По Нилу на каяках

Бесплодная пустыня и  зеленые  ландшафты

Покинув Асуан 30 мая, мы вышли в широкую и обильно орошаемую долину. Нил отсюда судоходен до самого моря, и нам не грозят никакие сюрпризы. Теперь нас ждут приключения другого рода, отличные от тех, какие пришлось изведать за последние месяцы, пока мы сплывали по порогам. Крокодилы, изредка еще попадавшиеся в Нижней Нубии, исчезли окончательно.

Начинается подлинный Египет, тот, о котором арабский завоеватель VII века нашей эпохи писал своему повелителю халифу Омару: "О князь верных! Представь себе бесплодную пустыню и цветущую долину между двумя горами: таков Египет. Все его творения и все его богатство — дары благословенной реки, величественно протекающей по Стране. В определенное время года все источники вселенной приносят этой царице рек дань, ниспосланную провидением. Тогда воды реки растут, выходят из берегов и покрывают поверхность Египта, чтобы отложить на полях плодородный ил... Хранимый небом народ, удел которого, как пчел, — работа на других, без труда отверзает мягкое лоно земли и поручает ему семена, уповая на урожай, приносимый тем, кто растит хлеба и дает им созреть...".

На этом Египет и остановился с незапамятных времен. Вся его жизнь сосредоточена вдоль реки, в зоне, заливаемой полыми водами. Все остальное — пустыня. Может ли быть иначе в стране, где дождь — событие столь же редкое, как снег в Марселе!

Берега Нила усеяны деревнями, гурби которых построены из речного ила. Повсюду видны маленькие поля и сады. Сакие становится больше, к ним на подмогу приходят шадуфы и тунбуры. Шадуф — бадья или бурдюк, подвешенный к концу коромысла. Это приспособление старо, как мир, и встречается в самых отдаленных уголках Востока. Чтобы поднять воду на верхние приречные террасы, феллахи нередко устанавливают цепь шадуфов. Каждый из них обслуживается группой из двух или трех человек, работающих посменно.  Этим   способом   вода   "перекачивается"   с площадки на площадку: невероятная растрата рабочей силы во имя весьма скромных результатов.

Вдоль ирригационных каналов сооружаются также танбуры, которые приводят в движение молодые крестьяне. Тунбур или архимедов винт.— это полый цилиндр, внутри которого помещается бесконечный винт, вращение которого гонит вверх воду. Такое приспособление пригодно только для мест, где подъем не превышает тридцати-сорока  сантиметров.

Длиннорогие волы верхней долины Нила — теперь только воспоминание. Самое распространенное здесь животное — это буйвол (водяной), которого в Египте называют гамусом. У него облезлая шкура грязно-серого цвета. Эти животные с вогнутой спиной большую часть времени проводят лежа в воде. Проходящий мимо каяков гамус разве что удостоит нас ленивым поворотом головы. Выставив морду из воды и пережевывая свою тощую жвачку, гамус следит за нами равнодушным и ничего не выражающим взором. Буйволы такая же принадлежность нильского пейзажа, как фелуки и сакие.

После отплытия из Асуана у нас появились новые заботы. В этих местах распространен бильгарциоз, восьмая египетская язва. Это — опасное заболевание, передаваемое крошечным червяком, который водится в стоячих водах и в прибрежной тине. Он некоторое время паразитирует на маленькой улитке и, после многочисленных превращений, покидает ее в стадии, опасной для человека: он проникает под кожу, пробивает стенки сосудов и органов и быстро размножается. Болезнь не новая. Она производила опустошения еще в древнем Египте. Осмотр некоторых мумий показал, что сами фараоны не избегли ее. Согласно недавним исследованиям, девять десятых египтян, живущих на берегах Нила, заражены этой болезнью. Значит, надо проявлять осторожность и не шлепать босиком по воде. Из-за животных, плещущихся в прибрежных водах, рекомендуется также не пить из реки воду, даже на самом стрежне. Наше положение как две капли воды похоже на приключения трех молодцов на Темзе, рассказанные Джером Джеромом. Мы остановились для короткой передышки на песчаной отмели. Как всегда, хочется пить, и Жан отправляется наполнить водой свою флягу подальше от берега. Кипятим полный котелок чая. Усаживаемся поудобнее, чтобы как следует насладиться чаепитием.

— Это еще что там? — вдруг восклицает Джон, не донеся кружку до губ.

— Что, где? — спрашиваем мы с Жаном.

— Вон, выше! — отвечает Джон, вглядываясь во что-то вверх по реке.

Следим за направлением его взгляда и видим, как в тихих водах Нила плывет в нашу сторону гамус. Самый мирный и спокойный гамус, какого мы когда-либо встречали. Никогда еще нам не доводилось видеть животное, более довольное жизнью и беззаботнoe. Гамус мечтательно плывет на спине, его четыре ноги торчат, как палки. Насколько можно судить. животное упитанное, с хорошо развитой грудью. Достигнув нашей отмели, гамус останавливается в прибрежных камышах и комфортабельно устраивается там на ночь.

Джон заявляет, что не хочет пить чай, и быстро опрокидывает кружку на песок. Жан тоже больше не хочет пить и следует его примеру. Я уже отпил полкружки, но жалею, что это сделал.

С общего молчаливого согласия вскакиваем в каяки, чтобы удрать как можно дальше.

Лишившись возможности утолить жажду, продолжающую нас мучить, отыгрываемся на арбузах. Эти крупные сочные плоды с розовой мякотью — наше спасение.

Феллахам, выращивающим их в песчаных садах на низких прибрежных участках, платим за них по два или три пиастра, что составляет двадцать-тридцать франков за штуку — цена, поистине, божеская!

Однако феллахи далеко не всегда приветливы. Иногда нас встречает у деревень град камней. Мальчишки облюбовали нас в качестве мишени. Это начинает входить у них в привычку. Мы вынуждены то и дело отплывать подальше от берега, чтобы не быть избитыми. Наш вид возбуждает внезапную ярость, и местная молодежь выкрикивает по нашему адресу всевозможные ругательства, среди которых часто повторяются слова "инглезе  муч   куис" (поганые англичане), красноречиво говорящие о настроении  населения.

Античные храмы и современные сахарные заводы

Четыре большие трубы день и ночь сосут воду из Нила. Это Омбо, обширная равнина, представлявшая прежде пустыню и превращенная лет тридцать назад воазис и сахарные плантации.

"Меня, когда я вспоминаю Ком Омбо, — рассказывал нам впоследствии датский инженер с сахарных заводов, — мороз по коже продирает. Я погубил семь лет жизни в этой засушливой пустыне, оставившей на мне неизгладимые следы".

Нильская вода сделала каменистую пустыню приятным местом отдыха. Здесь теперь построены многоэтажные дома и богатые особняки. С верхних террас открывается вид на большой красивый храм, посвященный одним из Птолемеев богу Себеку с головой крокодила.

Большие сахарные заводы Египта расположены на берегах Нила, что дало нам возможность их осмотреть. В Арманте, неподалеку от Луксора, нам выпадает редкое удовольствие принять ванну в прекрасно оборудованном бассейне с прозрачной водой, посреди ярко освещенного парка, в клубе, где говорят на всех европейских языках. Кино, ресторан, дансинг под открытым небом. А несколько дальше, возле Каира, останавливаемся на два дня в Наг Хаммади, чтобы посетить сахарный завод Египта. Все население округи работает, чтобы наполнить чрево этого предприятия, которое перерабатывает за сезон до одного миллиона тонн сахарного тростника.

Храм в Эдфу — один из наиболее замечательных памятников, какие встречаешь между Асуаном и Александрией. Это огромное и великолепное сооружение, более обширное, чем ансамбли Лувра и Тюльери, взятые вместе, было невредимым погребено под развалинами Аполлониса Великого, куда Клеопатра приезжала несколько раз советоваться с прорицателями. Сто пятьдесят лет назад из земли выступала только верхняя терраса храма Эдфу. На ней разбили лагерь солдаты Бонапарта, несомненно не подозревавшие, что находится у них под ногами. Чтобы отрыть храм, пришлось снести целый квартал современного города. Это сделал Мариэтт [31]. Воскресший храм Гора [32] — наиболее сохранившийся памятник древнего Египта. Он стоит, окруженный горами обломков, на которых теснятся современные жилища с плоской крышей. Под этими кучами обломков еще сокрыты несметные археологические сокровища.