению местного пастора.

Семья, школьники, женский комитет и почти все жители острова были втянуты в водоворот приготовлений к нашему приезду, и если бы мы изменили планы в последнюю минуту, то доставили бы им массу неприятностей. В то же время мы боялись выходить в открытое море на небольшой моторной лодке, тем более что по радио весь день говорили о том, что плавать в прибрежной зоне не рекомендуется. Ночью в беспокойном неглубоком сне мы слышали грохот волн, которые, казалось, сейчас сокрушат рифы и обрушатся на наш сад.

Между тем на следующий день море как будто бы успокоилось. Небо было безоблачным. Дул легкий бриз. Мы поехали. Лодка ждала нас на западном побережье Уполу. Поверхность лагуны блестела в утреннем солнце, гладкая, как зеркало озера, неправдоподобно голубая и прозрачная. Лодка была небольшая — около пяти метров в длину и двух в ширину — с навесом на жердях. Мы сели на узкую лавку и двинулись в путь. Впереди лежал плоский островок Маноно. За ним виднелась темная вершина Аполимы, а далеко у горизонта маячил туманный Савайи. Маланга началась.

Маланга! Слово экзотичное и непривычное. Оно ассоциируется с соленым ветром, запахом копры и гниющих водорослей. Словари с европейской бесцеремонностью трактуют его как «путешествие». Самоанцы менее точны. Они употребляют много красивых и витиеватых слов, пускаются в лабиринты традиций и ритуалов, пока ошеломленный слушатель не поймет, что на Самоа ничего нельзя понимать дословно. С определенным упрощением можно допустить, что понятие «маланга» складывается из путешествия к какой-либо цели и обратного пути, торжественных приветствий, ритуала преподношения корня и церемонии питья кавы, традиционной раскладки принесенных даров, угощений и фиафиа. Весь этот ритуал обильно нашпигован речами ораторов, которые в роли хозяев церемонии наблюдают за тем, чтобы все проходило согласно этикету, их подопечным оказывали подобающие им почести и преподносимые взаимно подарки были равноценны. Самые лучшие подношения, разумеется, получают ораторы.